Солдат: Да… отец напивался абсента и метал ножи, как Хемингуэй, только тот метал их в бильярдный стол, а отец в меня!
Женщина: Он писатель?
Солдат: Кто?
Женщина: Твой отец.
Солдат: Писатель… какой он писатель! Он пидарас, мой отец пидарас!
Женщина: То есть писатель…
Солдат (отвернувшись в сторону, как-будто что-то вспомнив): Пидарас…
Женщина: Ты его ненавидишь?
Солдат: Я его ненавижу! Он метал в меня ножи! Он всё всегда делал по-своему, писатель… Он отрастил бороду, стал рыбачить, пить абсент и метать ножи, он всё делал, как этот Хемингуэй, которого он обожал!
Женщина: Но ведь Хэмингуэй не был педерастом!
Солдат: Значит его обманули! Он верил каждой сплетне, каждой статье в бульварной газете! Ха! Вот это да! Хэмингуэй не был педерастом!
Женщина: Хэмингуэй не был педерастом…
Женщина лижет живот солдата, медленно расстёгивает его штаны.
Солдат: У меня мечта! Вернуться домой, вернуться и порвать его на части!
Женщина: На части?
Солдат: На части!
Женщина: Отца на части! За то, что он педераст?
Солдат: Он меня убить хотел, понимаешь?! И никто, никто не вмешивался в наши с ним отношения, – все считали, что он делает из меня настоящего мужчину! А он, он просто хотел убить меня! Тебя когда-нибудь хотел убить родной человек?!
Женщина: Нет… к сожалению, нет…
Солдат: Он меня ненавидел, он ненавидел меня, мать, людей; он хотел, чтобы с ним что-нибудь произошло, а ничего не происходило, он надеялся, что став педерастом, всё изменится вокруг, а ничего не менялось, никому не было дела, что он, как Хэменгуэй, что он как педераст, что он как писатель, что он как рыбак,.. а я, я страдал, потому что мне было дело, а ему этого было мало!.. Убить хотел (ржёт)… а я заговорённый!
Женщина: Заговорённый?..
Солдат: Я по стеклу хожу, в электрочайник палец засовываю, – и ничего…
Женщина, наконец, спускает штаны с солдата, удивлённо разглядывает его стрип-плавки «CalvinKlaine».
Женщина: Что это?
Солдат: Клёвые, да?! Увольнительные плавки, – я их так называю, всегда в увольнение надеваю…
Женщина: А что, вам бельё,.. солдатское бельё вам не выдают?
Солдат: Выдают, но в увольнение я свои надеваю…
Женщина: Мне не нравится! Не нравится мне твоё бельё!
Женщина отталкивает солдата.
Солдат: А чё?
Женщина: Бред какой-то, – «снимаешь» солдата, а он – в дорогом белье. Ты не настоящий солдат!
Солдат: Да как? Вот, смотри…
Достаёт из кармана воинский билет, протягивает женщине.
Женщина: Чухня какая!
Откидывает от себя корочку.
Женщина: Солдат это запах, а не бумажки! Солдат это грязь, пот, а не плавочки Си Кей, ты ещё может тампоны в жопе носишь, пропитанные алоэ!
Солдат: А-ло-э?.. Ничего я в жопе… только плавки…
Солдат на мгновение задумывается, вдруг резко стаскивает с себя ботинки.
Солдат: Вот! Я – солдат, я…
Солдат медленно стягивает грязные носки, дико ржёт, у женщины снова появляется интерес в глазах, она оживает, подползает к солдату.
Солдат: Солдат… сол-дат…
Женщина: Солдат… ты солдат… теперь я вижу… а то, как мой, – от него мюслями пахнет, да и то – только когда возбуждается, а так вообще, – стойкое отсутствие запаха, полное… абсолютное… поэтому я – ничья, меня не пометил, самец меня не пометил!
Кидается на солдата.
Женщина: Порви мне!
Солдат: Что?
Женщина: Одежду мою, разорви!
Солдат: Так новая же!
Женщина: Ну и что?! Рви! Рви, как ты солдат отца своего порвать хочешь! Рви!!!
Солдат цепляется за боди, тянет, но оно только растягивается и никак не рвётся.