ВИТЯ. Санек, у меня ВИЧ.
АЛЕКСАНДР. Чего??
ВИТЯ. У меня ВИЧ. Я сегодня в больнице анализ получил. Ты только им не говори пока.
Входит Катя с тазиком.
ВИТЯ. Вот так вот, Санек.
КАТЯ. Витя, ты может быть в ботинках не будешь ходить, я ведь убиралась?
ВИТЯ. Не буду, Катя.
Снимает ботинки. Садится на кровать. Катя берет грязную посуду, выходит.
АЛЕКСАНДР. Откуда у тебя?
ВИТЯ. От девочки одной. С которой первой в Москве переспал.
АЛЕКСАНДР (морщится). Это которая у тебя на «вступительных» была?
ВИТЯ. Да. Она недавно опять приезжала. На сессию. Как раз тебя не было, ты в командировке был во Владивостоке.
АЛЕКСАНДР. Это та, которая была у тебя перед Луновой? Заочница, странная такая? Из Екатеринбурга?
ВИТЯ. Каримова Марина.
АЛЕКСАНДР. Так, говори быстрее, не морозь.
ВИТЯ. О ней я тебе уже рассказывал, Санек.
АЛЕКСАНДР. Ты приходишь в больницу, и тебе говорят, что у тебя СПИД?
ВИТЯ. Я еще тянул долго, только на прошлой неделе сдал анализы. Я уже полгода болею.
АЛЕКСАНДР. Может быть не СПИД все-таки?
ВИТЯ. Я тоже, если честно, не совсем верю… до сих пор. Они как-то странно это все промямлили.
АЛЕКСАНДР. Ты все расскажи.
ВИТЯ. Мне еще вчера должны были анализы отдать, но не отдали. Сказали, что в лаборатории задержали. Сегодня, как только назвал свою фамилию, они замолчали сразу, в глаза не смотрят. Меня уже от этого всего затрясло. Они попросили подождать в коридоре, сказали, что меня хочет видеть врач, а его пока нет. Я ждал часа четыре. Меня трясло, успокоиться не мог. Потом пришла врач, к себе позвала, и сказала, что у меня анализ положительный. Я больной. А, представляешь, Санек, когда сидел, ко мне бабка подошла, спросила, что со мной, потом девушка молодая, потом еще одна бабка.
АЛЕКСАНДР. Так тебе сказали ВИЧ? Или что-то другое. Например: «У вас положительная реакция Вассермана».
ВИТЯ. Хрен его знает. Она всё говорила так не уверено. Мямлила.
АЛЕКСАНДР. Ты понимаешь разницу? Реакция Вассермана это сифилис. Если у тебя сифилис, то он за месяц лечится, а ВИЧ — это все смерть. СПИД.
Заходит Люся. В руках стеклянная банка.
АЛЕКСАНДР. Люся похавать принесла.
ЛЮСЯ. Без меня не ешьте. Я сейчас приду.
АЛЕКСАНДР. Это ты из дома привезла? У тебя мама очень здорово готовит.
ЛЮСЯ. Я знаю. Так все говорят. Если меня где-нибудь кормят, я замечаю, что все равно хуже. Мама готовит действительно очень хорошо. Готовить она умеет.
АЛЕКСАНДР. А ты готовить не умеешь.
ЛЮСЯ. Умею. Просто не готовлю. Мне лень. Я очень хорошо готовлю, когда хочу, почти, как мама.
АЛЕКСАНДР. Тогда ты лентяйка.
ЛЮСЯ. Какая есть. Я до шестнадцати лет вообще была домашней девочкой. Витя, Катя просила передать, что мы сейчас пойдем с Яной на час к метро договариваться насчет работы.
ВИТЯ. Пусть идет.
АЛЕКСАНДР. Это какая работа около метро?
ЛЮСЯ. Не то, что ты подумал, не шлюхами. У Яны есть знакомый актер, он может устроить нас на массовку в Мосфильм.
АЛЕКСАНДР. Витя, смотри, актеры они такие.
ВИТЯ. Пусть идет.
ЛЮСЯ (Вите). Представляешь, я сегодня с таким парнем познакомилась. Он сам москвич, а бизнес в Обнинске держит. Ювелирный салон. Он, сказал, как я дома в Обнинске буду, чтобы я ему позвонила, и мы пойдем в клуб.
АЛЕКСАНДР. Люся, мы еще не договорили.
ЛЮСЯ. Я только сумочку взять зашла.
Берет сумочку, выходит.
ВИТЯ. Мне сказали, что бывают ошибки. Например, могли перепутать пробирки. Такое уже было. Поэтому у меня взяли кровь еще раз.
АЛЕКСАНДР. А еще что сказали, вспоминай?
ВИТЯ. Еще лекцию целую прочитали. Врач объяснила, чем ВИЧ отличается от СПИДА, что ВИЧ это еще не смертельно. Только когда в СПИД перейдет, тогда умрешь, а это может произойти не скоро. Сказала, что сейчас есть лекарства и больные живут по пятнадцать лет, а кто-то в штатах прожил даже сорок. Такой был случай зафиксирован. Сказала, что если повторный анализ покажет тоже, значит я больной, а пока лучше не волноваться.
АЛЕКСАНДР. Тогда у тебя точно ВИЧ. Точнее после второго анализа будет понятно.
ВИТЯ. Точно, да? (он закрывает лицо ладонями) Я ведь и их заразил (кивает на дверь). И Люсю и Катю.
АЛЕКСАНДР. Я с Люсей после тебя не спал. Я с ней вообще честно сказать не спал.
ВИТЯ (улыбается). Вообще?
АЛЕКСАНДР. Ну давно.
ВИТЯ. Мне сказали, что так просто ВИЧ не передается. Только через иглу или половой контакт. Меня сразу спросили: «Ты не наркоман?» Замучился доказывать, что нет. Все вены обсмотрели. Ты все равно на всякий случай проверься. Что мне делать, Санек? Меня ведь родители Кати убьют. Я, считай, ее изнасиловал. Она девственница до меня была.
АЛЕКСАНДР. Ты мне вообще расскажи, как ты с ней это сделал. Прямо изнасиловал?
ВИТЯ. Ну, как. Просто. Сказал ей: «Хорош ломаться, цену себе набивать», — раздвинул ноги.
АЛЕКСАНДР. Она не сопротивлялась?
ВИТЯ. Сначала немножко сопротивлялась, потом перестала.
АЛЕКСАНДР. Понятно.
ВИТЯ. Она девственница до меня была. А тут такое. И Люся еще.
АЛЕКСАНДР. Да, лишилась, называется, девчонка девственности. А Люся вообще ни за что попала. Пока ничего не говори. Это же вообще скандал будет.
ВИТЯ. Все равно скоро в институт сообщат. Все узнают. Катькины родители приедут и убьют меня. Я бы убил, если бы кто-то мою дочь заразил. Я когда из больницы ехал — плакал. Все на меня смотрели, не могли понять. А я не мог сдержаться. Почему я такой несчастный?
Входят Люся и Катя.
АЛЕКСАНДР. Я думал — вы уже около метро о работе договариваетесь.
ЛЮСЯ. Мы завтра на Мосфильм поедем, а сейчас он не может.
КАТЯ. Что с тобой, Витя?
ВИТЯ. Ничего, Катя.
АЛЕКСАНДР. С мастером поругался. Его вообще могут теперь из института отчислить.
КАТЯ. Можно, я пойду, посмотрю с Люсей фильм у Подвалова, Витя?
ВИТЯ. Конечно. Иди, Катеночек.
Люся и Катя выходят. Александру:
Мне их жалко. Очень жалко, Санек.
Пустая комната, потом слышен звон ключа. Входят Витя и Александр.
АЛЕКСАНДР (мрачно). Я, честно сказать только сейчас поверил, когда сам услышал, до последнего думал ты меня разыгрываешь. Слишком ты был спокойный.
ВИТЯ (также мрачно). Я когда из больницы ехал все выплакал. У меня, как наркоз тогда был в голове. Только сейчас начинаю понимать, что это правда… До сих пор кстати не верю… Ладно, я один, но Катька, Люська. Ты можешь себе представить через половой акт на самом деле заразиться не так легко. Девяносто процентов больных это наркоманы. Потому что они «чернушку» на крови варят, и одной иглой колются. А еще, когда проверяют, попал в вену или не попал, то кровь в шприц втягивают. И так каждый. Потом, получается, все этой кровью колются. Прямой контакт — кровь в кровь. Мне врачи объяснили, что через половой контакт — должны быть раны. У нее и у тебя — царапины, ссадины. Тогда кровь попадает в кровь. Представляешь, попал в каких-то десять несчастных процентов?
АЛЕКСАНДР. Повезло, называется. Может быть тогда, хотя бы девочки не больные?
ВИТЯ. Катька вряд ли. Слишком мы с ней долго были, Люся не знаю. Как теперь им сказать? Я у врача спрашиваю, он говорит: «Хочешь — говори, хочешь — нет». Рассказал историю о том, как жила семья, он заболел — она нет, и наоборот было тоже. Сейчас, оказывается, даже у ВИЧ-инфецированных родителей могут родиться здоровые дети, есть специальная терапия.
АЛЕКСАНДР. Я слышал. Я под дверью стоял.
ВИТЯ (иронично). Подслушивал? Ты прям шпион какой-то. Ты, надеюсь, ректору не стучишь, как Даша Полевая? А то, наверно, тоже хочешь стать комендантом, как Дима, лимитчик бывший, стукачек.
АЛЕКСАНДР. Я на диктофон все записываю, не только ректору, еще в газете напишу.
ВИТЯ. Пиши. В Литературном институте СПИД. Мне в больнице сказали: «Как вы в общаге все со всеми спите, у вас там скоро будет целая эпидемия».
АЛЕКСАНДР. Это точно, я больше в общаге вообще ни с кем не буду.
ВИТЯ. Ты проверься сначала, а то может быть уже больной. С Люсей спишь в одной кровати, может быть во сне с ней, и не раз, и не помнишь.
АЛЕКСАНДР. Проверюсь.
Пауза.
ВИТЯ. Как им сказать?
АЛЕКСАНДР. Да ладно не грузись, может быть, они еще здоровые. Тебе врачи что сказали?
ВИТЯ. По-моему врут они все. Успокаивают. Я на самом деле с этой дурой всего три раза был и заразился.
АЛЕКСАНДР. За три раза? Катька точно, наверно. Ты хоть расскажи, как ты заразился. Как это все произошло?
ВИТЯ. Она меня специально заражала, я теперь понял.
Входят Катя и Люся.
АЛЕКСАНДР. Люся, а ты честь уже потеряла?
ЛЮСЯ. Если бы я еще знала, что это слово точно значит.
КАТЯ. Я честь уже потеряла, Саша.
АЛЕКСАНДР. Ты это да.
Витя нежно обнимает Катю. Садится с ней на кровать.
АЛЕКСАНДР (Люсе). Иди сюда, я тебя тоже жалеть буду.
Обнимает ее нежно.
ЛЮСЯ. Что ты, детка?
АЛЕКСАНДР. Да так, пожалеть тебя хочу.
Целует в шею. Люся качает головой. Она растрогана. Молчат.
ЛЮСЯ. Ты нежный.
Целуются. Молчат.
Кате какой-то мальчик понравился. Она с ним познакомилась, когда из метро шла.
АЛЕКСАНДР. Давно?
ЛЮСЯ. Дней пять назад. Он ей звонит постоянно.
АЛЕКСАНДР. А как же Гусев?
ЛЮСЯ. Не знаю. Она с Гусевым, наверно, скоро растянется. Я хожу из метро пешком и туда и сюда. Обидно. Только лихачи какие-то сигналят.
АЛЕКСАНДР. Ты о чем?
ЛЮСЯ. Со мной никто не знакомится. Ксюха тоже недавно познакомилась с парнем, он ее теперь на машине до школы возит.
АЛЕКСАНДР. А с ней мама уже разговаривает? Простила, что дочь в шестнадцать лет «спит» с кем попало?
ЛЮСЯ. Во-первых, она не знает о том, что дочь «спит» с кем попало. Она думает, что только с одним мальчиком первый раз. Ксюха говорит, что отец вообще легко воспринял все это. Мать еще злится. Теперь у всех моих подруг родители знают, что они «спят», только у меня нет. Нужно как-то сказать.
АЛЕКСАНДР. Зачем? Ты всегда за подругами копируешь все, что они делают?
ЛЮСЯ. Ну, блин, у них родители знают, у меня нет, обидно.
АЛЕКСАНДР. Значит, Ксюха с классным парнем познакомилась?
ЛЮСЯ. Да. Она говорит — он ее теперь везде возит.
АЛЕКСАНДР. А того, с кем раньше «спала», уже бросила?
ЛЮСЯ. Нет, пока. Но она с ним не видится. Он ей звонит, а она говорит, что мама не отпускает. Из-за того раза.
АЛЕКСАНДР. Ну, все равно, как ты говоришь, и этот новый парень у нее будет недели две, она долго с одним не ходит. А ты чего жалуешься? Ты ведь тоже познакомилась. С ювелиром.
ЛЮСЯ. Да ну его, он какой-то странный, замучил уже. СМСки постоянно пишет: «лапочка», «девочка». Он, наверно, думает, что я с ним сразу «трахнусь».
АЛЕКСАНДР. Не сразу?
ЛЮСЯ. Ты что думаешь, я такая шлюха что ли?
АЛЕКСАНДР. Ты чистая, Люся. Самая чистая девочка на свете. До тебя у меня были женщины или умудренные опытом, или видавшие виды.
ЛЮСЯ. Он кстати со мной познакомился после того, как у меня кончились месячные. Я заметила, что как только у меня заканчиваются месячные, несколько дней после, вокруг меня парни начинают крутиться. На улице знакомятся. Проходу не дают просто. У Ксюхи кстати, так же. Мы с ней об этом говорили.
АЛЕКСАНДР. Вот кончатся в следующий раз месячные, используй свой шанс по полной.
Со стороны Александра и Люси становится меньше света.
ВИТЯ. Катя, ты домой только летом поедешь?
КАТЯ. Нет, недели через две. Может быть, мама приедет на выходных.
ВИТЯ. Зачем?
КАТЯ. Соскучилась.
АЛЕКСАНДР. Громко разговариваете, я все слышал. Она приедет, потому что любит дочь и не может смириться с тем, что она уехала в Москву. Люся, а ты зачем вообще приехала в Москву? Сидела бы в своем Обнинске.
ЛЮСЯ. Меня отправили учиться в университет Высшей школы экономики по результатам единого экзамена, детка.
АЛЕКСАНДР. То есть ты набрала хороший бал?
ЛЮСЯ. Да.
АЛЕКСАНДР. А я тебя дурой считал.
ЛЮСЯ. Так-то, детка.
АЛЕКСАНДР. Только ты не разборчива в половых связях.
ЛЮСЯ. Да, ты думаешь, у меня много было что ли?
АЛЕКСАНДР. Люска, а если вот так вот ты СПИДом заразишься? Что делать будешь?
ЛЮСЯ. Покончу с собой.
АЛЕКСАНДР. Ну, зачем так, ты же не сразу, если заразишься, умрешь. Они еще какое-то время живут нормально. А ты сразу покончишь с собой?
ЛЮСЯ. Нет. Буду жить в свое удовольствие сколько можно. Буду со всеми «спать». А потом покончу с собой.
АЛЕКСАНДР. Так нельзя же будет, ты должна будешь партнеру сообщить о том, что болеешь. Или в тюрьму посадят. А кто с тобой спать будет, если скажешь, что болеешь?
ЛЮСЯ. Не знаю. Не буду говорить. «Переспала» случайно и ушла.
АЛЕКСАНДР. А с таким образом жизни легко СПИД поймаешь.
ЛЮСЯ. Я предохраняюсь. Я вообще больше всего боюсь «залететь». Потом аборт делать. Только с тобой без было.
АЛЕКСАНДР. А родить не судьба?
ЛЮСЯ. Нет, я еще погулять хочу. Если «залечу» сразу аборт. Я еще маленькая. Или парень, который со мной будет, аборт мне оплатит или денег где-нибудь возьму.
АЛЕКСАНДР. Ты, Люся миленькая, но глупенькая.
ЛЮСЯ. А что мне рожать в семнадцать лет что ли?
Звонит мобильный Люси.
Да (пауза). Сейчас. Катя, пошли к Яне.
КАТЯ. Зачем?
ЛЮСЯ. Насчет работы на Мосфильме. К ней актер пришел.
КАТЯ. Витя, я пойду к Яне? Ты не разозлишься? А то ты в последнее время вообще какой-то.
ВИТЯ. Иди.
ЛЮСЯ. Пошли.
Выходят.
АЛЕКСАНДР. Ты слышал, я Люсе, что сказал?
ВИТЯ. Нет, Санек.
АЛЕКСАНДР. Я удочку закинул насчет СПИДа. Она сказала, что если заболеет, закончится это все суицидом.
ВИТЯ. Санек, ладно… Я не знаю, что вообще делать.
АЛЕКСАНДР. Нужно подумать.
ВИТЯ. А что тут придумаешь?
АЛЕКСАНДР. Ты ведь не знал. А может быть как-то сделать так, чтобы Катя усомнилась? Может быть, она от кого-то другого заразилась?
ВИТЯ. Она девственница до меня была.
АЛЕКСАНДР. Кто знает, с тех пор прошло время… А может быть она в зубной заразилась или когда анализы сдавала в институт?
ВИТЯ. Врачи сказали, что такое бывает редко, почти вообще не бывает. Ноль пять процента.
АЛЕКСАНДР. Хорошо хоть в институт не сообщат.
ВИТЯ. Да, а то я думал — все.
АЛЕКСАНДР. Ты теперь белый негр. Я читал плакат в больнице, оказывается, есть общества, которые борются с дискриминацией ВИЧ-инфицированных. Оказывается теперь информация о твоей болезни конфидициальная. Ты сам решаешь говорить это или нет. Какого хрена сказал в моей редакции? Теперь все узнают. И вообще сказали, что бы ты теперь присылал материалы только по интернету. Боятся.
ВИТЯ. Сволочи! Блин, сидят мудаки. Вся литература, вся эта ваша тусовка литературная, сплошные мудаки. Думают только о себе, как бы стать главным редактором чего-нибудь, в Союзе писателей работать секретарем. Использовать кого-то!
АЛЕКСАНДР. Их можно понять. Люди старой закалки. Им страшно. Они теперь здороваться с тобой боятся. Ты, как чумной для них. Болтать надо меньше.
ВИТЯ. Я им сам руки не подам! И с тобой могу не здороваться.
АЛЕКСАНДР. Я ничего тебе такого не сказал… Ты зачем им все рассказал?
ВИТЯ. Мне кому-то нужно было сказать.
АЛЕКСАНДР. Ну вот, высказался. Мне мог высказаться.
ВИТЯ. Ты тоже на своей волне ходишь. У тебя девочки одни на уме. Эх, Витя, Витя, почему ты такой несчастный? Ничего у меня в жизни не было хорошего. И окружали только придурки и предатели. Гады! Овцы!
АЛЕКСАНДР. Я действительно не понимаю, почему такая несправедливость. Парень приехал в Москву в восемнадцать лет и в тот же день заразился. Ты ведь очень талантливый. Через лет десять ты смог бы стать настоящим писателем.
ВИТЯ. Ладно, все, не грузи…
АЛЕКСАНДР. Ладно.
ВИТЯ. Мне в больнице сказали: «Живи, как жил».
АЛЕКСАНДР. Я слышал. Про деревья говорили.
ВИТЯ. Про больные деревья? Ты все слышал прям. Шпион какой-то.
АЛЕКСАНДР. Про то, что и у деревьев бывают вирусы. Черная листва. И они живут с этим вирусом какое-то время, а это для них, как ВИЧ. Что они тебя будут лекарствами поддерживать. И проживешь еще лет десять.
ВИТЯ. Пятнадцать, он сказал. А еще он сказал, в первый раз, когда тебя не было: «Это жизнь, не надо было спать, с кем попало».
АЛЕКСАНДР. А потом, когда это все будет не обратимо — все.
ВИТЯ. Я сюда в нашу поликлинику пришел, от Литинститута. Я ведь первый анализ там сдавал. Она мне сказала: «Не волнуйтесь, вас будут лечить». Я сказал: «Кто? Это правда? Сейчас все за деньги. Вы меня просто успокаиваете?», — она глаза отвела и молчит.
АЛЕКСАНДР. Я сам боюсь, что больной. Хрен знает, сколько у меня всяких было. Вроде бы с тобой мы нигде не пересекались. Я после тебя женщин не имел.
ВИТЯ. Да, успокойся ты, я чувствую, что у тебя все нормально. Мне представляешь как? Если я всех заразил, сразу повешусь.
АЛЕКСАНДР. Конечно, заразил всех и в кусты. Нет уж, теперь живи. Пойдем банки грабить. Если больные.
ВИТЯ. Да, не загоняйся. Все у тебя нормально, я чувствую. И то, что больной я чувствовал уже давно. Я сейчас это только понял. Я уже за несколько дней чувствовал все, поэтому и пошел сдавать анализы.
АЛЕКСАНДР. Тебе сказали в больнице — неси полис и паспорт, тебя лечить будут. Так что не волнуйся. Говорят, в Москве самые лучшие лекарства, в провинции таких нет. Так что тебе повезло, что ты в Москву приехал.
ВИТЯ. Санек, я, правда, чувствовал… Неспокойно было на душе… А мне Вадим, перед тем как у нас под дверью помереть, предсказал, что я до старости не доживу. Сказал, что я умру в тридцать три года. Меня машина собьет. Соврал он, сволочь!
АЛЕКСАНДР. Может быть, с этими лекарствами еще доживешь. И машина тебя собьет.
ВИТЯ. Мне сказали, что может быть лекарство, которое вылечит СПИД, скоро изобретут. Недавно вообще никаких средств от СПИДа не было. Если бы во времена Фреди Меркури были бы такие лекарства, то он бы еще бы был бы живой.
АЛЕКСАНДР. Я слышал. Тебе еще сказали, что среди поп-звезд много ВИЧ-инфицированных, просто они это скрывают.
ВИТЯ. У них бабки есть.
АЛЕКСАНДР. Меня Бог сохранил оттого, что я с Люсей не переспал. Таней увлекся, которая кусается. А так бы точно переспал.
ВИТЯ. У меня на лице прыщи и абсцессы на ногах кажется от этого.
АЛЕКСАНДР. Ну, ты сейчас начнешь.
ВИТЯ. Я эту суку из Екатеринбурга, только приедет, сразу замочу! Утоплю! Ели бы она сейчас здесь была, тут же убил бы! Марина Каримова! Говорили мне пацаны: «Зачем тебе нужна эта Москва»! Я ведь в первый день, как приехал сюда, заразился!..
АЛЕКСАНДР. Не понимаю, зачем ты на нее полез?
ВИТЯ. И ты тоже. Типа сам виноват?! Это жизнь?! Да?!
АЛЕКСАНДР. Я такого не сказал.
Витя выходит, громко хлопнув дверью.
В комнате Люся, лежит на кровати. Входит Катя.
КАТЯ. Ты одна? А где все?
ЛЮСЯ. Гусев лежал-лежал, потом вскочил, оделся и убежал на улицу. Меня позвал, я не пошла. Что с ним, он какой-то в последнее время странный?
КАТЯ. Да, я вообще не знаю. Я у него спросила: «Что у тебя случилось, Витя?» Он говорит: «Потом скажу, Катя». Вообще со мной почти не разговаривает.
ЛЮСЯ. А как Ваня, с которым ты познакомилась у метро?
КАТЯ. Я с ним встречалась. Он меня пригласил в кофейню.
ЛЮСЯ. И чего?
КАТЯ. Ничего, Люся. Приглашал к себе, я не пошла. Люся, сколько мусора, опять вы с Сашей намусорили!
Убирает.
У тебя с Сашей ничего не получится, тебе нужен муж богатый и чтобы служанка была, а ты будешь только краситься и ухаживать за собой.
ЛЮСЯ. Ну, и хорошо. Я лентяйка, только с таким жить и смогу.
КАТЯ. А ты Саше нравишься.
ЛЮСЯ. Ему все нравятся. Он бабник. Мы с ним просто друзья.
КАТЯ. Ага, и спите в одной кровати.
ЛЮСЯ. И чего?
КАТЯ. В общаге кстати думают, что мы живем шведской семьей.
ЛЮСЯ. Правда? Так, теперь буду ночевать дома.
Входят Витя и Александр с пакетами.
АЛЕКСАНДР. О, а мы вам еду принесли.
Витя обнимает Катю.
КАТЯ. И что Катя должна готовить? Катя убирается, Катя готовит. Ладно, я здесь служанка, хорошо.
ВИТЯ (хмуро). Я сам приготовлю.
Достает из сумки пельмени.
КАТЯ. Да нет, раз я служанка, то уж сама приготовлю.
Катя берет пельмени, кастрюлю и выходит.
АЛЕКСАНДР. Люсюля, опять грустная. Опять скучно, девочка моя?
ЛЮСЯ (тепло). Да.
ГУСЕВ. Девочка моя, мальчик мой, — как заговорили.
ЛЮСЯ. А ты завидуешь? Да? Да?
Входит Катя. Берет веник, подметает.
ВИТЯ (хмуро). Катя, дай мобильник, мне позвонить надо.
КАТЯ. А ты мне деньги на мобильный кладешь?
ВИТЯ. Пошла на хрен, овца тупорылая!!
Выходит.
ЛЮСЯ. Что с ним?
АЛЕКСАНДР. Творческий кризис.
ЛЮСЯ. Литераторы вообще странные. Но с вами все равно интересно. Я хоть мало чего понимаю в ваших разговорах, но мне все равно интересно. А со своими я не могу, они только о бабках, о шмотках разговаривают. Мажоры типа. Крутые типа.
АЛЕКСАНДР (смеется). Дура ты, Люся. Но в тебе есть, значит, искра Божья. Это хорошо. А еще ты добрая, я тебя за это люблю очень, и естественная. Какая есть.
ЛЮСЯ. Даже чересчур. Мне это мешает. Другие строят из себя что хотят, крутят парнями, а я не могу.
АЛЕКСАНДР. Глупая, это же твое достоинство. Кому надо оценит.
ЛЮСЯ. Надоело ждать кого надо.
Катя бросает веник.
КАТЯ. Что с ним, Саша? (Плачет).
АЛЕКСАНДР. Да, ничего.
Александр обнимает ее, гладит по голове. Входит Витя.
ВИТЯ. Катеночек, ты чего?
Александр передает Катю в руки Вити. Тот обнимает Катю, что-то шепчет. Выходят вместе.
ЛЮСЯ. Представляешь, мне Катя сказала, что Гусева никогда не бросит, она к нему очень привязалась.
АЛЕКСАНДР. Ну, будет сумасшедшая семейка. А как же тот, которого она встретила, когда шла из метро?
ЛЮСЯ. Она с ним встречалась. Он ей не понравился. Да она не знает сама, что хочет. Ей с одной стороны хочется погулять, с другой стороны Гусев. И мама ее, наверно, воспитывала, что гулять это плохо. Я сама такая была.
АЛЕКСАНДР. Ну, ты-то не такая, ты-то гуляешь.
ЛЮСЯ. Я пошла другим путем.
АЛЕКСАНДР. Ленин наш, деточка.
ЛЮСЯ. Я не хочу жить, как моя мама. Она у меня консервативная. Муж, дети, работа, садовый участок. Я вообще бы с ума сошла с такой жизнью. И ничего у нее уже впереди не будет. Только садовый участок. Хотя я, когда была маленькая, всегда ждала, когда мы на него пойдем. У нас садовый участок, папе дали, не далеко от дома. Я там бегала, какие-то веночки плела. Сейчас вообще туда не тянет.
АЛЕКСАНДР. Мальчики, клубы. Предала ты свое детство. Я лучше на твоей маме женюсь. Она готовит хорошо.
ЛЮСЯ. А ты мог бы с ней любовь закрутить.
АЛЕКСАНДР. Правда? Она же у тебя консервативная?
ЛЮСЯ. Ну и что? Если бы ты сделал вид, что ее любишь, то вполне мог бы. Ей папа совсем любви не дает. А ей этого не хватает. Это чувствуется. Папа сидит у себя в уголке и паяет. Вот так вот, детка.
АЛЕКСАНДР. Ты кстати никогда про отца не рассказывала, только про сестру, про мать.
ЛЮСЯ. А что о нем говорить. Ты лучше на моей сестре женись. Она не испорченная, девственница.
АЛЕКСАНДР. Ей пятнадцать ведь?
ЛЮСЯ. Да. Хотя я тоже была в пятнадцать лет девственница, потом как понеслось…
АЛЕКСАНДР. Да, стоит девочку уберечь от опрометчивого шага.
Заходит Витя, грустный.
ВИТЯ (Люсе). Там тебя Яна ищет.
ЛЮСЯ. Да? А Катя где?
ВИТЯ. С ней.
Люся выходит.
Я хотел Катю на фиг послать уже давно, она тупорылит, но теперь придется с ней жить.
АЛЕКСАНДР. А чем она тебя не устраивает?
ВИТЯ. Голосом противным истеричным тупорылым что-нибудь скажет: «Я убиралась» или «Ты мне деньги на мобильный не кладешь», — убить хочется.
АЛЕКСАНДР. Да, это правда. Меня, ее манера говорить, тоже раздражает.
ВИТЯ. Я, наверно, все равно не выдержу.
АЛЕКСАНДР. Крепись. Ты теперь перед ней виноват до конца жизни.
ВИТЯ. Отцу звонил.
АЛЕКСАНДР. И чего?
ВИТЯ. Плохо все. Он болеет сильно. Нафиг я в эту Москву поехал, лучше бы я с ним побыл. У него сердце больное. Не дай Бог что случится… Все равно в Воронеж скоро ехать придется.
АЛЕКСАНДР. Да, дело твое труба. Я кстати сразу подумал, что без московского полиса тебя здесь лечить не будут. Такие деньги выкидывать никому не охота.
ВИТЯ. А там, мне сказали, что лекарства другие, от них только хуже.
АЛЕКСАНДР. Да и чего думаешь делать?
ВИТЯ. Не знаю. Умру наверно скоро.
АЛЕКСАНДР. Мне, кстати, Люся сказала, что Катя о вашей с Люсей ночи любви все знает, она не спала.
ВИТЯ. Мне уже Катя сказала.
АЛЕКСАНДР. Если мы все больные, будем жить вместе. Одной большой ВИЧ-инфицированной семьей.
ВИТЯ. Да все у тебя нормально, не загоняйся.
АЛЕКСАНДР. Конечно, нормально, я вчера вспомнил перед сном, потом всю ночь уснуть не мог… Я с тобой одно бритвой почти неделю брился.
ВИТЯ. Да??? Блин, Санек. (Садится на кровать, обхватывает руками голову). Я точно повешусь. Вам надо кровь всем сдать.
АЛЕКСАНДР. Вообще-то это очень страшно, если я узнаю, что больной, я вообще не приставляю, как себя поведу.
Гусев поднимает голову, он плачет.
Ты, что, Витя, плачешь???
Ночь, в комнате темно, за окном светит луна. Витя, Катя, Саша спят. Входит Люся. Задевает обо что-то звонкое ногой, ударяется обо что-то.
АЛЕКСАНДР (шепотом). Какая-то ты неуклюжая Люся.
ЛЮСЯ (тоже шепотом). Какая есть. Если я буду стараться не шуметь, еще хуже будет.
Ложится рядом с Александром.
АЛЕКСАНДР. Пришла?
Целует ее.
Люся, у тебя СПИД. Мне было сегодня прозрение.
ЛЮСЯ. Чего?
АЛЕКСАНДР. У тебя СПИД. Значит, покончишь с собой?
ЛЮСЯ. Откуда?
АЛЕКСАНДР. Заразилась от кого-то.
ЛЮСЯ. Если только от тебя. У меня за последнее время было только с тобой, и только с тобой я не предохранялась.
АЛЕКСАНДР. Правда, только со мной было, а с Гусевым?
ЛЮСЯ. А, да.
АЛЕКСАНДР. Я шучу. Эх, Люся была бы ты девушкой поприличней, я бы в тебя влюбился.
ЛЮСЯ. Ты думаешь, у меня так много было?
АЛЕКСАНДР. Мало?
ЛЮСЯ. Человек шесть-семь. Может быть десять. У меня просто в характере есть такая вещь, что лучше один раз получить парня, и быть очень счастливой этот день, чем вообще ничего не иметь. Поэтому если мне кто-то нравится, я его беру.
АЛЕКСАНДР. А еще ты за подругами поведение копируешь.
ЛЮСЯ. Вот такая я повторюшка.
АЛЕКСАНДР. Я бы сказал вторюшка.
ЛЮСЯ. А ты мне обещал, когда со мной переспал, что будешь меня любить. И соврал.
АЛЕКСАНДР. А тебе так моя любовь нужна?
ЛЮСЯ. У меня еще никогда ничего серьезного не было. Хочется. Чтобы меня любили. На руках носили.
АЛЕКСАНДР. Ты добрая, Люся естественная. Таких мало.
ЛЮСЯ. Правда? Правда?
Целуются.
Ты хочешь со мной переспать?
АЛЕКСАНДР. Нет, я тебя люблю. Не хочу опошлять отношения.
ЛЮСЯ. Правда?
АЛЕКСАНДР. Только тебе любовь нужна для коллекции. Так попробовать.
ЛЮСЯ. Не знаю. Может быть, я изменюсь. Я же не смогу всю жизнь гулять.
АЛЕКСАНДР. Как изменишься, позвони. Я буду ждать этой минуты. Люся, я тебе очень доверяю. Кате о том, что я тебе скажу, пока не говори… Ты заметила Гусев какой?
ЛЮСЯ. Заметила. А что с ним?
АЛЕКСАНДР. У него ВИЧ. СПИД. И тебе нужно тоже провериться. А теперь, если хочешь, давай «переспим» с презервативом.
Витя набирает за компьютером. Входит Александр. Немного пьян.
ВИТЯ. Все по девочкам?
АЛЕКСАНДР. Ну не по мальчикам же.
Пауза.
Я тебе звонил, мы в Измайловский парк ходили, хотел тебя с собой взять. Вот видишь (показывает мобильный), последний вызов: Гусев.
ВИТЯ. Как-как я у тебя записан?
АЛЕКСАНДР. Гусев.
ВИТЯ. Я думал — Витя.
Звонит мобильный Александра.
АЛЕКСАНДР. О, Люся. Ты с кем? Понятно. Да, ладно. Пришла в клуб в стельку трезвая. Смотри у меня. Обещала не изменять. С кем? Антон значит… Только честь ему не отдавай. Честь моя, моя лишь честь. До завтра.
ВИТЯ. Вы с Люсей подходите друг-другу. Типа две шлюхи.
АЛЕКСАНДР. Ты чего нервничаешь? Я, считай, от тебя удар отвел: все ей сказал, утешил, у нас теперь любовь, пока платоническая, как кончится скрытый период, я ее сам отведу в больницу.
ВИТЯ. Ты сам провериться не забудь.
АЛЕКСАНДР. А представляешь, вы все заражены, а у меня ничего нет.
ВИТЯ. Свяжем и изнасилуем, понял!
АЛЕКСАНДР. Да, я сам отдамся. Как же я друзей-то оставлю. Я вот, знаешь, что грешным делом подумал, что страшнее ВИЧ или зубная боль? Если зубы сильно болят, то хочется выброситься. А смертельно больной человек живет себе до поры до времени, ничего не чувствует. На каком-то отрезке времени ты счастливей меня.
ВИТЯ. Дурак ты, блин! Да я бы любую зубную боль пережил, без денег, без дома, на улице бы жил только бы не умирать! Мне ничего не надо!
АЛЕКСАНДР. Нет, что-то в этой мысли есть. Я рассказ про это пишу.
ВИТЯ. Чего??!!! Ты про меня пишешь??!!!
АЛЕКСАНДР. Пишу, я же писатель.
ВИТЯ. Главным редактором каким-нибудь хочешь стать?! Или секретарем Союза писателей?! Станешь! Будешь таким же, как они ссутуленным мудаком! Будешь!
АЛЕКСАНДР. Да, ладно я пошутил.
Входит Катя.
КАТЯ. Витя, ты мне очки сделал.
ВИТЯ. Пошла ты!
Бросает ей мобильный.
Тебе опять Ваня звонил. Ты хоть бы телефон не оставляла свой в комнате.
КАТЯ. Да? Что сказал?
ВИТЯ. Тебя хочет.
Собирает ее вещи.
КАТЯ. Да, да, давай. Пошла вон отсюда, скажи.
Отдает ей вещи.
Я отсюда никуда не уйду, я здесь убиралась. Витя, хватит!
Садится на пол ревет.
АЛЕКСАНДР (совсем пьяным голосом). Сумасшедший дом. Если я сам труп, то я все равно не хочу находиться среди трупов.
Шатаясь, выходит.
Александр пьет пиво. Входит Люся.
АЛЕКСАНДР. О, любимая моя.
ЛЮСЯ. Любимый. Заметь, я это еще никому не говорила.
АЛЕКСАНДР. Детка.
ЛЮСЯ. Деточка.
АЛЕКСАНДР. Завтра поведу тебя в больницу. У тебя срок вышел теперь все покажет, если больная. Ты как поступишь с Гусевым, если вдруг?
ЛЮСЯ. Я ему закачу истерику! Или просто разговаривать не буду. Я ему это вообще не прощу никогда, он ведь меня во сне, я ничего не помню. А Катьку вообще изнасиловал.
АЛЕКСАНДР. Я знаю.
ЛЮСЯ. Странно. Ты читаешь об этом в журналах, но никогда не думаешь, что это произойдет с тобой. Ты думаешь — это страшная сказка, которая навсегда останется сказкой.
АЛЕКСАНДР. Мы не верим в смерть. Витя, например, все равно верит, что все будет хорошо. Что изобретут лекарство и его вылечат. Он об этом много говорит. А еще он верит, что те лекарства, которые сейчас есть — продлят его жизнь лет на пятнадцать. Хотя, когда он мне рассказывает, что умер такой-то ВИЧ-инфецированный, он сейчас ходит в клуб ВИЧ-инфецированных, я у него всегда спрашиваю: «И сколько он прожил?» Обычно три-четыре года. А иногда ему кажется, что он завтра умрет. В общем, непонятная штука. Я кстати тебе точно скажу, мне иногда страшно здесь пить, есть, я знаю, что СПИД в быту не передается, но все равно боюсь. Ем, пью, здороваюсь только потому, что боюсь его обидеть.
ЛЮСЯ. Я вообще, наверно, не буду с ним общаться.
АЛЕКСАНДР. Если мы здоровые, то это будет выглядеть некрасиво.
ЛЮСЯ. Ну, он непредсказуемый какой-то, он нас убьет так.
АЛЕКСАНДР. Больше всего он злится от одиночества, от того что некому сказать. Я сегодня вечером все расскажу Кате, завтра втроем пойдем в больницу. Наконец, все узнаем.
ЛЮСЯ. Вот так, детка.
АЛЕКСАНДР. Над ним врачи знаешь, как издеваются. Ему сказали, что так как он студент ему можно полис сделать и лечиться здесь. Он месяц ходил, его на хрен везде посылали. Такие деньги на него тратить никто не хочет. А он думает же, раз заболел смертельно, теперь ему все обязаны. Кому это надо.
ЛЮСЯ. Твоя Яна меня замучила. Она, оказывается, ревнует тебя ко мне.
АЛЕКСАНДР. Ну, у нее есть перед тобой явное преимущество. Она в восемнадцать лет девственница притом, что она очень красивая. Не утратила чистоту и духовную глубину.
ЛЮСЯ. Глубину? Мне Даша Полевая сказала, что она просто так себя ставит, а сама с шестнадцати лет уже шалавит.
АЛЕКСАНДР. Откуда Полевая-то знает — крыса?
ЛЮСЯ. Они обе из Краснодара.
АЛЕКСАНДР. Я этой крысе не верю.
ЛЮСЯ. Яна меня бесит!
Входит Катя, в руках у нее букет роз.
ЛЮСЯ. Кто тебе это подарил?
КАТЯ. Ваня.
АЛЕКСАНДР. А как же Гусев?
КАТЯ. Я просто цветы взяла. Не выкидывать же букет? Саша, вы опять намусорили. За вами уже Витя стал убираться. Если он добрый, то это не значит, что на нем можно ездить.
АЛЕКСАНДР. Ну вот, пристыдили.
КАТЯ. Нет, я серьезно.
АЛЕКСАНДР. Люся, давай посуду помоем.
Берут грязную посуду в тазике. Входит Витя.
ВИТЯ. Цветы. Мне?
КАТЯ. Нет, это мне подарили.
Берет букет, выбрасываете его в окно.
КАТЯ. Витя, ты чего делаешь?!
ВИТЯ. Берет ее за руку, вытаскивает из комнаты.
АЛЕКСАНДР. Вот ведь любовь. У нас так же будет?
ЛЮСЯ. Не дай Бог!
АЛЕКСАНДР. Ты мне ребенка родишь?
ЛЮСЯ. Потом. Если все будет нормально.
АЛЕКСАНДР. Детка.
Александр, Люся, Катя. Сидят на одной кровати.
АЛЕКСАНДР. Это вообще, за что на него столько несчастья навалилось?
ЛЮСЯ. Судьба.
АЛЕКСАНДР. Да, уж. Судьба. Она действительно существует. Только в этом нет ничего мистического. Судьба это наше прошлое. Как бы там ни было, а прошлое должно быть у всех — это и есть судьба.
ЛЮСЯ. Я ничего не поняла, но это видимо что-то умное.
КАТЯ. Я его боюсь теперь.
АЛЕКСАНДР. Учитель в Воронеже был его самым близким человеком. Все одно к одному. Здоровый такой мужик был, бывший летчик. Голос громовой. И умер в сорок четыре года. Инсульт. Странно. Теперь у Гусева нет ни одного близкого человека. Мы ему неблизкие.
Входит Витя.
ВИТЯ (мрачно). К вам покойник пришел.
АЛЕКСАНДР. Ты пьяный что ли? Ты же не пьешь?
ВИТЯ. Я к врачу, когда ходил, она мне говорила: «Я не понимаю, как вы здесь сидите такой спокойный, трезвый». Она очень меня жалеет.
АЛЕКСАНДР. Витя, успокойся.
ВИТЯ. Учителя моего убили. Он давно говорил, что его убить хотят. Отец меня на хрен послал, как узнал, что я больной. Он сказал, чтобы я вообще дома не показывался. Осел! Наверно, боится за молодую жену. Я никому не нужен. Все на своей волне, все на своей волне. Никому ты, Витя, не нужен.
АЛЕКСАНДР. Хватит ныть! Достал уже! Ты что думаешь, тебе теперь все обязаны?!
ВИТЯ. Ты мне так не говори, Санек. Ясно?!
АЛЕКСАНДР. Хватит ныть. Витя, я понимаю, что тебе сложно.
ВИТЯ. Ничего ты не понимаешь — это понять нельзя. Надо быть на моем месте. А вы ведь здоровые, почему-то. Ладно, когда наркоманы заражаются, им жизнь все равно не нужна…
АЛЕКСАНДР. Ты хотел, чтобы мы были больные?
ВИТЯ. Хотя бы не так грустно было бы. Я вот думаю, если даже изобретут эти лекарства, вылечат меня. Все равно ничего не изменится. Я таким же останусь одиноким, каким был.
Катя и Люся сидят на кровати, опустив голову.
АЛЕКСАНДР. Мы ведь у тебя есть.
ВИТЯ. Вы на своей волне. Теперь между нами… (делает жест) Я больной, вы здоровые. Учителя убили еще…
АЛЕКСАНДР. Ты сам себя делаешь одиноким.
ВИТЯ. Детей у меня никогда не будет. Санек, я слепну. Оказывается, у меня была врожденная болезнь глаз. Теперь из-за ВИЧ она прогрессирует. Окулист сказал, что я, скорее всего, через год ослепну совсем. А заразила меня эта сука специально.
АЛЕКСАНДР. Ты об этом не рассказывал.
ВИТЯ. И не надо тебе об этом знать, а то рассказ побежишь писать. Куплю пистолет и пристрелю ректора и Дашу Полевую. И эту суку. Все равно уже. А если ты рассказ напишешь, я и тебя пристрелю… Нет, не буду: слишком многих придется убить.
Подходит к кастрюле накладывает пельмени.
Надо поесть, а то я может быть завтра пять дней есть не буду. Меня выселяют из общежития и отчисляют. Я ведь на занятия почти не ходил. Сегодня к ректору пошел, рассказал, что болею, поэтому не ходил, попросил сдать зачеты сейчас. Он как узнал, что я больной, руками замахал, сказал: «Нам такие не нужны, сейчас же забирай документы». Так что все.
АЛЕКСАНДР. Тебя что выгоняют даже после того, как ты сказал об этом?
ВИТЯ. Да.
АЛЕКСАНДР. Я не думал, что ректор поступит так непорядочно.
ВИТЯ. А что непорядочно, его можно понять. Он старой закалки. Боится. Я теперь для него чумной. Это жизнь, сам виноват. Она просто влезла ко мне в постель. Я всего с ней три дня спал. На третий уже не хотел — надоела. Она пришла, сказала, что в комнате никого нет, попросилась переночевать. Естественно мы с ней опять. Она сухая была, я себе все натер об нее. А на утро пришла соседка, попросила ее ключ от комнаты. Он, оказывается, у нее был. Я тогда думал, она просто хотела со мной. Оказывается, нет. Зачем-то специально заражала. Я понял почему. Такое одиночество давит, что за непонимание хочется все мстить. Будьте такими же, посмотрите, как это изнутри. Если бы не был таким дураком, то уже тогда бы понял, что он больная. Она говорила, что ей жить осталось пару лет, что ее уже два раза из петли вытаскивали. Когда она уехала, выяснилось, что у меня гонорея. Но это выяснилось, а она уже уехала. Месяц назад она объявилась на сессию, и я ей предъявил. Она сказала: «У меня ничего не было. Это ты. А ты, может быть, меня еще и СПИДом заразил? У тебя какие-то прыщи на лице. Ты проверься». И ушла. Меня после ее слов, как парализовало. Она еще пьесу написала, где главная героиня болеет ВИЧ. Она кстати учится у того же мастера что и ты учился. Я ее убить сначала хотел, теперь нет. Пусть живет и мучается. Умереть это… Я и сам уже хочу умереть. Пусть у нее ноги откажут, руки, глаза.
АЛЕКСАНДР. Сколько ей лет?
ВИТЯ. Двадцать шесть. Представляешь, в Воронеж позвонил — отец запретил домой приезжать, потом другу — друг что-то промямлил и трубку повесил, я перезвонил, он не поднял. Ректор узнал и из института выгнал. Катя, пошли, поговорим в коридоре?
КАТЯ. Я тебя боюсь.
Пауза.
ВИТЯ. Я хотел тебе сказать, уходи отсюда теперь. Гусь свинье не товарищ.
Снимает со стены перчатки. Выходит.
АЛЕКСАНДР. Ты уйдешь?
КАТЯ. Да, я боюсь.
АЛЕКСАНДР. Я тоже, я комнату нашел в комуналке, сегодня переезжаю. Вместе с Люсей.
Начинают собирать вещи.
Моя однокурсница из Питера. Любит петь песню. Как молоды мы были… Первый тайм мы уже отыграли. Она считает себя старой в тридцать лет. Постоянно говорит: «Мне бы твои двадцать пять». Какая она глупая. Вот она старость. В девятнадцать. Люся, ты понимаешь?
ЛЮСЯ. Я стараюсь не грустить.
Шум за дверью. Крики. Входят люди, несут Гусева.
АЛЕКСАНДР. Что?
НЕЗНАКОМЕЦ. Он избил Дашу Полевую. Это его охрана. Сейчас скорая приедет.
Кладут Витю на пол, тихо выходят. Александр, Катя, Люся стоят вокруг Вити, низко опустив голову. Медленная музыка.