Трагедия господина Морна - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 5
АКТ V
Сцена I
Комната старика Дандилио. Клетка с попугаем, книги, фарфор. В окнах — солнечный летний день. По комнате тяжело мечется Клиян. Слышна отдаленная стрельба.
КЛИЯН:
Как будто умолкает… Все равно:я обречен! Ударит в мозг свинец,как камень в грязь блестящую — раз — мыслиразбрызгаются! Если б можно быложизнь прожитую сочно отрыгнуть,прожвакать{22} вновь и проглотить, и сноваволовьим толстым языком вращать,выдавливать из этой вечной гущибылую сладость трав хрустящих, пьяныхот утренней росы, и горечь листьевсиреневых! О, Боже, если б вечносмертельный ужас чувствовать! И это —блаженство, Боже! Всякий ужас значит«я есмь», а выше нет блаженства! Ужас —но не покой могильный! Стон страданья —но не молчанье трупа! Вот где мудрость,и нет другой! Готов я, лязгнув лирой,ее разбить, мой звучный дар утратить,стать прокаженным, ослабеть, оглохнуть, —но только помнить что-нибудь, хоть шорохногтей, скребущих язву, — он мне слащепотусторонних песен! Я боюсь,смерть близится… тугое сердце тяжкоподскакивает, как мешок в телеге,гремящей под гору, к обрыву, к бездне{23}!Не удержать! Смерть!Из двери справа входит Дандилио.
ДАНДИЛИО:
Тише, тише, тише…Там Элла только что уснула; кровьюбедняжка истекла; ребенок умер,и мать второй души лишилась — главной.Но лучше ей как будто… Только, знаешь,не лекарь я, — какие книги были,использовал, но все же…КЛИЯН:
Дандилио!Мой добрый Дандилио! Мой прекрасный,мой светлый Дандилио!.. Не могу,я не могу… меня ведь тут поймают!Я обречен!ДАНДИЛИО:
Признаться, я не ждалтаких гостей; вчера меня могли быпредупредить: я клетку попугаюукрасил бы — он что-то очень мрачен.Скажи, Клиян, — я Эллою был занят,не понял хорошенько, — как же этоты спасся с ней?КЛИЯН:
Я обречен! Ужасно…Какая ночь была! Ломились… Эллавсе спрашивала, где ребенок… Толпыломились во дворец… Нас победили:пять страшных дней мы против ураганамечты народной бились; в эту ночьвсе рухнуло: нас по дворцу травили —меня и Тременса, еще других…Я с Эллою в руках из залы в залу,по галереям внутренним, и снованазад, и вверх, и вниз бежал и слышалгул, выстрелы, да раза два — холодныйсмех Тременса… А Элла так стонала,стонала!.. Вдруг — лоскут завесы, щелказа ней, — рванул я: ход! Ты понимаешь, —ход потайной{24}…ДАНДИЛИО:
Я понимаю, как же…Он, думаю, был нужен королю,чтоб незаметно улетать — и, послекрылатых приключений, возвращатьсяк трудам своим…КЛИЯН:
…и вот я спотыкалсяв могильной тьме и шел, и шел… Внезапностена: толкнул — и оказался чудомв пустынном переулке! Только выстрелпорой стучал и разрывался воздухпо шву… Я вспомнил, что живешь ты рядом,и вот… к тебе… Но что же дальше делать?Ведь оставаться у тебя — безумно!Меня найдут! Ведь вся столица знает,что с сумасшедшим Тременсом когда-тоты дружен был и дочь его крестил!..ДАНДИЛИО:
Она слаба: еще такой прогулкине вынесет. А где же Тременс?КЛИЯН:
Бьется…Не знаю, где… Он сам мне наканунесоветовал, чтоб я к тебе моюбольную Эллу… но ведь тут опасно,я обречен! Пойми, — я не умею,я не умею умирать, и поздно —не научусь, нет времени! За мноюсейчас придут!..ДАНДИЛИО:
Беги один. Успеешь.Дам бороду поддельную, очки{25}…пойдешь себе.КЛИЯН:
Ты думаешь?..ДАНДИЛИО:
А хочешьесть у меня и маски, что носилина масленицу в старину…КЛИЯН:
…Да, смейся!Ты знаешь сам, что никогда не кинумоей бессильной Эллы… Вот где ужасне в смерти, нет, — а в том, что в кровь вселилоськакое-то рыдающее чувство,смесь ревности неведомой и жаждыотверженной и нежности такой,что все закаты перед нею — лужималярной краски, — вот какая нежность!Никто не знал! Я — трус, гадюка, льстец,но тут, — вот тут…ДАНДИЛИО:
Друг, будет… успокойся…КЛИЯН:
Любовь в ладони сжала сердце… держит…не отпускает… Потяну — сожмет…А смерть близка… но как мне оторватьсяот своего же сердца? Я — не ящер,не отращу…ДАНДИЛИО:
Ты бредишь, успокойся:тут безопасно… Улица пустыннаи солнечна… Ты где же смерть приметил?На корешках моих уснувших книг —улыбка. И спокоен, как виденье,мой попугай святой.КЛИЯН:
От этой птицырябит в глазах… Пойми, сейчас нагрянут —нет выхода!..ДАНДИЛИО:
Опасности не чую:слепая весть, повеявшая с юга,что жив король, так опьянила душинеслыханною радостью, — столицаот казней так устала, — что, покончивс безумцем главным, с Тременсом, едва линачнут искать сообщников его.КЛИЯН:
Ты думаешь? Да, правда, светит солнце…И выстрелы умолкли… Не открыть лиокно, не посмотреть ли? А?ДАНДИЛИО:
К тому жеесть у меня одна вещица… хочешь,я покажу? Вот тут, в футляре мягком…Мой талисман… Вот, посмотри…КЛИЯН:
Корона!ДАНДИЛИО:
Постой, уронишь…КЛИЯН:
Слышишь?.. Боже… Кто-то…По лестнице… А!ДАНДИЛИО:
Говорил — уронишь!Входит Тременс.
ТРЕМЕНС:
Гром золотой! Я тронут. Но напрасновы собрались меня короновать.Поздравь, Клиян: обещано полцарстваза плешь мою!..(К Дандилио.)
Скажи-ка, светлый старец,как и когда тебе достался этоткусок сверканья?ДАНДИЛИО:
Продал за червонецодин из тех, кто некогда дворецобыскивал.ТРЕМЕНС:
Так, так… Давай-ка. Впору.Но я сейчас, признаться, предпочел быночной колпак. Где Элла?ДАНДИЛИО:
Рядом. Спит.ТРЕМЕНС:
А… хорошо. Клиян, чего ты стонешь?КЛИЯН:
Я не могу… Зачем я, Тременс, Тременс,шел за тобой?.. Ты — смерть, ты — бездна! Обапогибнем мы.ТРЕМЕНС:
Ты совершенно прав.КЛИЯН:
Мой друг, мой вождь… Ведь ты мудрее всех.Спаси меня — и Эллу… Научи —что делать мне?.. Мой Тременс, что мне делать?ТРЕМЕНС:
Что делать? Спать. Я снова зябну; снованаложница нагая — лихорадка —льнет к животу холодной ляжкой, спинуладонью ледяной мне гладит, гладит…Дай на плечи мне что-нибудь накинуть,старик. Вот так. Да, милый мой Клиян,я убедился — правы были нашидрузья, когда предупреждали… Кстати,всех четверых я истребил — предатьони меня пытались… Очень нужно!Я буду спать. Пускай солдаты саминайдут меня.КЛИЯН:
(кричит)
А!..ДАНДИЛИО:
Не кричи… не надо…Вот. Так и знал.Входит Элла, справа.
ТРЕМЕНС:
Дочь, Элла, ты не бойся:все хорошо! Клиян тут распеваетпоследние свои стихи…ЭЛЛА:
Отец,ты ранен? Кровь…ТРЕМЕНС:
Нет.ЭЛЛА:
У тебя рукаопять, опять холодная… а ногти,как будто ел ты землянику… Яостанусь, Дандилио, здесь… Прилягу,подушку дайте… Право, лучше мне…Всю ночь палили… мой ребенок плакал…А где же ваша кошка, Дандилио?..ДАНДИЛИО:
Шутник какой-то каменной бутылкойхватил ее… Иначе попугаяя б не купил…ЭЛЛА:
Да, огненный… Да, помню…Мы пили за его здоровье… Ах!..(Смеется.)
«…И все же я тебя боюсь… Как смерть,бываешь страшен ты…» — откуда это?Откуда? Нет, забыла.КЛИЯН:
Полно… Элла…моя любовь… Прикрой глаза…ЭЛЛА:
…Ты — белый,как свежая сосновая доска…и капельки смолы… Мне неприятно…ты отойди…КЛИЯН:
Прости меня… не буду,я только так… Хотел тебе подушкупоправить… Вот…(Он поникает у ее изголовья.)
ТРЕМЕНС:
Что бишь я говорил?Да: плохо ищут; там, вокруг сената,вокруг дворца народ толпится: чистятпокои королевские, коврывытряхивают — и мои окурки,и шпильки Эллы выметают… Оченьзанятно! И какой занятный слух,что будто бы грабитель — где-то тамна юге, видите ли, в дом забралсяи бац в башку хозяина, — а тот —извольте — объявился властелином,свою столицу кинувшим полгодатому назад… Я знаю, знаю, — этовсе выдумки. Но выдумкой такойменя смели… Вот Элла спит. Мне тожепора бы… Гладит, крадется ознобвверх по спине… А жалко, Дандилио,что вымышленный вор не уничтожилпридуманного короля!.. Смеешься?Что, славно я шучу?ДАНДИЛИО:
Да — бедный Ганус!Не повезло…ТРЕМЕНС:
Как — Ганус?..ДАНДИЛИО:
Он письмоведь получил… Мне Элла говорила…Как хорошо бедняжка спит… Клиян,прикрой ей ноги чем-нибудь…ТРЕМЕНС:
Послушай,послушай, Дандилио, может быть,есть у тебя среди твоих игрушекстаринных, безделушек пыльных, книгмагических — полдюжины хорошихгорячечных рубашек? Одолжи…ДАНДИЛИО:
Давно бы дал, да были бы они —малы тебе… Но что сказать ты хочешь?ТРЕМЕНС:
Когда-то, Дандилио, мы дружили,о живописи спорили… Потомя овдовел… потом мятеж — тот, первый, —увлек меня, — и мы встречались реже…Не склонен я к чувствительности праздной,но я прошу во имя этой дружбы,такой далекой, расскажи мне ясно,что знаешь ты — о короле!..ДАНДИЛИО:
Как, развене понял ты? Все очень просто было.Однажды я — тому четыре года, —зайдя к тебе, замешкался в переднейсредь вешалок, в шершавой темноте,и входят двое; слышу быстрый шепот:«Мой государь, опасно: он мятежникбезудержный…» Другой в ответ смеетсяи — шепотом: «Ты обожди внизу,недолго мне…» И снова смех негромкий…Я спрятался. Через минуту — вышели, хлопая перчаткою, сбежалпо лестнице — твой легкий гость…ТРЕМЕНС:
Я помню…конечно… Как же я не сопоставил…ДАНДИЛИО:
Ты погружен был в сумрачную думу.Я промолчал. Мы виделись не часто:я хмурых и холодных не люблю.Но помнил я… Прошло четыре года —все помнил я; и вот, встречаясь с Морномна вечерах недавних, я узналсмех короля… Когда же в день дуэлиты подменил…ТРЕМЕНС:
Позволь, позволь, и этозаметил ты?ДАНДИЛИО:
Да, к мелочам случайныммой глаз привык, исследуя прилежноходы жучков и ссадины на телестаринной мебели, чешуйки красок,пылинки на полотнах безымянных.ТРЕМЕНС:
И ты молчал!..ДАНДИЛИО:
Из двух — то сердце былодороже мне, чья страсть была острей.Есть третье сердце: посмотри — с печальюи нежностью, не свойственной ему,Клиян глядит на дремлющую Эллу,как будто с ней и страх его уснул…ТРЕМЕНС:
О, мне смешно, что втайне от меняработали моя же мысль и воля,что как-никак я сам, своей рукоюсмерть королю — хоть мнимую — послал!И в Ганусе я втайне не ошибся:он был слепым орудием слепца…Не сетую! С холодным любопытствомразглядываю хитрые узоры —причины и последствия — на светломклинке, приставленном к груди… Я счастлив,что хоть на миг людей я научилуничтоженья сладостному буйству…Да, не пройдет урок мой без следа!И то сказать, нет помысла, мгновеннойнет слабости, которые в грядущемпоступке не сказались бы: корольеще обманет явно…КЛИЯН:
Ты проснулась?Спи, Элла, спи… Так страшно думать, Элла…ТРЕМЕНС:
О, мне смешно! Когда б я знал все это,народу бы я крикнул: «Ваш король —пустой и слабый человек. Нет сказки,есть только Морн!»ДАНДИЛИО:
Не надо, Тременс, тише…ЭЛЛА:
Морн и… король? Ты так сказал, отец?Король в карете синей — нет, не то…Я танцевала с Морном — нет… позволь…Морн…ДАНДИЛИО:
Полно, он шутил…ТРЕМЕНС:
Клиян, молчи,не всхлипывай!.. Послушай, Элла…ДАНДИЛИО:
Элла,ты слышишь?ТРЕМЕНС:
Сердце бьется?ДАНДИЛИО:
Да. Сейчаспройдет.ТРЕМЕНС:
Глаза открыты… видит… Элла!Столб соляной{26}… Не знал я, что бываюттакие обмороки…КЛИЯН:
Голоса!На улице… Они!ТРЕМЕНС:
Да. Мы их ждали.Посмотрим-ка…Открывает окно; с улицы внизу слышны быстрые голоса.
ПЕРВЫЙ ГОЛОС:
…дом.ВТОРОЙ ГОЛОС:
Ладно! Не уйдет он.Все выходы?ПЕРВЫЙ ГОЛОС:
Все…ТРЕМЕНС:
Можно и захлопнуть…(Закрывает окно.)
КЛИЯН:
(мечется)
Спаси меня… скорее… Дандилио…куда-нибудь… я жить хочу… скорей…успеть бы… А!(Кидается прочь из комнаты в дверь направо.)
ТРЕМЕНС:
Как будто и конец?ДАНДИЛИО:
Да, кажется.ТРЕМЕНС:
Я выйду к ним, чтоб Эллане видела. Ты чем питаешь этуоранжевую птицу?ДАНДИЛИО:
Ей полезныяички муравьиные, изюм…Хорошая, не правда ли? А, знаешь,попробуй на чердак, затем — по крыше…ТРЕМЕНС:
Нет, я пойду. Устал я.Направляется к двери, открыл ее, но Капитани четверо солдат оттесняют его обратно в комнату.КАПИТАН:
Стой! Назад!ТРЕМЕНС:
Да, да, я — Тременс; только потолкуемна улице…КАПИТАН:
Назад. Так.(Солдату.)
Обыщи-каобоих.(К Дандилио.)
Ваше имя?ДАНДИЛИО:
Вот, табакпросыпали, эх вы! Кто ищет имяу человека в табакерке? Можновас угостить?КАПИТАН:
Вы тут хозяин?ДАНДИЛИО:
Как же.КАПИТАН:
А это кто?ДАНДИЛИО:
Больная.КАПИТАН:
Вы напрасноскрывали тут преступника…ТРЕМЕНС:
(с зевком)
Случайноя забежал…КАПИТАН:
Вы — Тременс, бунтовщик?ТРЕМЕНС:
Спать хочется. Скорее…КАПИТАН:
По приказу,сенатом изданному нынче,июня девятнадцатого, будетна месте… Ба! там кто-то есть еще.(Солдатам.)
Держите их. Я погляжу…Уходит в дверь направо. Тременс и Дандилио говорят меж собой, окруженные безмолвными, как бы неживыми солдатами.
ТРЕМЕНС:
Вот медлит…Спать хочется…ДАНДИЛИО:
Да, выспимся…ТРЕМЕНС:
Мы? Полно,тебя не тронут. Смерти ты боишься?ДАНДИЛИО:
Все это я люблю: тень, свет, пылинкив воронке солнца; эти лужи светана половицах; и большие книги,что пахнут временем. Смерть — любопытна,не спорю…ТРЕМЕНС:
Элла словно кукла… Что с ней?..ДАНДИЛИО:
Да, так нельзя.(К солдату.)
Послушай, братец мой,снеси-ка, вот, больную рядом, в спальню,а погодя за лекарем пошлем.Ты что — оглох?ТРЕМЕНС:
Оставь его. Не нужно.Меня уложат где-нибудь в сторонке,она и не увидит. Дандилио,ты говорил о солнце… Это странно,мне кажется, мы — схожие, а в чем —не уловлю… Давай сейчас рассудим.Ты принимаешь смерть?ДАНДИЛИО:
Да. Веществодолжно истлеть, чтоб веществу воскреснуть —и вот ясна мне Троица. Какая?Пространство — Бог, и вещество — Христос,и время — Дух. Отсюда вывод: мир,составленный из этих трех, — наш мир —божественен…ТРЕМЕНС:
Так. Продолжай.ДАНДИЛИО:
Ты слышишь,какой там топот в комнатах моих?Вот сапоги!ТРЕМЕНС:
И все-таки наш мир…ДАНДИЛИО:
…божественен; и потому все — счастье;и потому должны мы распевать,работая: жить на земле и значитна этого работать властелинав трех образах: пространство, веществои время. Но кончается работа,и мы на праздник вечности уходим,дав времени — воспоминанье, облик —пространству, веществу — любовь.ТРЕМЕНС:
Вот видишь —в основе я согласен. Но мне рабствасчастливого не нужно. Я бунтую,бунтую против властелина! Слышишь!Я всех зову работу бросить! Прямо —валяй на праздник вечности: там в безднахблаженных отдохнем.ДАНДИЛИО:
Поймали. Крик.ТРЕМЕНС:
Я и забыл Клияна…Врывается справа Клиян.
КЛИЯН:
А! Западня!И здесь они!Кидается обратно, в комнату направо.
ЭЛЛА:
(приподнимаясь)
Морн… Морн… Морн… Я как будтово сне слыхала голос: Морн — король…(Снова застыла.)
ГОЛОС КАПИТАНА:
(в комнате направо, дверь которой осталась открытой)
Довольно вам по комнатам носиться!ГОЛОС КЛИЯНА:
Я умоляю…ГОЛОС КАПИТАНА:
Имя!ГОЛОС КЛИЯНА:
Умоляю…Я молод… Я так молод! Я велик,я — гений! Гениев не убивают!..ГОЛОС КАПИТАНА:
Вы отвечайте на вопросы!ГОЛОС КЛИЯНА:
Имямое Клиян… Но буду королюслужить… Клянусь… Я знаю, где корона…Отдам… клянусь…ГОЛОС КАПИТАНА:
Э, не хватай за икры,я прострелю себе сапог.ГОЛОС КЛИЯНА:
Поща-а…!Выстрел.
Тременс и Дандилио, окруженные неподвижными солдатами, продолжают свою беседу.
ТРЕМЕНС:
Пространство — Бог, ты говоришь. Отлично.Вот объясненье крыльев — этих крыльев,которыми мы населяем рай…ГОЛОС КЛИЯНА:
А!.. Нет конца… конца…ГОЛОС КАПИТАНА:
Живуч, бедняга.ДАНДИЛИО:
Да. Нас волнуют быстрые полеты,колеса, паруса и — в детстве — игры,и в молодости — пляски{27}.<…>
[Сцена II]
[МОРН]:
<…>
Не следует убитых пулей в сердцебить этой мелкой дробью толков… Ночьсегодня будет синяя, как тристаиюльских дней, сгущенных, потемнелыхот густоты, скрипящих под нажимомто сладострастьем жабьим на прудах,то маслянистой судорогой листьев…Когда б я не был королем, то стал быпоэтом, жаркой лирой в эту ночь,насыщенную синевою, в этуживую ночь, что вздрагивает длиннопод роем звезд, как чуткая спинаПегаса — вороного… Мы не будем —не правда ли? — о смерти говорить, —но светлою беседою о царстве,о власти и о счастии моеммне освежайте душу, отгоняйтешироких мягких бабочек от света —и за глотком вина еще глоток,чтоб искренней и слаще раздавалисьслова души… Я счастлив.ДАМА:
Государь,а танцы будут?..МОРН:
Танцы? Негде, Элла.ДАМА:
Меня зовут не Элла…МОРН:
Я ошибся…так… вспомнилось… Я говорю, что негдетут танцевать. Но во дворце, пожалуй,устрою бал — громадный, при свечах,да, при свечах, под пышный гул органа…ДАМА:
Король… король смеется надо мною.МОРН:
Я счастлив!.. Если я и бледен — этоот счастия!.. Повязка… слишком… туго…Эдмин, скажи… нет, впрочем, сам… поправь..так… хорошо…СЕДОЙ ГОСТЬ:
Король устал, быть может?Быть может, гости…МОРН:
Ох, как он похож!..Ты погляди, Эдмин, — похож как!.. Нет,я не устал. Давно ты из столицы?СЕДОЙ ГОСТЬ:
Мой государь, я был грозой гоним:чернь, от тебя шарахнувшись, случайноменя толкнув, едва не отдавиламне душу. Я бежал. С тех пор я мыслили странствовал. Теперь я возвращусь,благословляя скорбное изгнаньеза сладость возвращенья… Но в винеесть крылышки пчелиные; в отраде —есть для меня прозрачная печаль:мой старый дом, где сыздетства я жил,мой дом сожжен…ЭДМИН:
Но спасена отчизна!СЕДОЙ ГОСТЬ:
Как объясню? Отчизна — божествобесплотное; а наш любимый уголна родине — вот это зримый образбесплотного. Мы только знаем Божьюбородку раздвоенную; отчизнумы узнаем в чертах родного дома.От нас никто ни Бога не отнимет,ни родины. Но теплый образокжаль потерять. Мой дом погиб. Я плачу.МОРН:
Клянусь, такой же дом, на том же местея для тебя построю. И не зодчий —твоя любовь проверит чертежи;не плотники — твои воспоминаньяпомогут мне; не маляры — глазаживые твоего же детства: в детствемы видим душу красок…СЕДОЙ ГОСТЬ:
Государь,благодарю: я знаю — ты волшебник,я счастлив тем, что понял ты меня,но мне не нужно дома…МОРН:
Клялся я…Что клятва? Лепет гордости. А смотришь —смерть тут как тут. Что клятва? И звездаобманывает душу звездочета,в условный срок порой не возвращаясь.Постой… скажи… Ты знал ли старикатакого — Дандилио?СЕДОЙ ГОСТЬ:
Дандилио?Нет, государь, не помню…ВТОРОЙ ПОСЕТИТЕЛЬ:
(тихо)
Посмотрина короля, он чем-то недоволен…ТРЕТИЙ ПОСЕТИТЕЛЬ:
(тихо)
Как будто тень — тень птицы — пролетелапо ясному, но бледному лицу…А это кто?Налево у двери движение.
ГОЛОС:
Позвольте… ваше имя?Сюда нельзя!ИНОСТРАНЕЦ:
Я — иностранец…ГОЛОС:
Стойте!ИНОСТРАНЕЦ:
Нет… я пройду… я — так. Я — ничего.Я только сплю…ГОЛОС:
Он пьяный, не пускайте!..МОРН:
А, новый гость! Сюда, сюда, скорее!Так счастлив я, что принял бы с улыбкойи ангела, под траурным горбомсложенных крыл влачащегося скорбно;и нищего блестящего лжеца;и палача, в опрятный свой сюртукзатянутого наглухо… Гость милый,что ж, подходи!ИНОСТРАНЕЦ:
Вы, говорят, король?ЭДМИН:
Как смеешь ты!..МОРН:
Оставь. Он — иноземец.Да, я король…ИНОСТРАНЕЦ:
Так, так… Приятно мне:я хорошо вас выдумал…МОРН:
Молчи,Эдмин, — занятно. Ты издалека,туманный гость?ИНОСТРАНЕЦ:
Из обиходной яви,из пасмурной действительности… Сплю…Все это сон… сон пьяного поэта…Повторный сон… Однажды вы мне снились:какой-то бал… какая-то столица…веселая, морозная… Но толькоиначе звались вы…МОРН:
Морн?ИНОСТРАНЕЦ:
Морн. Вот, вот…Нарядный сон… Но знаете, я рад былпроснуться… Помню, что-то было в немнеладное. А что — не помню…МОРН:
Все лиу вас в стране так говорят… дремотно?ИНОСТРАНЕЦ:
О, нет! У нас в стране нехорошо,нехорошо… Вот я проснусь — скажу им,какой король мне грезился прекрасный…МОРН:
Чудак!ИНОСТРАНЕЦ:
Но отчего же мне неловко?Не знаю… Как и в прошлый раз… Мне страшно…Должно быть, в спальне душно. Отчего-тострах чувствую… обман… Я постараюсьпроснуться…(Уходит.)
МОРН:
Стой!.. Куда же ускользнулмой призрак?.. Стой, вернись…ГОЛОС:
(слева)
Держи!ВТОРОЙ ГОЛОС:
Не вижу…ТРЕТИЙ ГОЛОС:
Ночь…ЭДМИН:
Мой государь, как можешьвыслушивать…МОРН:
У прежних королейшуты бывали: говорили правдухитро, темно, — и короли любилисвоих шутов… А у меня вот этотсомнительный сомнамбул…Что же выпритихли, дорогие гости? Пейтеза счастие мое! И ты, Эдмин.Эй, прояснись! Все пейте! Сердце Вакха —граненое стекло: в нем кровь и солнце…ГОСТИ:
Да здравствует король!МОРН:
Король… король…В земном глаголе рокотанье громанебесного… Так! Выпито! Теперья подданных порадую: намереня завтра же вернуться!ЭДМИН:
Государь…ГОСТИ:
Да здравствует король!ЭДМИН:
…прошу тебя…врачи…МОРН:
Довольно! Я сказал, что — завтра!Назад, назад, — в гробу летучем! Да,в стальном гробу, на вычисленных крыльях!И вот еще: вы говорили «сказка»…А мне смешно… Со мною Бог смеется!Не знает одураченная чернь,что скованное в сказочные латытемно и потно рыцарское тело…ГОЛОС:
(тихо)
Что говорит король?..МОРН:
…она не знает,что бедная восточная невестаедва жива под тяжестью косматой,но за морем бродяги-трубадурыо сказочной любови запоют, —солгут векам, чуть пальцами касаясьовечьих жил, — и грезой станет грязь!(Пьет.)
ГОЛОС:
Что говорит король?ВТОРОЙ ГОЛОС:
Он во хмелю!..ТРЕТИЙ ГОЛОС:
Его глаза безумием сияют!..МОРН:
Эдмин, налей еще…ДАМА:
(кавалеру)
Уйдем… Мне страшно…<…>
[КОРОЛЬ]:
Сон прерванный не может продолжаться,и царство, плывшее в мечте передо мной,вдруг оказалось просто на землестоящим. Вторглась вдруг реальность. Та,которая и плоть, и кровь, казалось,ступала, как эфир прозрачный, вдруграстопавшись, как грубый великан,вошла в мой сон, устойчивый, но хрупкий.Я вижу вкруг меня обломки башен,которые тянулись к облакам.Да, сон — всегда обман, все ложь, все ложь.ЭДМИН:
Она и мне лгала, мой государь.КОРОЛЬ:
Кто лгал, Эдмин?(Спохватывается.)
Ах, ты о ней?.. Нет, царствомое обманом было… Сон был ложью.<…>
[МОРН]:
Эдмин, отдай!.. Как мне еще просить?Пасть на колени? Хочешь? Ах, Эдмин,я должен умереть! Я виноватне перед Ганусом, а перед Богом,перед тобой, перед самим собою,перед моим народом! Я дурнымбыл королем: незримый, без придворных,обманом правил я… Вся мощь моябыла в моей таинственности… Мудростьзаконов? Творчество и радость власти?Любовь толпы? Да. Но пуста и лжива,как бледный гаер в лунном балахоне,душа у властелина! Я являлсято в маске на престоле, то в гостинойу щегольской любовницы… Обман!И бегство — ложь, уловка — слышишь? — труса!И эта слава только поцелуйслепого… Разве я король? Король,убивший девушку? Нет, нет, довольно,я падаю — в смерть, — в огненную смерть!Я только факел, брошенный в колодец,пылающий, кружащийся, летящий,летящий вниз, навстречу отраженью,растущему во мраке, как заря…Молю тебя! Молю тебя! Отдай мнемой черный пистолет! Молчишь?(Пауза.)
Ну, что же,не надо… В мире есть другие смерти:обрывы и водовороты; яды,и лезвие, и узел; нет! Не можешьты помешать — ни гению родиться,ни грешнику убить себя!(Пауза.)
Да впрочем,я просьбами напрасно унижаюсь…Скучна такая сложная играс такой простой развязкою.(Пауза.)
Эдмин,я — твой король. Дай. Понял ты?Эдмин, не глядя, протягивает ему пистолет.МОРН:
Спасибо.Я выйду на террасу. Только звездыменя увидят. Счастлив я и ясен;сказать правдивей не могу… Эдмин,твой легкий лоб легко я поцелую…Молчи, молчи… Твое молчанье слащевсех слышанных напевов. Так. Спасибо.(Идет к стеклянной двери.)
Ночь синяя меня уносит!(Выходит на террасу. Его фигура, озаренная лучами ночи, видна сквозь стеклянную дверь.)
ЭДМИН:
…Никто не должен видеть,как мой король являет небесамсмерть Господина Морна.Занавес