Толик. Ну, может, когда-нибудь пригодится.
Таня (берет штопор, кладет на стол, садится на стул рядом со столом). Вот почему я такая? (Пауза.) Даже если выпью совсем чуть-чуть, становлюсь очень щедрой. В тот день, когда ты познакомился с братом, я ему дала три тысячи, и я знаю, что он их никогда не вернет, и так постоянно. И в этот же день, как нарочно, позвонила подруга и попросила мясорубку, и я, конечно же, не смогла отказать.
Толик (снова ложится на диван). И она тебе ее не вернула.
Таня. Вернула, но теперь там что-то заедает.
Толик. Так ты ей скажи, что она сломала.
Таня. Она же не совсем сломана, и потом, она мне с девчонками ее на день рождения подарила.
Толик. Значит, ты сегодня не будешь пить со мной?
Таня пожимает плечами.
Толик. Обещаю мясорубку не просить.
Таня. Ну если только так.
Толик. Напою тебя, глядишь — свои стихи читать начнешь.
Таня. Вина не хватит.
Толик. Или упадешь раньше? (Пауза.) Дай хоть почитать, что ли.
Таня. Я уже не пишу.
Толик (соскакивает с дивана.) Ну дай старые.
Толик распахивает окно, возвращается к Тане, тянет ее за руку, подводит к окну.
Толик. Чувствуешь запах? Сегодня скорей всего будет пасмурно. Как же я люблю такую погоду!
Таня. Я люблю солнце.
Толик. Ты пишешь стихи, значит, должна любить именно такую погоду. Когда таинственно и загадочно.
Таня. Так и будешь меня этим подкалывать?
Толик. Люблю туман. Когда туман — такая атмосфера, что непременно охота быть великим. Вот как выгляну в окно, так сразу охота быть великим фотографом или режиссером.
Таня. Как могут в одном человеке уживаться такой романтик и бизнесмен?
Толик. Да, блин, ты же сама рассказывала, как на актерский поступала.
Таня. В восемнадцать.
Толик. А тебе все еще восемнадцать.
Таня. Я даже помню высказывание об искусстве, и насколько я помню, это сказал Ромм. Искусство должно быть либо холодным, либо горячим, теплыми могут быть только помои.
Толик (задумывается.) Знаешь, что я подумал? Я подумал, что мечты должны сбываться. Я-то уж навряд ли когда стану режиссером, поезд ушел. А из тебя можно еще сделать актрису.
Таня. Поздно.
Толик. В двадцать пять? Включишь телик — одни крокодилины, а тут такая красота пропадает.
Таня. Перестань меня смешить.
Толик. Ну а почему нет? У меня есть знакомый режиссер, вот и переговорю с ним.
Таня. Ты серьезно?
Толик. Если с ним не получится, можно через него и на других выйти. Да, в конце-то концов, можно же сперва за деньги, главное — влезть туда, а потом закрутится-завертится.
Таня. Нет, я не хочу.
Толик. Перестань. Вон, ни слуха, ни голоса, а с экрана не сходят. Деньги делают всё, и не спорь со мной.
Таня. Толь, эта мечта давно прошла. Я уже не хочу.
Толик. А что хочешь?
Таня (пожимает плечами). Не знаю.
Толик. Ну должна же быть мечта. Не всю же жизнь в больнице работать.
Таня. Все, хватит. (Пауза.) Почему ты не ездишь на машине?
Толик. Я думал, мы с тобой в бар пойдем.
Таня. А почему мы не можем просто покататься на машине?
Толик. Тебе же не понравилось в тот раз, всю дорогу куксилась сидела.
Таня. Но мы могли бы съездить на природу, а не тупо ездить по городу.
Толик. А хочешь в театр? Какой-то театр известный приезжает, не помню, как называется, по радио третий день рекламу крутят. Не слышала?
Таня. Я не люблю театр. Как-то на «Дядю Ваню» ходила, тоже гастрольные какие-то, орут, визжат, прыгают, танцуют совсем не к месту. Какое-то непонятное кривляние. Так и хотелось встать и закричать, чтобы они заткнулись. А потом кино по телевизору посмотрела. И так там спокойно, просто говорили, двигались, что сразу внутрь проходит, так грустно становится. Знаешь, я даже запахи чувствовала, этот запах старых поместий. Пахло осенью, сыростью, лужами. Так душевно, сижу, смотрю, и у меня слезы текут.
Толик. Ну раз тебе больше нравится кино, пойдем в кино.
Таня. Нет, я не люблю ходить в кино. Я люблю дома, по телевизору, одна смотреть, плакать и не стесняться никого.
Толик. Странный ты человек, никуда не хочешь, мечты нет.