Этьен проголодался до дрожи в руках. Последний раз он ел на пароходе - яблоки и виноград из корзинки и ломтик мацареллы.
- По всему видно, что остров совсем маленький, - сказал Этьен с набитым ртом, - даже по размерам карцера. Остается поблагодарить короля за то, что он предоставил мне эти три квадратных метра своей земли. И еще я получу у государства два квадратных метра на местном кладбище.
Капеллан отрицательно покачал головой:
- Только тюрьма и дом директора стоят здесь на государственной земле. А весь остров, в том числе и кладбище, уже в частном владении. Островом владеет семья Тальерччо - три брата и две сестры. Доминика, жена одного из братьев Тальерччо, - сестра подрядчика Фортунато Верде, который по договору с государством кормит к одевает здесь заключенных. Правда, пока синьор Чинкванто Чинкве не может иметь суждения о подрядчике, так как сидит на хлебе и воде...
Род Тальерччо унаследовал Санто-Стефано от братьев Франческо и Николо Валлинотто, которые купили остров еще у короля Фердинанда II за 345 дукатов. Полтора века назад здесь построили тюрьму, остров приобрел невеселую славу. А государство уже полтора века платит роду Тальерччо арендную плату.
Капеллан давно связал свою жизнь с островом, он оказывает милосердную помощь каторжникам, учит их грамоте, арифметике, закону божьему, географии и, конечно, истории. Он единолично ведет пять классов школы для каторжников. Ну, а что касается тюремной администрации и всех стражников, то их на Санто-Стефано удерживают льготы: три года службы из-за тяжелых условий приравниваются к пяти годам, и тем, кто дослуживает до пенсии, это очень важно.
Пока Чинкванто Чинкве ел, капеллан успел ему сказать, что он приводит в порядок местное кладбище и решил выбить над входом надпись: "Здесь начинается суд бога". Нравится ли синьору эта мысль? Чинкванто Чинкве одобрил надпись, но предложил ее дополнить. Пусть надпись будет разбита на две фразы. Слева от входа уместно написать: "Здесь кончается суд людей", а справа от входа: "И начинается суд бога".
Капеллан глубоко задумался и перед тем, как уйти, повторил:
- Здесь кончается суд людей и начинается суд божий... Неплохая мысль. Спасибо, сын мой.
Капеллан собрал яичную скорлупу и спрятал в карман, а крошек подбирать не пришлось. Он обещал наведаться еще и выразил сожаление, что Чинкванто Чинкве попал в карцер на страстной неделе и вынужден будет провести здесь пасху, это само по себе богопротивно.
Чинкванто Чинкве объяснил, что помимо десяти суток карантина он задолжал восемь суток карцера администрации в тюрьме Кастельфранко. Полагал, что наказание аннулировали, когда он лежал в тамошнем лазарете.
Капеллан покачал головой: плохой христианин, злопамятный человек оформлял его сопроводительные документы.
Чинкванто Чинкве спросил, сидит ли здесь Джузеппе Марьяни, и получил утвердительный ответ. Но расспрашивать о неизвестном ему синьоре, который поспешил со своим дружеским участием, Этьен не решился.
Совет Марьяни помог. После жалоб Чинкванто Чинкве на приступ острого ревматизма тюремный врач распорядился не оставлять узника в карцере на второй срок и отложить старое наказание до той поры, пока Чинкванто Чинкве не поправится.
Утром в страстную субботу в карцер явился капо гвардиа:
- Завтра пасха, день всепрощения. Я разрешаю вам перейти в камеру тридцать шесть, которая вас ждет. А потом досидите еще пять суток. Просьба капеллана.
- Если в связи с праздником пасхи администрация решила быть милосердной и отменить карцер совсем, я с благодарностью приму такой акт милосердия. Но временная отсрочка - милостыня, и я ее не приму.
Капо гвардиа находился в весьма затруднительном положении. Под конец беседы он признался, что требование отпустить Чинкванто Чинкве исходит не только от капеллана. Об этом стало известно всем узникам в эргастоло.
От уборщика с седой бородкой Этьен знал, что каторжники возмущены, ругают тюремное начальство последними словами: весь пасхальный праздник отравлен, когда в карцере томится христианская душа. Заключенным стыдно за администрацию, которая берет на свою душу такой грех. Чего же тогда стоят призывы к морали и справедливости?! И держать узника на хлебе и воде в день, когда воскрес Христос, - неприличная жестокость.
Капо гвардиа явился еще раз, снова уговаривал Чинкванто Чинкве, но тот стоял на своем и отказался покинуть карцер.
Этьен успел всесторонне обдумать предложение капо гвардиа и только делал вид, что упрямится, капризничает себе во вред. По всем расчетам покидать сейчас карцер невыгодно. Во-первых, где гарантия, что ему не придется отсидеть оставшиеся пять дней карантина плюс старые восемь дней подряд? Это будет мучительно. А во-вторых, маловероятно, что в пасхальные дни его оставят в карцере на хлебе и воде. Если же ему будут давать в эти дни суп, то сам бог велел проторчать всю пасху в карцере, чтобы последующее наказание голодом стало не таким чувствительным.
Он оказался прав в своих предположениях. В дни пасхи ему и впрямь делали поблажки, чтобы все узнали о милосердии капо диретторе. И благодаря своей хитрости новосел перенес карцер без голодных обмороков, без приступов головокружения.
Его вывели из карцера в пасмурный день, а он, отвыкший от света, щурился так, словно его ослепило нестерпимое солнце.
Медленно поднялся он на третий этаж и остановился перед камерой 36. Этьену померещилось что-то знакомое в лице тюремщика, который дежурил в коридоре.
- Не узнаете? - спросил тюремщик.
- Не могу вспомнить.
- А я предупредил синьора, чтобы он не скучал без меня. Узнал, что вас отправляют сюда, и потому крикнул, когда вы стояли на палубе: "До скорого свидания!" Только вот не думал, что синьор едет к нам в гости на всю жизнь.
Новый знакомый успел сообщить - он был в отпуске и привез из деревни фрукты, может доставлять их за недорогую цену.
Чинкванто Чинкве поблагодарил, но отказался; он беден как тюремная крыса. Тюремщик обещал принести фрукты без денег, когда-нибудь сочтутся. Зовут его Пьетро, а прозвище у него "Апостол-Пьетро" - в подтверждение он побренчал связкой ключей. Этьен всмотрелся в благообразное лицо - он в самом деле похож на ключаря райских врат, каким его изображают на всех картинках и иконах.
Первая дверь, ведущая в камеру, деревянная, обита железом, с окошечком, в которое едва можно просунуть миску с супом, стена шириной без малого метр, второй дверью служит железная решетка.
На самом деле камера светлая или так кажется после карцера? А насколько здесь суше? Ему полагаются два одеяла и подушка, набитая морской травой.
Он забрался на табуретку и прильнул к окну, закрытому "волчьей пастью". В верхнюю щель, кроме клочка неба, видна полоска моря, оно тускло синеет совсем рядом.
Ему даже послышался натужный скрип уключин невидимой лодки. Может, лодка и в самом деле плывет где-то близ берега? Нет, это скрипнула ржавая петля или щеколда.
Долго, очень долго стоял он на табуретке, не отрывая взгляда от моря, уходящего к горизонту. Одни только глаза оставались у Этьена на свободе, и он смотрел на чаек, на море, все в белых гребешках, на дымок парохода в серо-синей дали...
96
Ранним утром Гри-Гри имел обыкновение заходить в кафе "Греко" возле площади Испании, в этом кафе когда-то сиживал Гоголь. Сегодня Гри-Гри не успел дойти до своего столика и заказать чашку кофе, как узнал из обрывков всеобщего возбужденного разговора, что Гитлер, а вслед за ним Муссолини объявили войну Советскому Союзу.
В "Греко" показалось душно. Гри-Гри не стал завтракать и вышел на виа Кондотти.
Почему не слышно газетчиков? Все газеты уже распроданы? Или опоздали?
Нужно как можно быстрее добраться до посольства, с каждым часом осложнений будет все больше. А как же персонал торгпредства в Милане? Наверное, уже укладываются. Хорошо, что Тамара в отпуске, в Крыму. Но тут же Гри-Гри подумал, что отсутствие Тамары сейчас весьма некстати: она повидалась бы с Джанниной и оставила бы ей деньги для Этьена. А как Джаннина смогла бы потом объяснить происхождение денег?
Впрочем, незачем ему сейчас над этим ломать голову. Тамары нет, денег нет, и передать что-нибудь Этьену не удастся.
Гри-Гри пересек площадь Испании и поднялся по лестнице, восходящей широкими ступенями к улице Четырех фонтанов. На лестнице, несмотря на ранний час, оживленно, не протолкаться. Излюбленное место художников здесь они встречаются, нанимают натурщиц, показывают свои картины, продают их. И здесь сейчас толпа темпераментно обсуждала последние новости - война с русскими!
Узкая, бесконечно длинная улица Четырех фонтанов ведет к вокзалу. На пересечении с виа Национале Гри-Гри свернул налево - кратчайшая дорога к посольству.
На площади Гри-Гри пробился к продавцу газеты "Мессаджеро". Сегодня его луженая глотка отдыхала - заголовки на первой странице кричали сами. У стационе Термини митинговали, размахивали итальянскими и немецкими флагами.
Шагая по улице Гаэта к зданию посольства, Гри-Гри подумал: "Если посольство уже блокировано, полезнее не торопиться, задержаться в городе. Явиться в посольство перед самым отъездом. Вдруг я - единственный советский гражданин, который остался по эту сторону ограды? Может, там, в посольстве, и газет сегодняшних не видели и не могут их купить?"
У посольства большая и шумная толпа. Фашисты выкрикивают антисоветские лозунги. Как Гри-Гри и предполагал, карабинеры никого не выпускают из здания посольства и не впускают туда. На фоне безоблачного голубого неба вьется дымок над трубой: нетрудно догадаться, что в посольстве горит камин, жгут бумаги.
Гри-Гри направился к телефону-автомату. Тщетно, телефоны посольства отключены. Он зашел на телеграф - связь с Москвой прекращена.
Гри-Гри знал, что детей из советской колонии вывозят по субботам на взморье автобусом. Но, стоя в толпе возле здания посольства, Гри-Гри обратил внимание на то, что автобус не возвратился: из-за тесноты в гараже автобус обычно стоял под аркой ворот, теперь его не было там. Можно себе представить, как волнуются родители в ожидании детей!
Гри-Гри жил на частной квартире, как многие сотрудники посольства, технические эксперты, представители торгового ведомства, корреспонденты.
Конечно, убраться из своей комнаты и переехать сейчас в здание посольства или консульства было бы безопаснее. Но удастся ли пройти туда? Ведь у Гри-Гри нет дипломатического паспорта. И кто знает, что ждет его в городе, который охвачен воинственным фашистским психозом?