Кэнъитиро (серьезно). Когда Сугита-сан встретил этого человека?
Синдзиро. Вчера вечером, около девяти.
Кэнъитиро. Как он был одет?
Синдзиро. Не очень-то хорошо. Даже без хаори.
Кэнъитиро. Вот как!
Синдзиро. Ты помнишь отца?
Кэнъитиро. Нет.
Синдзиро. Не может быть. Тебе же было восемь лет! Я и то смутно помню.
Кэнъитиро. А я нет. Постарался забыть.
Синдзиро. А Сугита-сан об отце часто рассказывает. Говорит, что в молодости он был очень славным.
Мать (внося ужин из кухни). Когда отец служил у его светлости, тамошняя служанка подарила ему палочки для еды, а в коробочке любовная записка была спрятана.
Синдзиро. А палочки для еды при чем здесь? (Смеется.) Мать. Он родился в год быка, значит, в этом году ему уже пятьдесят восемь стукнуло. Сидел бы дома, на покое.
Все принимаются за еду.
Пора бы уже и Танэ вернуться. Вон как похолодало.
Синдзиро. Знаешь, мама, а сегодня на вязе, что растет возле храма, сорокопут пел. Осень уже… Кэнъитиро, я все-таки решил сдавать экзамен по английскому. По математике нет хорошего преподавателя.
Кэнъитиро. Ну-ну, давай. Что же, к Эриксону будешь ходить?
Синдзиро. Да, думаю. Миссионеры же обучают бесплатно.[2]
Кэнъитиро. Ну-ну. Что ни говори, а нужно учиться изо всех сил. Нужно доказать, что ты можешь выйти в люди и без отцовской поддержки. Я вот тоже хотел стать дипломатом или судьей, да теперь без среднего образования в университет не берут. Ничего не поделаешь. А ты закончил школу, значит, старайся изо всех сил.
В это время открывается дверь. Входит О-Танэ. Это очень хорошенькая белолицая девушка.
О-Танэ. А вот и я.
Мать. Как ты поздно.
О-Танэ. Еще один заказ получила. Видно, понравилось.
Мать. Ну-ка, садись ужинать.
О-Танэ (взволнованно,). Кэнъитиро, я сейчас шла, а напротив дома старик стоит. И все на наши двери смотрит.
Мать и братья тревожно переглядываются.
Кэнъитиро. Так!
Синдзиро. Какой он из себя?
О-Танэ. Темно было, не разобрала. Высокий…
Синдзиро встает и выглядывает в окно.
Кэнъитиро. Есть там кто-нибудь?
Синдзиро. Никого.
Братья и сестра молчат.
Мать. Он ушел из дома на третий день после праздника Бон.
Кэнъитиро. Мама, я же сказал вам: хватит старое вспоминать.
Мать. И я в молодости сердилась на него, а как стара стала, что-то сердце смягчилось.
Все молча едят. Неожиданно со стуком открывается входная дверь.
Мужской голос. Можно?
О-Танэ. Входите! (Продолжает сидеть.)
Мужской голос. О-Така дома?
Мать. Дома! (Идет к двери, как будто через силу.)
Слышны голоса.
Мужской голос. О-Така!
Голос матери. Ох! Это ты?! Как ты изменился!
Мужской голос. Ты здорова! Какое счастье! Дети, наверно, уже большие…
Голос матери. Конечно, большие. Все уже взрослые. Входи, сам увидишь.
Мужской голос. А можно?
Голос матери. Конечно, можно!
Худой, изможденный С от ар о входит в комнату вслед за своей женой.
Синдзиро и О-Танэ, пораженные, смотрят на отца.