Нечаянный тамплиер - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 5

Глава 5

Девочке было больно, но она терпела. Сильные руки того рыцаря, который пришел за ней, чтобы забрать из вонючей дыры, где она пряталась, крепко держали ее. Но она понимала, что ее лечат. То ли от новой боли, то ли от молитв, которые читал на латыни пожилой врач, делая свое дело, ее сознание начинало проясняться. А когда старик закончил сшивать края раны на лице и положил свою ладонь ей на голову, что-то изменилось. От ладони старика исходило необычное тепло, которое действовало животворяще. Вскоре сознание полностью вернулось к ней, а боль отступила. И она вспомнила все те ужасные события, которые произошли, начиная с прошлогодней осени. Все произошедшее вновь возникло в памяти. И она зарыдала.

Воспоминания нахлынули на девочку. Она вспомнила, что зовут ее Адельгейда фон Баренбергер и снова отчетливо видела, как полтора десятка монахов, одетых в широкие плащи с капюшонами, неспешно приближались к захваченному мусульманами монастырю.

Стражник на башне вынужден был высунуться из-за каменных зубцов караульной площадки, чтобы лучше разглядеть путников. «Зачем они идут? Неужели не знают о том, какая участь постигла всех тех христиан, которые оставались в монастыре после того, как мамелюки султана Бейбарса ворвались внутрь?» — наверное, думал он. Караульщик на башне не успел удивиться, когда плащ одного из монахов распахнулся, и стремительный стальной болт, вылетевший из арбалета мессира Эдварда, попал стражнику в левый глаз. Стражник умер тихо, не успев даже вскрикнуть.

Над воротами сарацины поставили еще трех караульных, но, удачно сняв часового на башне, христиане смогли подобраться совсем близко. Лучшие стрелки барона Карл и Эдвард выстрелили одновременно, и один стражник рухнул с болтом в горле, а другой — в сердце. Старому Жюсьену повезло меньше: его болт ударил третьего стража в правый бок. Падая, этот последний страж ворот закричал и тем предупредил сарацин об опасности. Скрываться стало невозможно, уже не таясь, барон отдал приказ, христиане сбросили ненужные более монашеские плащи, обнажили оружие и пошли на штурм.

Вечерняя заря занималась на западе, вверху сквозь редкие просветы в тяжелых серых облаках левантийской зимы проглядывали лучи заходящего солнца, окрашивая облачные подбрюшья зловещим багровым цветом. После утреннего дождя было холодно, желтоватая глинистая почва пропиталась влагой, дул сырой ветер. Плотнее надвинув капюшон черного монашеского плаща, голубоглазая и светловолосая Адельгейда, девочка, которой недавно исполнилось тринадцать лет, куталась под ним в теплый роскошный палантин своей погибшей матери, расшитый золотом и подбитый мехом куницы. Хорошо еще, что сейчас дождя не было.

Атакующие христиане быстро перелезли через полуразрушенную монастырскую стену и заняли башенку над воротами, откуда арбалетчики могли хладнокровно расстреливать сарацин, выбегающих во двор. Адельгейда, охраняемая двумя оруженосцами ее отца, наблюдала за происходящим с вершины холма, откуда открывался широкий вид на разграбленный сарацинами монастырь с его водяной мельницей у ручья, со странноприимным домом, церковью и коновязями, на разрушенные стены и выжженные посевы вокруг. Армия Бейбарса прошла здесь совсем недавно. И ничего из разрушенного еще не поправили. А вокруг свирепствовали мародеры.

Несколько сарацин выскочили во двор с ятаганами в руках. Но сир Эдвард и его стрелки уже держали арбалеты заряженными. Первый сарацин пал сразу, другой отскочил к стене и прикрылся своим небольшим круглым щитом, но болт все равно нашел брешь в защите и пронзил ему правый бок. Раненый развернулся и побежал вдоль стены, но следующий болт, пробив чешуйчатый панцирь, вонзился глубоко под левую лопатку, войдя между нашитых стальных пластинок, и сарацин рухнул лицом в грязь.

А у арбалетчиков Эдварда в запасе оставалось еще достаточно болтов. Хорошо бы уметь вот так стрелять из арбалета, как дядя Эдвард, младший брат ее отца, подумала Адельгейда. Хотя от отца она знала, что убийство врагов на расстоянии не одобрялось старыми рыцарскими обычаями и святой церковью. Но, поскольку сарацины всегда полагались больше на действенность стрел и катапульт, чем на своих бронированных федаинов, то и христиане Святой Земли давно научились действовать точно также. И эта тактика приносила плоды: еще король Ричард Львиное сердце привез с собой в Левант во множестве арбалеты и длинные шотландские луки, которых вовсе не было у сарацин.

С тех пор прошло более полувека. Длинных шотландских луков у мусульман не появилось, но арбалеты уже были. Усатый турок с арбалетом высунулся из стрельчатого окошка странноприимного дома, быстро выстрелил и нырнул обратно, чтобы перезарядить. Адельгейда увидела, что возле коновязи завязалась схватка. Сарацины пытались прорваться к своим лошадям, но несколько рыцарей в тяжелой броне во главе с ее отцом уверенно сдерживали их натиск: ржали лошади, сверкали клинки, слышались крики умирающих.

Сарацины терпели поражение. «Их надо всех перебить», думала Адельгейда, закусив губу почти до крови. После того, что они сделали с ее матерью и старшей сестрой, и, если бы отец со своими рыцарями вовремя не отбил захваченный врагами во время очередного штурма донжон, то сделали бы и с ней, в сердце девочки поселилась лютая ненависть к этим людям.

Их замок штурмовали непрерывно в течение трех месяцев. Главное войско Бейбарса давно обошло замок и двинулось дальше к побережью, но сарацинские штурмовые отряды продолжали штурм с прежним усердием. У них были катапульты и длинные осадные лестницы. Замок крепко держался. Только подкоп, обрушивший часть стены, помог сарацинам ворваться в твердыню в первый раз. Но тогда их отбросили, потому что у барона еще оставались могучие боевые кони, которые, прикрытые кольчужными попонами, пронесли своих всадников через ряды противников и даже позволили сокрушить четыре из семи катапульт. Но осаждающих было слишком много, и их длинные пики сделали свое дело: из той атаки в замок вернулись всего три всадника.

Новый штурм был ужасен. Сарацины пошли на приступ сразу с двух сторон. Пока барон с рыцарями оборонял главные ворота, сарацинская пехота, используя брешь от подкопа, ворвалась в замок и захватила среднюю башню южной стены, отрезав донжон от основных сил осажденных. Трое рыцарей, несколько оруженосцев и десяток сержантов не смогли удержать двери, а арбалетчики с верхней площадки были не в силах перестрелять всех врагов, когда страшная, вооруженная до зубов толпа сарацин, подмяв под себя защитников, хлынула в главную башню. Адельгейда спряталась за гобеленом, и это спасло ей жизнь, но она видела все.

Оцепенев от страха, она смотрела, как сарацины насиловали ее мать и старшую сестру. Она навсегда запомнила и тот ужасный момент, когда отец со своими рыцарями прорвался в покои донжона, весь перепачканный кровью, с безумными от гнева глазами. За считанные мгновения он зарубил двуручным мечом пятерых насильников, но двое уцелевших успели перерезать горло обеим женщинам прежде, чем смерть нашла их самих.

Три дня назад, после того, как была отбита очередная атака, отец Адельгейды собрал всех оставшихся защитников замка и объявил, что помощи ждать неоткуда, а без подкрепления дольше удерживать полуразрушенную крепость они не смогут. Было решено прорываться к Акре. Под покровом ночи пятеро рыцарей, шестеро оруженосцев и восемь арбалетчиков, взяв под свою защиту Адельгейду, единственную уцелевшую дочь барона, покинули замок по подземному ходу. Развороченная камнями катапульт верхушка донжона еще долго была видна за спиной при свете луны и звезд. Пешком, набросив поверх доспехов черные монашеские плащи, люди барона навсегда оставили свой замок.

К утру ветер нагнал облаков, и пошел сильный дождь. Вода лилась с неба потоком, и продрогшим христианским беженцам казалось, что это сам Господь оплакивает скорбную участь королевства христиан. После изнурительного пути под дождем они нуждались в еде и отдыхе, но вся местность, через которую они продвигались к Акре, уже перешла под контроль войск Бейбарса. Промокшим насквозь беглецам было необходимо обогреться, пополнить провизию и найти лошадей. Потому барон и решился отбить этот монастырь.

Усатый турок перезарядил арбалет и высунулся снова, но его тут же отбросило от окна назад: пущенный Эдвардом болт врезался турецкому арбалетчику в переносицу. В этот момент христианские рыцари прикончили последнего сарацина у коновязи и ринулись к дверям странноприимного дома. Несколько сарацинских лучников попытались стрелять по ним из узких стрельчатых окон второго этажа, но их быстро сразили болты людей Эдварда. После короткой схватки на первом этаже, сарацины, находившиеся на втором, начали выпрыгивать из окон в надежде добежать до своих лошадей и спастись. Но все они нашли свою смерть во дворе, подстреленные арбалетчиками барона. На близкой дистанции от арбалетных болтов не защищали ни щиты, ни доспехи.

Когда Адельгейда через распахнутые настежь ворота вошла во двор монастыря, то насчитала не менее двадцати трупов. Девушке на мгновение сделалось дурно, но она за последнее время так привыкла видеть мертвецов, что уже не падала в обморок. В трапезной странноприимного дома царил разгром. Столы и лавки были перевернуты, в беспорядке валялись сарацинские плащи и оружие. Но трое сержантов-арбалетчиков быстро наводили порядок. Вскоре столы и лавки приобрели привычное положение, лишние вещи были свалены в мешки, а из кухни запахло горячей едой.

Адельгейда забилась в теплый угол возле кухонной печи, но все никак не могла согреться, хотя дядя Эдвард лично принес ей ломоть плоского сарацинского хлеба, деревянную ложку и горячий суп в глиняной миске. Лицо дяди пересекал длинный багровый рубец: след от сарацинской сабли. Дядя был очень добр к ней, но Адельгейда хотела видеть рядом с собой отца, а он все не появлялся. Она была измучена и нуждалась в поддержке. Девушка никогда прежде не совершала столь длительных пеших прогулок. Ноги ее болели, и она чувствовала себя невероятно уставшей. Снова она с тоской вспоминала мать и сестру, вспоминала прежние счастливые годы, ведь вся ее жизнь была связана с их замком, который назывался Баренбург. Она родилась в этом замке и прожила в нем всю свою жизнь. Все тринадцать своих лет.

Ее предки по отцу принадлежали к франконско-баварской династии маркграфов и герцогов. Замок построил дед Адельгейды, младший отпрыск этой славной фамилии, который отправился в странствия и присягнул на верность Фридриху II Штауфену. А когда тот сделался королем Иерусалимским, то пожаловал верному вассалу баронский титул и земли. Дед был одним из тех, кто укреплял своим мечом немецкую власть в Святой земле. Но те времена давно прошли, главные силы тевтонского ордена покинули Левант, и немцы сделались в этой стране почти изгоями. И теперь, когда замок захватили враги, Адельгейда еще не понимала, что будет с ней, как она сможет жить дальше без матери, без сестры, без дома? Ведь даже привычных вещей у нее больше не будет: все их вещи оставлены сарацинам вместе с замком. Да и из одежды сохранилось только то, что на ней. И вообще чудо, что она сама осталась жива. Пока жива. Все это тогда казалось ей страшным сном, но сном не было.

Наконец-то ее отец, барон Альбрехт фон Баренбергер, появился, лицо его было мрачным, глубокие морщины пролегли над переносицей, темные круги обрамляли глаза, лоб был рассечен и кровоточил. После гибели матери отец вдруг сразу постарел. Он объявил людям, что никто из врагов не ушел. Значит, никто не расскажет об этой стычке. А потому он дает всем, кроме караульных, время на отдых до рассвета. А завтра на рассвете они оседлают захваченных лошадей и доберутся до Акры уже к вечеру. Еще он сообщил, что пленные, которых захватили при взятии монастыря, рассказали, что армия Бейбарса двинулась на юг, к Яффе, и путь к Акре пока был свободен. Люди барона выслушали это сообщение с радостью, потому что на тот момент это была самая добрая весть за все последние месяцы. Только они тогда не знали, какие еще опасности поджидали на пути.

Поев и немного отдохнув, собрав припасы, оставшиеся в странноприимном доме, они покинули его на рассвете. Кроме одного единственного коня, на котором поехал сам барон с дочерью, нормальных лошадей раздобыть не удалось. Все три захваченные лошади оказались ранеными и седоков нести не могли, потому что на их спинах были порезы, нанесенные клинками. Потому на этих лошадок осторожно погрузили немного припасов и повели в поводу.

Они ехали половину дня. Адельгейда сидела впереди своего отца, он прижимал дочку к себе левой рукой, и ее тело чувствовало жесткие доспехи. Отец был ранен. Лоб ему перевязали оруженосцы, но боль, по-видимому мучила его. Хотя он не показывал виду и старался улыбаться, когда она оборачивалась и смотрела на него. Лишь иногда морщился, трогая рану через повязку. Как назло, небо после полудня потемнело, и пошел очень сильный дождь. Через некоторое время, несмотря на плащи с капюшонами, все люди в отряде вымокли насквозь. Потому, увидев маленький замок с вершины следующего холма, решили передохнуть и обсохнуть.

— Что это за замок? — спросила девочка. Ей казалось, что они едут уже очень долго. Она никогда не бывала в этих местах. Вся ее жизнь прошла в родовом замке, и всего однажды, когда ей исполнилось десять лет, она побывала в Акре с отцом, с матерью и со старшей сестрой. Но тогда мама с дочками ехала в повозке, и дорога показалась не такой долгой и утомительной. Они в тот раз часто останавливались по дороге в постоялых дворах и странноприимных монастырских домах, чтобы передохнуть. А теперь путь был трудным, а повсюду плотной стеной стояла пелена дождя. Все ручьи, пересохшие за лето, наполнились водой. А земля превратилась в сплошную скользкую грязь. Потому отец старался выбирать путь там, где почва выглядела каменистой. Двигаться по дороге барон не рисковал, потому что там могли встретиться вражеские отряды.

— Это не замок, детка, а просто дом с башней, укрепленный манор. Кажется, там жила семья какого-то английского рыцаря. Я слышал, что его предки пришли в Святую землю еще с войском короля Ричарда Львиное Сердце. Посмотрим, что там сейчас, — ответил отец.

Но, когда они подъехали ближе, оказалось, что дом с башней, похожий на замок, подвергся разрушению. Ворота его были выломаны и лежали на земле при въезде в крохотный дворик. Увидев это, отец тут же остановил лошадь, и послал половину оруженосцев и арбалетчиков вместе с мессиром Эдвардом вперед, желая проверить, насколько место представляет опасность. А все оставшиеся бойцы стояли наготове снаружи, окружив дом, который выглядел покинутым.

Вскоре мессир Эдвард, поднявшись на башню, крикнул, что можно заходить. Внутри оказались трупы мужчин и две плачущие женщины. Одна из них назвалась вдовой хозяина замка Пресциллой, а вторая — взрослой дочерью, которую звали Беатрис. Рыцаря Бернара Бедфорда убили сарацины во время атаки, как убили и всех мужчин. Женщины спаслись, спрятавшись в потайной ход. На их счастье, армия султана не задержалась здесь, ограничившись грабежом. Враги так куда-то спешили, что даже не сожгли дом, а только разгромили все, что попалось им под руку.

— Муж с сыновьями и нашими людьми крепко держались. Но, отряд осаждающих оказался слишком большим. Они выбили ворота тараном и убили всех. Я потеряла мужа и троих сыновей, а мы с дочкой чудом уцелели, — рассказывала женщина, плача.

Мертвых под сильным дождем хоронить не стали, а отнесли тела в подвал башни. В маноре почти ничего не осталось, но крыша была целой. Потому отец Адельгейды решил переждать там непогоду. Он беспокоился, что дочка простудится. До Акры из замка было уже достаточно близко. Хозяйка сказала, что, если идти пешком, то за день можно добраться до спокойных мест. И барон приказал своим людям отдыхать, пока дождь не ослабнет. Несмотря на дождь, арбалетчики заступили в караул на единственной башне, сменяя друг друга каждый час. Так что врасплох их не должны были застать.

В маноре сохранились поленья, их грабители не забрали. Потому оруженосцы развели огонь и подогрели еду, которую прихватили с собой из развалин странноприимного дома. Они накормили всех бойцов, да еще и хозяйку с ее дочерью. Уставшая и вымокшая Адельгейда сидела у большого камина вместе с отцом, засыпая. Барон тоже позволил себе расслабиться. Но, как вскоре выяснилось, расслабляться не следовало. Потому что в тот день места, где можно укрыться от сильного дождя, искали и другие. Большая банда мародеров, двигавшаяся по следам недавно прошедшего войска султана, подходила с востока.