О вы, господа, называющие благо злом, а зло благом, настало худое время, пришли черные дни. Нужны великие перемены, и тщетно противиться им. Нынче, говорят, нет ни помощи, ни прощения бедному, несчастному, погибшему человечеству. Но что же делать, если в мире воцарилась мерзость запустения. О каких переменах можем мечтать мы, жалкие черви, ежели мы столь почитаем достоинство величия, что сам Христос кажется нам размалеванной куклой по сравнению с великими титулами и именами мира сего. Оглянемся окрест себя — везде ложь, везде суетность, и кривляется она, и расползается по земле, и соблазняет людей великим суесловием. Что ж, вам, владыкам мира сего, легко болтать о вере. Вы изображаете великую милость и долготерпение, и нет на земле прекрасней одежд, чем те, в которые вы рядите вашу лживую доброту. И вот мир наполнился святошами, из коих ни один не имеет смелости сказать истинную правду. Ибо тогда правда выйдет на свет. Но человек должен иметь мужество, чтобы понять истину и отличить честных людей от лживых. А ведь ясно, как божий день, что ничто не подвергается такому презрению, такому поруганию, как дух святой. Они его публично осмеяли, и осмеивают по сей день. Глас народа — глас божий, а они украли его, а на место господа бога поставили деньги, чтобы бедные люди алкали. Ибо они хотят прибрать к рукам весь мир, дабы умножать свое богатство и тешить свое тщеславие, и думать, что
только они одни возвеличены надо всеми. Но этим безбожникам не место на земле! Ибо Христос говорит: если кто обидит хотя бы одного из малых сих, тому следует привязать на шею жернов и бросить в глубокое море. Можете говорить что угодно, а ведь Христос говорил только об одном из малых сих, — что же сказать, если притесняют целый народ? А эти мерзавцы его притесняют и кричат, что они добрее самого бога, а сами испоганили весь свет.
Иоганн угрожающе рычит.
Вот видите, эта лживая коварная доброта сразу обернулась злобой. И только не втолковывайте нам с постной рожей, что-де господь сам покарает их, что нельзя-де поднимать меч. Мы не дадим себя совратить лживыми речами о долготерпении, смирении и доброте, ибо, если камень покатился, значит, он стал велик. Он стал велик и мощен и бедным людям лучше виден, чем вам. Ах, любезные господа, как славно будет запустить железной палкой в старые горшки! А посему, дражайшие и любезнейшие наши правители, узнайте свой приговор. У вас отнимут власть, ибо, пока не началась жатва, дурную траву — с поля вон! И тогда наша красная пшеница даст добрые всходы.
Иоганн в бешенстве вскакивает. Короткая пауза, затем он оборачивается к Спалатину и что-то шепчет ему на ухо. Спалатин кивает. Иоганн, Спалатин и Файлич уходят. Мюнцер стоит один на помосте. Потом уходит.
Двое журналистов приготовились записывать ответы Лютера. Лютер садится за стол.
ЛЮТЕР
Вот скотина, а вот и стойло, сказал дьявол и загнал муху в зад своей мамаше. (Смеется.)
ПЕРВЫЙ ЖУРНАЛИСТ
Господин доктор, почему ваши сочинения столь резки?
ЛЮТЕР
Того, кто в наше время пишет спокойные трактаты, быстро забывают, и никому до него нет дела.
ПЕРВЫЙ ЖУРНАЛИСТ
Господин доктор, откуда вам известно, что вы — избранник божий?
ЛЮТЕР
Я уверен, что мое слово — не мое, но божье, а потому и уста мои суть уста того, чье слово они возвещают.
ВТОРОЙ ЖУРНАЛИСТ
Но это вы так считаете.
ЛЮТЕР
Никому, даже ангелу небесному, я не уступлю чести судить о моем учении. Кто не примет моего учения, тот не спасется.
ВТОРОЙ ЖУРНАЛИСТ
Вы в этом уверены, господин доктор?
ЛЮТЕР
Я стоял в Вормсе перед императором и империей и не колебался. Я немецкий пророк. Вся Германия последует за мной по одному моему слову.
ПЕРВЫЙ ЖУРНАЛИСТ
Что вы думаете о князьях?
ЛЮТЕР
Господь наш велик, потому и нужны ему столь благородные, высоко рожденные, богатые палачи и мытари, и он пожелал дать им в изобилии богатство и почести и внушить нам страх перед ними. Повинуясь его божественной воле, мы называем палачей милостивыми государями, падаем им в ноги и служим со всем смирением.
ПЕРВЫЙ ЖУРНАЛИСТ
А наш князь?
ЛЮТЕР
Я им доволен.
ВТОРОЙ ЖУРНАЛИСТ
Самим собой вы тоже довольны?
ЛЮТЕР
За тысячу лет ни одному епископу господь не дал столь великого дара.
ВТОРОЙ ЖУРНАЛИСТ
Находятся люди, которые утверждают, что вы лжете.
ЛЮТЕР
Если верное сердце притворяется — в этом нет лжи.
ПЕРВЫЙ ЖУРНАЛИСТ
Господин доктор, теперь повсюду говорят, что простые смертные тоже хотят участвовать в диспутах.
ЛЮТЕР
Об этом не может быть и речи. Диспутами должны заниматься соответствующие учреждения и пророки. Даже если они учат неправильно, народа это не касается. Представляете себе, что начнется, если все станут перебивать друг друга? Пророки вещают, а община внемлет.
ВТОРОЙ ЖУРНАЛИСТ
Господин доктор, что вы думаете об Эразме?
ЛЮТЕР
Эразм — величайший враг Христов, — такого свет не видывал за последнюю тысячу лет. Во всех своих сочинениях он ратует не за веру, а за суетный, никчемный мир на земле.
ПЕРВЫЙ ЖУРНАЛИСТ