Вы когда нибудь пробовали усмирить подвыпившую (да что там говорить, набравшуюся) драконшу?
Вот и Грейс не пробовал. Но, пришла пора!
Грейс был в бешенстве. Стелла выставила его в самом неприглядном свете. На глазах военачальников, командиров он оказался под каблуком собственной распоясавшийся жены. Стыдоба какая!
Идя по коридору, Грейс крепко держал за локоть Стеллу. Она дёргалась, пыталась вырваться, шипела, плевалась. В тишине высоких сводов коридоров замка резко, неприятно отдавала эхом отстукивающия каждый шаг хищные шпильки её туфелек.
Боже, во что превращалась Стелла, стоило ей выпить! Узкие зрачки заплывали красным киселём, лицо бледнело, все черты обострялись. Гладкая причёска чёрных волос, такая эффектная, стильная — становилась чёрным шлейфом, обрамляющим череп внезапно постаревшей женщины. Глаза проваливались, кипели безумием, горели углями.
— Стелла, зачем ты это делаешь?
— Что именно, дорогой? — она вела себя как школьница, забывшая тетрадку в школе.
— Скажу грубо: тебе дали в морду.
— Ах, это такой пустяк! Ты не представляешь, какая сдача последует.
— Чего ты привязалась к его женщине?
— А ты чего её защищаешь? Уж не присмотрел ли себе новую шлюшку?
Им подали карету. Второй день шёл дождь, было сыро. Булыжная мостовая, каменные ступени — всё было чёрным. Лужи отливали зеленоватым серебром. Кони фыркали, неуютно переминались с ноги на ногу.
Грейс помогал Стелле сесть. Она возилась, путалась в подоле. Холодные капли попадали ему в лицо, за шиворот. Грейс злился всё больше.
Ему не хотелось садиться рядом, жена всё нестерпимо противной становилась ему. Пересесть бы в другой экипаж, но он должен договорить.
Наконец, карета тронулась.
Грейс, раздражённый, пытался говорить спокойно:
— Ты дракон высоких кровей, Стелла. Ведёшь себя неподобающе. Позоришь себя и меня.
— Вот видишь, Грейс. Ты даже рот не можешь мне закрыть. А всё почему? — Стелла икнула, неприятно передёрнулась:
— А потому, что боишься моего брата. Признавайся, ведь так?
Она захохотала, истерически повизгивая.
— Послушай, Стелла…
— Даже не начинай. Я всё равно плевать хотела на твои сопли. До тех пор, пока мой клан богаче всех других, вся шушера будет целовать мне пятки.
Она уставилась на него, вдруг ее лицо приняло совсем другое выражение, то которое в секунду приводило его в бешенство.
Она начинала играть роль маленькой девочки, строила глазки, хихикала:
— Грейси, я так больше не буду. Прям никогда. Ну, иди ко мне, мой противный шалунишка!
— Успокойся! — он потерял контроль над собой,
— Закрой уже свой поганый рот!
Грейс схватил её за шею, еле сдерживался, чтоб не сжать руку так, чтоб шея хрустнула и слова истеричной бабы застряли у неё в глотке.
— Больше ты никуда не выйдешь без моего разрешения. Всё спиртное под замок.
— Ой, как страшно. Да кто ты такой, скажи мне? Побирушка у ног моего клана. Ты всего добился только потому, что моя семья тебе благоволит. Не женись ты на мне, кем бы ты был, захудалый чешуйчатокрылый коп?
Он отвернулся от неё. О чём ещё говорить с пьяной бабой. Несёт чушь. Неужели Алонсо прав и она скоро окажется в больнице.
— Знаешь, что Грейс. Давай ка, ты не будешь скулить, включишь мозги, а я тебе что-то расскажу.
— Началось…
— Если я помешаю рождению наследника Алонсо, у него будет нарушен договор на единоличное владение северными землями. Ещё 21 год, и тогда северные земли станут нашими, общими с ним. Получается, по договору, правителем может стать только двадцатилетний его сын. Девять месяцев эти земные клуши вынашивают своих выродков. Значит, осталось подождать, протянуть только три месяца! Если она не успеет забеременеть, мы оттяпаем своё! Разве ты против денежного кусочка, Грейси?
Стелла победно уставилась на ошеломлённого мужа.
— Ты что несёшь, идиотка? Ты куда лезешь?! — Грейс зашипел, приблизившись к самому её лицу.
— А что? Всё моему братику? Нет, конечно. Надо сейчас помешать рождению наследника, а через три месяца пусть делает что хочет. Как земли станут общими, я смогу заполучить свой кусочек земельки.
— Да ты и вправду больна. Твоя жадность приведёт тебя в изгнание.
— Ханжа. Сам, небось, прям слюнку пустил, как про денежки услышал. А не станешь помогать мне, так я первая расскажу, что ты со мной заодно.
Стелла дохнула перегаром, Грейс с отвращением отвернулся.
— Конечно, заодно, — продолжила интриганка, — беспорядки на северных землях ты не пресекаешь. Дела там всё хуже, а ты медлишь. О моих планах ты знаешь.
— Стелла, этому не бывать. Я положу конец твоим фантазиям.
— Теперь это не фантазии, а наши общие планы. Вот и живи с этим!
Стеллу укачало, она замолкла. Завалилась в угол на тесном сидении кареты. Натянула на себя плед, засопела.
На её бледной шее пульсировала жилка. Грейс смотрел как колотилась струйка под тонкой кожей. Вот взять, накрыть подушкой её лицо и эта струйка перестанет шевелится. И тогда он больше никогда не увидит, не услышит эту гадину. А главное, не почувствует смрада от смешавшихся духов, перегара и пьяной отрыжки. Стелла была пропитана им насквозь.
Прибыв домой, ко дворцу, он вышел из кареты, не обернувшись на храпевшую там женщину. Предоставил слугам честь тащить её в спальню, приводить в чувство.
Грейс нервничал. Стелла втягивала его в опасный заговор. Профессионал, сыщик, отличный юрист, Грейс знал, куда приводят такие вещи. Или на эшафот как предателя, или к долгим разборкам с доказательствами (часто бесплодными), что он тут ни при чём. Скорым шагом Грейс отправился к себе. Ему было о чём подумать.