Что ты ему понравишься такая,
И хоть его видала лишь в мечтах,
Лишь он один умел в беде утешить.
Когда на празднике кружились пары,
Сидела ты одна, забившись в угол,
И слушала сочувственные речи,
И взгляды осуждавшие сносила,—
Ты танцевала с ним, и в упоенье
Кружились вы, расталкивая встречных.
И раздвигались перед вами стены,
И выше, выше звуки поднимались
И пламенем охватывали крышу!
В обыденности будней беспросветной,
Живя среди людей, что как деревья
Вверху свои раскидывали кроны,
Там и шепчась, на высоте, друг с другом,
Покуда все молчало, как в могиле,
Блуждала ты среди деревьев голых,
Пытаясь тщетно выбраться из чащи.
Ты хижину себе потом воздвигла,
Где были лишь распятие и книга,
Создателю молилась и читала,
В священной книге обрести стараясь
Недостающей кротости и счастья;
И ты шептать, читая, начинала,
И речью начинал звучать твой шепот,
Как будто с кем-то ты заговорила,—
Всегда с одним и тем же человеком.
И по лесу вы с ним вдвоем плутали,
То за руки держась, а то склоняя
Друг к другу головы, а то касаясь
Устами уст. И речь лилась так пылко,
Что сердце не могло всего вместить,
И цель желанная была близка…
Увы, все рушилось… как наважденье,
И робко ты по сторонам глядела,
Не понимая — сон иль явь все это.
Ну, что ты смотришь? Что ты увидала?
Пусть на меня глядит теперь, кто хочет,
Навеки скоро дверь ко мне замкнется.
Тордис
Мои мечты иные!
Хульда
(холодно)
Не похожи
На мой рассказ?... Ну, Тордис, уходи!
(Испуганно.)
Что? Разве зажигала я свечу?
(Приблизившись, про себя.)