Трагедия господина Морна - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 1
АКТ I
Сцена I
Комната. Шторы опущены. Пылает камин. В кресле у огня, закутанный в пятнистый плед, дремлет Тременс. Он тяжело просыпается.
ТРЕМЕНС:
Сон, лихорадка{1}, сон; глухие сменыдвух часовых, стоящих у воротмоей бессильной жизни…На стенахцветочные узоры образуютнасмешливые лица; не огнем,а холодом змеиным на меняшипит камин горящий… Сердце, сердце,заполыхай! Изыди, змий озноба!..Бессилен я… Но, сердце, как хотел быя передать мой трепетный недугстолице этой стройной и беспечной,чтоб площадь Королевская потела,пылала бы, как вот мое чело;чтоб холодели улицы босые,чтоб сотрясались в воздухе свистящемвысокие дома, сады, статуина перекрестках, пристани, судана судорожной влаге!..(Зовет.)
Элла!.. Элла!..Входит Элла, нарядно причесанная, но в халатике.
ТРЕМЕНС:
Портвейна дай, и склянку, ту, направо,с зеленым ярлыком…Так что же, едешьплясать?ЭЛЛА:
(открывает графин)
Да.ТРЕМЕНС:
Твой Клиян там будет?ЭЛЛА:
Будет.ТРЕМЕНС:
Любовь?ЭЛЛА:
(садится на ручку кресла)
Не знаю… Странно это все…Совсем не так, как в песнях… Этой ночьюмне чудилось: я — новый, белый мостик,сосновый, кажется, в слезах смолы, —легко так перекинутый над бездной…И вот я жду. Но — не шагов пугливых,нет, — жаждал мостик сладко поддаваться,мучительно хрустеть — под грубым громомслепых копыт… Ждала — и вот, внезапно,увидела: ко мне, ко мне, — пылая,рыдая, — мчится облик Минотавра,с широкой грудью и с лицом Клияна!Блаженно поддалась я, — и проснулась…ТРЕМЕНС:
Я понял, Элла… Что же, мне приятно:то кровь моя воскликнула в тебе, —кровь жадная…ЭЛЛА:
(готовит лекарство)
Кап… кап… пять, шесть… кап… семь… Довольно?ТРЕМЕНС:
Да. Одевайся, поезжай… уж время…Стой, — помешай в камине…ЭЛЛА:
Угли, угли,румяные сердечки… Чур — гореть!(Смотрится в зеркало.)
Я хорошо причесана? А платьенадену газовое, золотое.Так я пойду…(Пошла, остановилась.)
…Ах, мне Клиян намеднистихи принес; он так смешно поетсвои стихи! Чуть раздувая ноздри,прикрыв глаза, — вот так, смотри, ладоньюпоглаживая воздух, как собачку…(Смеясь, уходит.)
ТРЕМЕНС:
Кровь жадная… А мать ее быладоверчивая, нежная такая;да, нежная и цепкая, как цветень,летящий по ветру — ко мне на грудь…Прочь, солнечный пушок!.. Спасибо, смерть,что от меня взяла ты эту нежность:свободен я, свободен и безумен…Еще не раз, услужливая смерть,столкуемся… О, я тебя пошлювон в эту ночь, в те огненные окнанад темными сугробами — в дома,где пляшет, вьется жизнь… Но надо ждать…Еще не время… надо ждать.Задремал было. Стук в дверь.
ТРЕМЕНС:
(встрепенувшись)
Войдите!..СЛУГА:
Там, сударь, человек какой-то — темный,оборванный — вас хочет видеть…ТРЕМЕНС:
Имя?СЛУГА:
Не говорит.ТРЕМЕНС:
Впусти.Слуга вышел. В открытую дверь вошел человек, остановился на пороге.
ТРЕМЕНС:
Что вам угодно?ЧЕЛОВЕК:
(медленно усмехнувшись)
…и на плечах все тот же пестрый плед.ТРЕМЕНС:
(всматривается)
Позвольте… Муть в глазах… но — узнаю,но узнаю… Да, точно… Ты, ты? Ганус?ГАНУС:
Не ожидал? Мой друг, мой вождь, мой Тременс,не ожидал?..ТРЕМЕНС:
Четыре года, Ганус!..ГАНУС:
Четыре года? Каменные глыбы —не годы! Камни, каторга, тоска —и вот — неописуемое бегство!..Скажи мне, что — жена моя — Мидия…ТРЕМЕНС:
Жива, жива… Да, узнаю я друга —все тот же Ганус, легкий, как огонь,все та же страстность в речи и в движеньях…Так ты бежал? А что же… остальные?ГАНУС:
Я вырвался — они еще томятся…Я, знаешь ли, к тебе, как ветер, — сразу,еще не побывал я дома… Значит,ты говоришь, Мидия…ТРЕМЕНС:
Слушай, Ганус,мне нужно объяснить тебе… Ведь странно,что главный вождь мятежников… Нет, нет,не прерывай! Ведь это, правда, странно,что смею я на воле быть, когдая знаю, что страдают в черной ссылкемои друзья? Ведь я живу, как прежде;меня молва не именует; явсе тот же вождь извилистый и тайный…Но, право же, я сделал все, чтоб с вамигореть в аду: когда вас всех схватили,я, неподкупный, написал доносна Тременса… Прошло два дня; на третиймне был ответ. Какой? А вот послушай:был, помню, вечер ветреный и тусклый.Свет зажигать мне было лень. Смеркалось.Я тут сидел и зыблился в ознобе,как отраженье в проруби. Из школыеще не возвращалась Элла. Вдруг — стучат,и входит человек: лица не виднов потемках, голос — глуховатый, тожекак бы подернут темнотой… Ты, Ганус,не слушаешь!..ГАНУС:
Мой друг, мой добрый друг,ты мне потом расскажешь. Я взволнован,я не слежу. Мне хочется забыть,забыть все это: дым бесед мятежных,ночные подворотни… Посоветуй,что делать мне: идти ль сейчас к Мидии,иль подождать? Ах, не сердись! не надо!..Ты — продолжай…ТРЕМЕНС:
Пойми же, Ганус, долженя объяснить! Есть вещи поважнееземной любви…ГАНУС:
…так этот незнакомец… —рассказывай…ТРЕМЕНС:
…был очень странен. Тихоон подошел: «Король письмо прочели за него благодарит», — сказал он,перчатку сняв, и, кажется, улыбкаскользнула по туманному лицу.«Да… — продолжал посланец, театральноперчаткою похлопывая, — вы —крамольник умный, а король караетодних глупцов; отсюда вывод, вызов:гуляй, магнит, и собирай, магнит,рассеянные иглы душ мятежных,а соберешь — подчистим, и опять —гуляй, блистай, притягивай…» Ты, Ганус,не слушаешь…ГАНУС:
Напротив, друг, напротив…Что было дальше?ТРЕМЕНС:
Ничего. Он вышел,спокойно поклонившись… Долго яглядел на дверь. С тех пор бешусь я в страстномбездействии… С тех пор я жду; упорножду промаха от напряженной власти,чтоб ринуться… Четыре года жду.Мне снятся сны громадные… Послушай,срок близится! Послушай, сталь живая,пристанешь ли опять ко мне?..ГАНУС:
Не знаю…Не думаю… Я, видишь ли… Но, Тременс,ты не сказал мне про мою Мидию!Что делает она?..ТРЕМЕНС:
Она? Блудит.ГАНУС:
Как смеешь, Тременс! Я отвык, признаться,от твоего кощунственного слога, —и я не допущу…В дверях незаметно появилась Элла.
ТРЕМЕНС:
…В другое времяты рассмеялся бы… Мой твердый, ясный,свободный мой помощник — нежен стал,как девушка стареющая…ГАНУС:
Тременс,прости меня, что шутки я не понял,но ты не знаешь, ты не знаешь… Оченьизмучился я… Ветер в камышахшептал мне про измену. Я молился.Я подкупал ползучее сомненьевоспоминаньем вынужденным, — самымкрылатым, самым сокровенным, — цвет свойтеряющим при перелете в слово, —и вдруг теперь…ЭЛЛА:
(подходя)
Конечно, он шутил!ТРЕМЕНС:
Подслушала?ЭЛЛА:
Нет. Я давно уж знаю —ты любишь непонятные словечки,загадки, вот и все…ТРЕМЕНС:
(к Ганусу)
Ты дочь моюузнал?ГАНУС:
Как, неужели это — Элла?Та девочка, что с книгою всегдаплашмя лежала вот на этой шкуре,пока мы тут миры испепеляли?..ЭЛЛА:
И вы пылали громче всех, и такнакурите, бывало, что не люди,а будто привиденья плещут в сизыхволнах… Но как же это вы вернулись?ГАНУС:
Двух часовых поленом оглушили проплутал полгода… А теперь,добравшись, наконец, — беглец не смеетвойти в свой дом…ЭЛЛА:
Я там бываю часто.ГАНУС:
Как хорошо…ЭЛЛА:
Да, очень я дружнас женою вашей. Мы в гостиной темнойо вашей горькой доле не однаждыс ней говорили… Правда, иногдамне было трудно: ведь никто не знает,что мой отец…ГАНУС:
Я понимаю…ЭЛЛА:
Часто,вся в тихом блеске, плакала она,как, знаете, Мидия плачет, — молчаи не мигая… Летом мы гулялипо городским окраинам — там, где выгуляли с ней… На днях она гадала,на месяц глядя сквозь бокал вина…Я больше вам скажу: как раз сегодняя на вечер к ней еду, — будут танцы,поэты…(Указывает на Тременса.)
Задремал, смотрите…ГАНУС:
Вечер —но без меня…ЭЛЛА:
Без вас?ГАНУС:
Я — вне закона:поймают — крышка… Слушайте, запискуя напишу — вы ей передадите,а я внизу ответа подожду…ЭЛЛА:
(закружившись)
Придумала! Придумала! Вот славно!Я, видите ли, в школе театральнойучусь: тут краски у меня, помадысеми цветов… Лицо вам так размажу,что сам Господь в день Страшного Судавас не узнает! Что, хотите?ГАНУС:
Да…Пожалуй, только…ЭЛЛА:
Просто я скажу,что вы актер, знакомый мой, и гримане стерли — так он был хорош… Довольно!Не рассуждать! Сюда садитесь, к свету.Так, хорошо. Вы будете Отелло —курчавый, старый, темнолицый Мавр.Я вам еще отцовский дам сюртуки черные перчатки…ГАНУС:
Как занятно:Отелло — в сюртуке!..ЭЛЛА:
Сидите смирно.ТРЕМЕНС:
(морщась, просыпается)
Ох… Кажется, заснул я… Что вы оба,с ума сошли?ЭЛЛА:
Иначе он не можетк жене явиться. Там ведь гости.ТРЕМЕНС:
Странно:приснилось мне, что душит королягромадный негр…ЭЛЛА:
Я думаю, в твой соннаш разговор случайный просочился,смешался с мыслями твоими…ТРЕМЕНС:
Ганус,как полагаешь, скоро ль?.. скоро ль?..ГАНУС:
Что?..ЭЛЛА:
Не двигайте губами — пусть корольповременит…ТРЕМЕНС:
Король, король, король!Им все полно: людские души, воздух,и ходит слух, что в тучах на рассветеиграет герб его, а не заря.Меж тем — никто в лицо его не знает.Он на монетах — в маске. Говорят,среди толпы, неузнанный и зоркий,гуляет он по городу, по рынкам.ЭЛЛА:
Я видела, как ездит он в сенатв сопровожденьи всадников. Каретався синим лаком лоснится. На дверцекорона, а в окошке занавескаопущена…ТРЕМЕНС:
…и, думаю, внутринет никого. Пешком король наш ходит…А синий блеск и кони вороныедля виду. Он обманщик, наш король!Его бы…ГАНУС:
Стойте, Элла, вы мне в глазпопали краской… Можно говорить?ЭЛЛА:
Да, можете. Я поищу парик…ГАНУС:
Скажи мне, Тременс, непонятно мне:чего ты хочешь? По стране скитаясь,заметил я, что за четыре годаблистательного мира — после войни мятежей — страна окрепла дивно.И это все свершил один король.Чего ж ты хочешь? Новых потрясений?Но почему? Власть короля, живаяи стройная, меня теперь волнует,как музыка… Мне странно самому, —но понял я, что бунтовать — преступно.ТРЕМЕНС:
(медленно встает)
Ты как сказал? Ослышался я? Ганус,ты… каешься, жалеешь и как будтоблагодаришь за наказанье!ГАНУС:
Нет.Скорбей сердечных, слез моей Мидиия королю вовеки не прощу.Но посуди: пока мы выкликаливеликие слова — о притесненьях,о нищете и горестях народных,за нас уже сам действовал король…ТРЕМЕНС:
(тяжело зашагал по комнате, барабаня на ходу по мебели)
Постой, постой! Ужель ты правда думал,что вот с таким упорством я работална благо выдуманного народа?Чтоб всякая навозная душа,какой-нибудь пьянчуга-золотарь,корявый конюх мог бы наводитьна ноготки себе зеркальный лоски пятый палец отгибать жеманно,когда он стряхивает сопли? Нет,ошибся ты!..ЭЛЛА:
Чуть голову направо…каракуль натяну вам…Папа,садись, прошу я… Ведь в глазах рябит.ТРЕМЕНС:
Ошибся ты! Бунты бывали, Ганус…Уже не раз на площадях временсходились — низколобая преступность,посредственность и пошлость… Их словая повторял, но разумел другое, —и мнилось мне, что сквозь слова тупыеты чувствуешь мой истинный огонь,и твой огонь ответствует. А нынеон сузился, огонь твой, он ушел,в страсть к женщине… Мне очень жаль тебя.ГАНУС:
Чего ж ты хочешь? Элла, не мешайтемне говорить…ТРЕМЕНС:
Ты видел при лунев ночь ветреную тени от развалин?Вот красота предельная, — и к нейведу я мир.ЭЛЛА:
Не возражайте… Смирно!..Сожмите губы. Черточку однувысокомерья… Так. Кармином ноздриснутри — нет, не чихайте! Страсть — в ноздрях.Они теперь у вас, как у арабскихконей. Вот так. Прошу молчать. К тому жеотец мой совершенно прав.ТРЕМЕНС:
Ты скажешь:король — высокий чародей. Согласен.Набухли солнцем житницы тугие,доступно всем наук великолепье,труд облегчен игрою сил сокрытых,и воздух чист в поющих мастерских —согласен я. Но отчего мы вечнохотим расти, хотим взбираться в гору,от единицы к тысяче, когданаклонный путь — к нулю от единицы —быстрей и слаще? Жизнь сама пример —она несется опрометью к праху,все истребляет на пути своем:сперва перегрызает пуповину,потом плоды и птиц рвет на клочки,и сердце бьет снутри копытом жадным,пока нам грудь не выбьет… А поэт,что мысль свою на звуки разбивает?А девушка, что молит об ударемужской любви? Все, Ганус, разрушенье.И чем быстрей оно, тем слаще, слаще…ЭЛЛА:
Теперь сюртук, перчатки — и готово!Отелло, право, я довольна вами…(Декламирует.)
«Но все же я тебя боюсь. Как смерть,бываешь страшен ты, когда глазамивращаешь так. Зачем бы мне бояться, —не знаю я: вины своей не знаю,и все же чувствую, что я боюсь{2}…»А сапоги потерты, да уж ладно…ГАНУС:
Спасибо, Дездемона…(Смотрится в зеркало.)
Вот каков я!Давно, давно… Мидия… маскарад…огни, духи… скорее, ах, скорее!Поторопитесь, Элла!ЭЛЛА:
Едем, едем…ТРЕМЕНС:
Так ты решил мне изменить, мой друг?ГАНУС:
Не надо, Тременс! Как-нибудь потомпоговорим… Сейчас мне трудно спорить…Быть может, ты и прав. Прощай же, милый..Ты понимаешь…ЭЛЛА:
Я вернусь не поздно…ТРЕМЕНС:
Иди, иди. Клиян давно клянеттебя, себя и остальное. Ганус,не забывай…ГАНУС:
Скорей, скорее, Элла…Уходят вместе.ТРЕМЕНС:
Так мы одни с тобою, змий озноба?Ушли они — мой выскользнувший раби бедная кружащаяся Элла…Да, утомленный и простейшей страстьюохваченный, свое призванье Ганускак будто позабыл… Но почему-тосдается мне, что скрыта в нем та искра,та запятая алая заразы,которая по всей моей странераспространит пожар и холод чудной,мучительной болезни: мятежисмертельные; глухое разрушенье;блаженство; пустота; небытие.Занавес
Сцена II
Вечер у Мидии. Гостиная; налево проход в залу. Освещенная ниша направо у высокого окна. Несколько гостей.
ПЕРВЫЙ ГОСТЬ:
Морн говорит, — хоть сам он не поэт, —«Должно быть так: в мельканьи дел дневных,нежданно, при случайном сочетаньилуча и тени, чувствуешь в себебожественное счастие зачатья:схватило и прошло; но знает муза,что в тихий час, в ночном уединеньи,забьется стих и с языка слетитогнем и лепетом…»КЛИЯН:
Мне не случалосьтак чувствовать… Я сам творю иначе:с упорством, с отвращеньем, мокрой тряпкойобвязываю голову… Быть может,поэтому и гений я…Оба проходят.
ИНОСТРАНЕЦ:
Кто этот —похожий на коня?{3}ВТОРОЙ ГОСТЬ:
Поэт Клиян.ИНОСТРАНЕЦ:
Искусный?ВТОРОЙ ГОСТЬ:
Тсс… Он слушает…ИНОСТРАНЕЦ:
А тот —серебряный, со светлыми глазами, —что говорит в дверях с хозяйкой дома?ВТОРОЙ ГОСТЬ:
Не знаете? Вы рядом с ним сиделиза ужином — беспечный Дандилио,седой любитель старины.МИДИЯ:
(к старику)
Так как же?Ведь это — грех: Морн, Морн и только Морн.И кровь поет…ДАНДИЛИО:
Нет на земле греха.Люби, гори — все нужно, все прекрасно…Часы огня, часы любви из жизнивыхватывай, как под водою рабхватает раковины — слепо, жадно:нет времени расклеить створки, выбратьбольную, с опухолью драгоценной…Блеснуло, подвернулось, так хватайгорстями, что попало, как попало, —чтоб в самый миг, как лопается сердце,пятою судорожно оттолкнутьсяи вывалить, шатаясь и дыша,сокровища на солнечную сушук ногам Творца — он разберет, он знает…Пускай пусты разломанные створки,зато гудёт все море в перламутре.А кто искал лишь жемчуг, отстраняяза раковиной раковину, тотпридет к Творцу, к Хозяину, с пустымируками — и окажется в раюглухонемым…ИНОСТРАНЕЦ:
(подходя)
Мне в детстве часто снилсяваш голос…ДАНДИЛИО:
Право, никогда не помню,кому я снился. Но улыбку вашуя помню. Все хотелось мне спросить вас,учтивый путешественник: откудаприехали?ИНОСТРАНЕЦ:
Приехал я из ВекаДвадцатого, из северной страны,зовущейся…(Шепчет.)
МИДИЯ:
Как? Я такой не знаю…ДАНДИЛИО:
Да что ты! В детских сказках, ты не помнишь?Виденья… бомбы… церкви… золотыецаревичи… Бунтовщики в плащах…метели…МИДИЯ:
Но я думала, онане существует?ИНОСТРАНЕЦ:
Может быть. Я в грезувошел, а вы уверены, что яиз грезы вышел… Так и быть, поверюв столицу вашу. Завтра — сновиденьемя назову ее…МИДИЯ:
Она прекрасна…(Отходит.)
ИНОСТРАНЕЦ:
Я нахожу в ней призрачное сходствос моим далеким городом родным, —то сходство, что бывает между правдойи вымыслом возвышенным…ВТОРОЙ ГОСТЬ:
Она,поверьте мне, прекрасней всех столиц.Слуги разносят кофе и вино.
ИНОСТРАНЕЦ:
(с чашкой кофе в руке)
Я поражен ее простором, чистым,необычайным воздухом ее:в нем музыка особенно звучит;дома, мосты и каменные арки,все очертанья зодческие — в нембезмерны, легкие, как переходсчастливейшего вздоха в тишинувысокую… Еще я пораженвсегда веселой поступью прохожих;отсутствием калек; певучим звукомшагов, копыт; полетами полозьевпо белым площадям… И, говорят,один король все это сделал…ВТОРОЙ ГОСТЬ:
Да,один король. Ушло и не вернетсябылое лихолетье. Наш король —гигант в бауте{4}, в огненном плаще —престол взял приступом, — и в тот же годпоследняя рассыпалась волнамятежная. Был заговор раскрыт:отброшены участники его —и, между прочим, муж Мидии, тольконе следует об этом говорить —на прииски далекие, откудаих никогда не вызовет закон;участники, я говорю, но главныймятежник, безымянный вождь, осталсяненайденным… С тех пор в стране покой.Уродство, скука, кровь — все испарилось.Ввысь тянутся прозрачные науки,но, красоту и в прошлом признавая,король сберег поэзию, волненьебылых веков — коней, и паруса,и музыку старинную, живую, —хоть вместе с тем по воздуху блуждаютсквозные, электрические птицы…ДАНДИЛИО:
В былые дни летучие машиныиначе строились: взмахнет, бывало,под гром блестящего винта, под взрывыбензина, чайным запахом пахнётв пустое небо… Но позвольте, где женаш собеседник?..ВТОРОЙ ГОСТЬ:
Я и не заметил,как скрылся он…МИДИЯ:
(подходит)
Сейчас начнутся танцы…Входит Элла и за нею Ганус.
МИДИЯ:
А вот и Элла!..ПЕРВЫЙ ГОСТЬ:
(Второму)
Кто же этот черный?Страшилище какое!ВТОРОЙ ГОСТЬ:
В сюртуке,подумайте!..МИДИЯ:
Озарена… воздушна…Как твой отец?ЭЛЛА:
Все то же: лихорадка.Вот — помнишь, говорила? — трагик наш..Я упросила грим оставить… ЭтоОтелло…МИДИЯ:
Очень хорошо!.. Клиян,идите же… Скажите скрипачам,чтоб начали…Гости проходят в залу.
МИДИЯ:
Что ж Морн не едет?Не понимаю… Дандилио!ДАНДИЛИО:
Надолюбить и ожиданье. Ожиданье —полет в ночи. И сразу — свет, паденьев счастливый свет, — но нет уже полета…А, музыка! Позвольте же вам рукукалачиком подать.Элла и Клиян проходят.
ЭЛЛА:
Ты недоволен?КЛИЯН:
Кто спутник твой? Кто этот чернорожийтвой спутник?ЭЛЛА:
Безопасный лицедей,Клиян. Ревнуешь?КЛИЯН:
Нет. Нет. Нет. Я знаю,ты мне верна, моя невеста… Боже!Войти в тебя, войти бы, как в чехолтугой и жгучий, заглянуть в твоюкровь, кости проломить, узнать, постичь,ощупать, сжать между ладоней сущностьтвою!{5}.. Послушай, приходи ко мне!Ждать долго до весны, до нашей свадьбы!..ЭЛЛА:
Клиян, не надо… ты мне обещал…КЛИЯН:
О, приходи! Дай мне в тебя прорваться!Не я молю — голодный гений мой,тобой томясь, коробится во прахе,хрустит крылами, молит… О, пойми,не я молю, не я молю! То — рукиломает муза… ветер в олимпийскихсадах… Зарей и кровью налилисьглаза Пегаса… Элла, ты придешь?ЭЛЛА:
Не спрашивай, не спрашивай. Мне страшно,мне сладостно… Я, знаешь, белый мостик,я — только легкий мостик над потоком…КЛИЯН:
Так завтра — ровно в десять — твой отецложится рано. В десять. Да?Проходят гости.ИНОСТРАНЕЦ:
А кто же,по-вашему, счастливей всех в столице?ДАНДИЛИО:
(нюхая табак)
Конечно — я… Я выработал счастье,установил его — как положеньенаучное…ПЕРВЫЙ ГОСТЬ:
А я внесу поправку.В столице нашей всякий так ответит:«Конечно — я!»ВТОРОЙ ГОСТЬ:
Нет. Есть один несчастный:тот темный, неизвестный нам, крамольник,который не был пойман. Где-нибудьтеперь живет и знает, что виновен…Вон этот бедный негр несчастен тоже.Всех удивить хотел он видом страшным, —да вот никто его не замечает.Сидит в углу Отелло мешковатый,угрюмо пьет…ПЕРВЫЙ ГОСТЬ:
…и смотрит исподлобья.ДАНДИЛИО:
А что Мидия думает?ВТОРОЙ ГОСТЬ:
Позвольте,опять пропал наш иностранец! Словномеж нас пройдя, скользнул он за портьеру…МИДИЯ:
Я думаю, счастливей всех король…А, Морн!Со смехом входит Господин Морн, за ним Эдмин.
МОРН:
(на ходу)
Великолепные блаженны!{6}..ГОЛОСА:
Морн! Морн!МОРН:
Мидия! Здравствуйте, Мидия,сияющая женщина! Дай руку,Клиян, громоголосый сумасшедший,багряная душа! А, Дандилио,веселый одуванчик… Звуков, звуков,мне нужно райских звуков!..ГОЛОСА:
Морн приехал, Морн!МОРН:
Великолепные блаженны! Снегкакой, Мидия… Снег какой! Холодный,как поцелуи призрака, горячий,как слезы на ресницах… Звуков, звуков!А это кто? Посол с Востока, что ли?МИДИЯ:
Актер, приятель Эллы.ПЕРВЫЙ ГОСТЬ:
Мы без васрешить старались: кто всего счастливейв столице нашей; думали — король;но вы вошли: вам первенство, пожалуй…МОРН:
Что счастие? Волненье крыльев звездных.Что счастие? Снежинка на губе{7}…Что счастие?..МИДИЯ:
(тихо)
Послушай, отчеготак поздно ты приехал? Скоро гостиразъедутся: выходит так, как будтонарочно мой возлюбленный приехалк разъезду…МОРН:
(тихо)
Счастие мое, прости мне:дела… Я очень занят…ГОЛОСА:
Танцы, танцы!МОРН:
Позвольте, Элла, пригласить вас…Гости проходят в залу. Остались: Дандилио и Ганус.
ДАНДИЛИО:
Вижу,Отелло заскучал по Дездемоне.О, демон в этом имени{8}…ГАНУС:
(глядя вслед Морну)
Какойгорячий господин…ДАНДИЛИО:
Что делать, Ганус.ГАНУС:
Вы как сказали?ДАНДИЛИО:
Говорю, давно липокинули Венецию?{9}ГАНУС:
Оставьтеменя, прошу…Дандилио проходит в залу. Ганус поник у стола.
ЭЛЛА:
(быстро входит)
Здесь никого нет?..ГАНУС:
Элла,мне тяжело…ЭЛЛА:
Что, милый?..ГАНУС:
Я чего-тоне понимаю. Этот душный гриммне словно сердце сводит…ЭЛЛА:
Бедный мавр…ГАНУС:
Вы давеча мне говорили… Был ятак счастлив… Вы ведь говорили правду?ЭЛЛА:
Ну, улыбнитесь… Слышите, из залысмычки сверкают!ГАНУС:
Скоро ли конец?Тяжелый, пестрый сон…ЭЛЛА:
Да, скоро, скоро…Ганус проходит в залу.
ЭЛЛА:
(одна)
Как это странно… Сердце вдруг пропело:всю жизнь отдать, чтоб этот человекбыл счастлив… И какой-то легкий ветерпрошел, и вот я чувствую себяспособною на самый тихий подвиг.Мой бедный мавр! И, глупая, зачемя привела его с собою? Преждене замечала — только вот теперь,ревнуя за него, я поняла,что тайным звоном связаны Мидияи быстрый Морн… Все это странно…ДАНДИЛИО:
(выходит, ища кого-то)
Тыне видела? Тут этот иностранецне проходил?ЭЛЛА:
Не видела…ДАНДИЛИО:
Чудак!Скользнул, как тень… Мы только что велибеседу с ним…Элла и Дандилио проходят.
ЭДМИН:
(подводит Мидию к стулу)
Сегодня вам, Мидия,не пляшется.МИДИЯ:
А вы, как и всегда,таинственно безмолвны, — не хотитемне рассказать, чем занят Морн весь день?ЭДМИН:
Не все ль равно? Делец ли он, ученый,художник, воин, просто человеквосторженный — не все ли вам равно?МИДИЯ:
Да сами вы чем заняты? Оставьте —охота пожимать плечами!.. Скучномне с вами говорить, Эдмин…ЭДМИН:
Я знаю..МИДИЯ:
Скажите мне, когда здесь Морн, одинвы сторожите под окном, а послеуходите с ним вместе… Дружба дружбой,но это ведь…ЭДМИН:
Так нравится мне…МИДИЯ:
Развенет женщины — неведомой, — с которойвы ночи коротали бы приятней,чем с призраком чужого счастья, — в час,когда здесь Морн?.. Вот глупый — побледнел…МОРН:
(входит, вытирая лоб)
Что счастие? Клиян пронесся мимои от меня, как ветер, Эллу взял…(К Эдмину.)
Друг, прояснись! Сощурился тоскливо,как будто собираешься чихнуть…Поди, танцуй…Эдмин выходит.
МОРН:
…О, как же ты похожана счастие, моя Мидия! Нет,не двигайся, не нарушай сиянья…Мне холодно от счастья. Мы — на гребнеприлива музыкального… Постой,не говори. Вот этот миг — вершинадвух вечностей…МИДИЯ:
Всего-то прокатилосьдва месяца с того живого дня,когда ко мне таинственный Эдминтебя привел. В тот день сквозным ударомглубоких глаз ты покорил меня.В них желтым светом пристальная силавокруг зрачка лучится… Иногдамне кажется, ты можешь, проходяпо улицам, внушать прохожим — ровнымдыханьем глаз — что хочешь: счастье, мудрость,сердечный жар… Вот я скажу, — не смейся:к твоим глазам душа моя прилипла,как в детстве прилипаешь языкомк туманному металлу, если в шуткулизнешь его, когда мороз пылает…Теперь скажи, чем занят ты весь день?МОРН:
А у тебя глаза, — нет, покажи, —какие-то атласные, слегкараскосые… О, милая… Мне можнопоцеловать лучи твоих ключиц?МИДИЯ:
Стой, осторожно, — этот черный трагикза нами наблюдает… Скоро гостиуйдут… Ты потерпи…МОРН:
(смеется)
Да мне нетрудно:ты за ночь надоешь мне…МИДИЯ:
Не шути,я не люблю…Музыка смолкла. Из залы идут гости.
ДАНДИЛИО:
(к Иностранцу)
Куда вы исчезали?ИНОСТРАНЕЦ:
Я просыпался. Ветер разбудил.Оконницу шарахнуло. С трудомзаснул опять…ДАНДИЛИО:
С трудом вам здесь поверят.МОРН:
А, Дандилио… Не успел я с вамипоговорить… Что нового собрали?Какие гайки ржавые, какиежемчужные запястья?ДАНДИЛИО:
Плохо дело:на днях я огненного попугая —громадного и сонного, с багрянымпером в хвосте — нашел в одной лавчонке,где вспоминает он туннель дымящийтропической реки… Купил бы, право,да кошка у меня — не уживутсязагадочные эти божества…Я каждый день хожу им любоваться:он попугай святой, не говорящий.ПЕРВЫЙ ГОСТЬ:
(ко Второму)
Пора домой. Взгляни-ка на Мидию:мне кажется, ее улыбка — скрытыйзевок.ВТОРОЙ ГОСТЬ:
Нет, подожди, несут ещевина. Попьем.ПЕРВЫЙ ГОСТЬ:
А стало скучновато…МОРН:
(открывая бутылку)
Так! Вылетай, космическая пробка,в лепные небеса! Взрывайся, пена,как хаос бьющий, прущий… тпру… меж пальцевТворца.ГОСТИ:
За короля! За короля!ДАНДИЛИО:
Вы что же, Морн? Не пьете?МОРН:
Нет, конечно.Жизнь отдают за короля; а пить —зачем же пить?ИНОСТРАНЕЦ:
За этот край счастливый!КЛИЯН:
За Млечный Путь!ДАНДИЛИО:
От этого винаи в голове польются звезды…ЭЛЛА:
Залпомза огненного попугая!КЛИЯН:
Элла,за наше «завтра»!МОРН:
За хозяйку дома!ГАНУС:
Хочу спросить… Неясно мне… Что, выпитьза прежнего хозяина нельзя?МИДИЯ:
(роняет бокал)
Так. Всё на платье.Пауза.
ПЕРВЫЙ ГОСТЬ:
Солью…ДАНДИЛИО:
Есть поверье:слезами счастья! Всякое пятномгновенно сходит…МИДИЯ:
(к Элле, тихо)
Слушай, твой актерпьян, вероятно…(И трет платье.)
МОРН:
Я читал в одномтрактате редкостном — вот, Дандилио,вы книгочий, — что, сотворяя мир,Бог пошутил некстати…ДАНДИЛИО:
В той же книге,я помню, было сказано, что домуприятен гость и нужен, как дыханье,но ежели вошедший воздух сноване выйдет — посинеешь и умрешь.Поэтому, Мидия…МИДИЯ:
Как? так рано?ДАНДИЛИО:
Пора, пора. Ждет кошка…МИДИЯ:
Заходите…ПЕРВЫЙ ГОСТЬ:
И мне пора, прелестная Мидия.МИДИЯ:
Нехорошо! Остались бы…ЭЛЛА:
(к Ганусу, тихо)
Прошу вас,вы тоже уходите… Завтра утромзайдете к ней… Она устала.ГАНУС:
(тихо)
Я…не понимаю?ЭЛЛА:
(тихо)
Где же радость встречи,когда спать хочется?..ГАНУС:
(тихо)
Нет, я останусь…Отходит в полутьму к столу круглому. Одновременно прощались гости.
ИНОСТРАНЕЦ:
(к Мидии)
Я не забуду пребыванья в вашейстолице колдовской: чем сказка ближек действительности, тем она волшебней.Но я боюсь чего-то… Здесь незримотревога зреет… В блеске, в зеркалах,я чувствую…КЛИЯН:
Да вы его, Мидия,не слушайте! Он к вам попал случайно.Хорош волшебник! Знаю достоверно —он у купца на побегушках… возитобразчики изделий иноземных…Не так ли? Ускользнул!МИДИЯ:
Какой смешной..ЭЛЛА:
Прощай, Мидия…МИДИЯ:
Отчего так сухо?ЭЛЛА:
Нисколько… Я немножечко устала…ЭДМИН:
Пойду и я… Спокойной ночи.МИДИЯ:
Глупый!..(Смеется.)
ВТОРОЙ ГОСТЬ:
Прощайте. Если правда, гость — дыханье,то выхожу отсюда, как печальный,но кроткий вздох…Все вышли, кроме Морна и Гануса.
МИДИЯ:
(в дверях)
До будущей недели.(И возвращается на середину гостиной.)
А! Наконец-то!МОРН:
Тсс… Мы не одни.(Указывает на Гануса, сидящего незаметно.)
МИДИЯ:
(к Ганусу)
Я говорю, что вы добрее прочихмоих гостей; остались…(Садится рядом.)
Расскажите,вы где играли? Этот грозный гримпрекрасен… Вы давно знакомы с Эллой?Ребенок… ветер… блеск воды… В неевлюблен Клиян, тот, с кадыком и с гривой, —плохой поэт… Нет, это даже страшно —совсем, совсем араб!.. Морн, перестаньтесвистеть сквозь зубы…МОРН:
(в другом конце комнаты)
Тут у вас часыхорошие…МИДИЯ:
Да… старые… Играетв их глубине хрустальный ручеек.МОРН:
Хорошие… Немного отстают,не правда ли?МИДИЯ:
Да, кажется…(К Ганусу.)
А вы…вы далеко живете?ГАНУС:
Близко. Рядом.МОРН:
(у окна, с зевком)
Какие звезды…МИДИЯ:
(нервно)
В нашем переулке,должно быть, скользко… Снег с утра кружил..Я на катке была сегодня… Морн,как птица, реет по льду… Что же люстрагорит напрасно…(На ходу, тихо, к Морну.)
Погляди — он пьян…МОРН:
(тихо)
Да… угостила Элла…(Подходит к Ганусу.)
Очень поздно!Пора и по домам. Пора, Отелло!Вы слышите?ГАНУС:
(тяжело)
Ну, что ж… я вас не смеюудерживать… идите…МИДИЯ:
Морн… мне страшно…Он говорит так глухо… словно душит!..ГАНУС:
(встает и подходит)
Довольно… голос оголю… довольно!Ждать дольше мочи нет. Долой перчатку!(К Мидии.)
Вот эти пальцы вам знакомы?МИДИЯ:
Ах!..Морн, уходите.ГАНУС:
(страстно)
Здравствуй! Ты не рада?Ведь это я — твой муж! Воскрес из мертвых!МОРН:
(совершенно спокойно)
Воистину.ГАНУС:
Вы здесь еще?МИДИЯ:
Не надо!Обоих вас прошу!..ГАНУС:
Проклятый фат!..МОРН:
Горячий свист твоей перчатки чернойприятен мне. Отвечу тем же…МИДИЯ:
А!..Она бежит в глубину сцены, к нише, и распахивает рывками окно. Морн и Ганус дерутся на кулаках.
МОРН:
Стол, стол смахнешь!.. Вот мельница!.. Не такразмашисто! Стол… ваза!.. Так и знал!..Ха-ха! Не щекочи! Ха-ха!..МИДИЯ:
(кричит в окно)
Эдмин!Эдмин! Эдмин!..МОРН:
Ха-ха! Стекает краска!..Так, рви ковер!.. Смелее! Не сопи,не гакай!.. Чище, чище! Запятаяи точка!Ганус рухнул в углу.
МОРН:
Олух… Развязал мне галстук.ЭДМИН:
(вбегает, в руке пистолет)
Что было?МОРН:
Только два удара: первыйзовется «крюк»{10}, второй — «прямая шуйца».А между прочим, этот господин —Мидиин муж…ЭДМИН:
Убит?МОРН:
Какое там…Смотри, сейчас очнется. А, с приходом!Мой секундант к услугам вашим…(И замечает, что Мидия лежит в обмороке в глубине, у окна.)
Боже!О, бедная моя!.. Эдмин… постой…Да позвони… О, бедная… Не надо,не надо же… Ну, право… Мы играли…Вбегают две служанки: они и Морн ухаживают за Мидией в глубине сцены.
ГАНУС:
(тяжело поднимается)
Я… вызов… принимаю. Гадко… Дайтеплаток мне… Что-нибудь. Как гадко…(Вытирает лицо.)
Десятьшагов и первый выстрел — мой… по праву:я — оскорбленный…ЭДМИН:
(оглянувшись, порывисто)
Слушайте… постойте…Покажется вам странно… но я должен…просить вас… отказаться от дуэли…ГАНУС:
Не понимаю?..ЭДМИН:
Если вам угодно,я — за него — под выстрел ваш… готов я…Хотя б сейчас…ГАНУС:
По-видимому, яс ума схожу.ЭДМИН:
(тихо и быстро)
Так вот, нарушу слово!..Открою вам… мне долг велит… Но выдолжны поклясться мне — своей любовью,презреньем, ненавистью, чем хотите,что никогда вы этой страшной тайны…ГАНУС:
…Извольте, но к чему все это?ЭДМИН:
Вот,открою вам: он — этот человек —он… не могу!..ГАНУС:
Скорей!..ЭДМИН:
Э, будь что будет!Он…(И шепчет ему на ухо.)
ГАНУС:
Это ложь!(Эдмин шепчет.)
Нет, нет… Не может быть!О, Господи… что делать?..ЭДМИН:
Отказаться!Нельзя иначе… Отказаться!..МИДИЯ:
(к Морну в глубине)
Радость,не уходи…МОРН:
Постой… сейчас я…ГАНУС:
(твердо)
Нет!ЭДМИН:
Зачем же я нарушил…МОРН:
(подходит)
Что, решили?ГАНУС:
Решили, да. Я не гожусь в убийцы:мы драться будем á la courte paille.{11}МОРН:
Великолепно… Выход найден. Завтраподробности решим. Спокойной ночи.Еще могу добавить, что дуэлине обсуждают с женщиной. Мидияне выдержит. Молчите до конца.Пойдем, Эдмин.(К Мидии.)
Я ухожу, Мидия.Ты будь спокойна…МИДИЯ:
Подожди… мне страшно…чем кончилось?МОРН:
Ничем. Мы помирились.МИДИЯ:
Послушай, увези меня отсюда!..МОРН:
Твои глаза — как ласточки под осень,когда кричат они: «На юг!..» Пусти же…МИДИЯ:
Постой, постой… смеешься ты сквозь слезы!..МОРН:
Сквозь радуги, Мидия! Я так счастлив,что счастие, сияя, через крайпереливается. Прощай, Эдмин,пойдем. Прощай. Все хорошо…Морн и Эдмин уходят.Пауза.
ГАНУС:
(медленно подходит к Мидии)
Мидия, что же это? Ах… скажимне что-нибудь — жена моя, блаженствомое, безумие мое, — я жду…Не правда ли, все это — шутка, пестрый,злой маскарад, как господин во фракебил крашеного мавра… Улыбнись!Ведь я смеюсь… мне весело…МИДИЯ:
Не знаю,что мне сказать тебе…ГАНУС:
Одно лишь слово;всему поверю я… всему поверю…Меня пустая ревность опьянила —не правда ли? — как после долгой качкивино в порту. О, что-нибудь…МИДИЯ:
Послушай,я объясню… Ушел ты — это помню.Бог видел, как я тосковала. Вещитвои со мною говорили, пахлитобой… Болела я… Но постепенномое воспоминанье о тебетеряло теплоту… Ты застывалво мне — еще живой, уже бесплотный.Потом ты стал прозрачным, стал каким-топривычным призраком; и, наконец,на цыпочках, просвечивая, тихоушел, ушел из сердца моего…Я думала: навеки. Я смирилась.И сердце обновилось и зажглось.Мне так хотелось жить, дышать, кружиться.Забвенье подарило мне свободу…И вдруг, теперь, вернулся ты из смерти,и вдруг, теперь, врываешься так грубов тебе чужую жизнь… Не знаю, чтосказать тебе… Как с призраком ожившиммне говорить? Я ничего не знаю…ГАНУС:
В последний раз я видел сквозь решеткутвое лицо. Ты подняла вуаль,чтоб нос — комком платочка — так вот, так вот…МИДИЯ:
Кто виноват? Зачем ушел? Зачембороться было — против счастья, противогня и правды, против короля?..ГАНУС:
Ха-ха… Король!.. О, Господи… Король!..Безумие… Безумие!..МИДИЯ:
Мне страшно, —ты так не смейся…ГАНУС:
Ничего… Прошло…Три ночи я не спал… устал немного.Всю осень я скитался. Понимаешь,Мидия, я бежал: не вынес кары…Я знал бессонный шум ночной погони.Я голодал. Я тоже не могусказать тебе…МИДИЯ:
…И это для того,чтоб выкрасить лицо себе, а после…ГАНУС:
Но я хотел обрадовать тебя!МИДИЯ:
…а после быть избитым и валяться,как пьяный шут, в углу, и все проститьобидчику, и, в шутку обративобиду, унижаться предо мною…Ужасно! На, бери подушку эту,души меня! Ведь я люблю другого!..Души меня!.. Нет, только может плакать…Довольно… Я устала… уходи…ГАНУС:
Прости меня, Мидия… Я не знал…Так вышло, будто я четыре годаподслушивал у двери — и вошел,и — никого. Уйду. Позволь мне тольковидать тебя. В неделю раз — не боле.Я буду жить у Тременса. Ты тольконе уезжай…МИДИЯ:
Оставь мои колени!Уйди… не мучь меня… Довольно… Яс ума сойду!..ГАНУС:
Прощай… Ты не сердись…прости меня — ведь я не знал. Дай руку, —нет, только так — пожать. Я, вероятно,смешной — размазал грим… Ну вот…Я ухожу… Ты ляг… Светает…(Уходит.)
МИДИЯ:
Шут!..Занавес