Войдет и скажет: знаешь, сплоховал,—
Сил не хватило. А теперь уедем.
О, как это похоже на него,
На Эйольфа — Но он мне изменил!
Тсс-с… Тише! Вот опять! У робких сердцем
Предчувствия бывают, говорят.
О господи! Когда он приходил,
Веселый, жизнерадостный, бесстрашный,
Заране трепетала я от счастья.
Как сердце билось и к нему рвалось!
С ним в доме появлялся свежий дух
Березовой листвы — сдувало ветром
Седые тучи застарелой злобы.
Светился он, как солнце, мир внося
В мое жилье и разгоняя страхи,
Едва являлся мне их мрачный лик.
Вот это человек! Весь был он полон
Высоких мыслей, что над ним парили,
Все низкое и пошлое пугая.
С ним открывался мне безбрежный свет
И стаи робких чувств неслись, кружились,
Вздымались в воздух, в высоте парили,
Под этим солнцем лучезарным греясь;
И мчались все быстрей и бушевали,
И, свой полет остановить не в силах,
Неудержимо устремлялись прочь!
(Кричит.)
О, пусть они исчезнут! — Им конец!
Коль он изгнал их, пусть они друг с другом
Противоборствуют и погибают разом,
То вверх вздымаясь, то несясь к земле,
Покамест не наполнят воздух ядом
Их пени и стенанья, и не брызнет,
Не хлынет кровь проклятьем беспощадным
В его обманчиво-прекрасный лик,
За то, что он мне изменил...
(Ходит, останавливается перед доспехами.)
Недоброе мне в голову запало,
Когда вас чистила. Ваш блеск уродлив!
(Молча стоит, глядя на оружие.)
Ты взял чужое и теперь наказан.
Не я виной — ты сам на меч наткнулся!
Но ты был добр...
Он тоже добр, и он как день прекрасен
И так же переменчив. О Исусе!
Мне страшно... Если только жажда жизни
В ворота постучит — ворота настежь!
Она была в оковах, но желанье
Росло, росло и сделалось громадным!