– Вот пусть и валяет. Если ему больше делать нечего.
– Кому?
– Дураку всякому. Ко мне-то ты чего пристал? И… это… ну на самом деле… извини, конечно, но… оставь прибор в покое, вылезай.
– Да ничего я тебе тут не загубил, не волнуйся. И даже наоборот. Я вон… новую директорию создал и даже начал уже в ней работать. За тебя.
– Как это «за меня»?
– А вот так. Мы с тобой вчера на бильярде играли?
– Вроде бы. Я плохо помню.
– Вот. Вот поэтому ты мне и проиграл.
– Это в бане было?
– В бане. Я-то к тому моменту вздремнул уже и… вроде бы и оклемался. А ты нет.
– Ну и что ж тут такого? Бывает.
– Бывает,– кивнул Андрей Иваныч. – А на что мы играли, помнишь?
– На что?
– Не помнишь. А играли мы с тобой на книжку. Ты проиграл. С тебя книжка. А долг с игры… это, батенька ты мой, дело святое. И простить его тебе я не в праве. Но поскольку человек я добрый, чувственный, можно сказать, аж до слезливости и люблю тебя как брата, то вот и набросал тут в двух словах некую жизненную концепцию, о которой ты мне вчера, отсвечивая голым задом, полночи талдычил. Не дословно, правда, у меня получилось, но… в общих чертах. И лексика твоя сохранена, большей частью. Просто я изложил покомпактнее. Ты-то все забыл, а я зафиксировал.
– Ты чего, Андрей Иваныч, опупел? Какая, на хрен, концепция? Какая книжка? И чего это ты у меня здесь без порток расселся?
– Голый я оттого, что душ недавно принял, пока ты спал, а халат у тебя в доме только один – твой. Я его надевать не стал. А говорили мы вчера о том, что хватит тебе в газетенках этих бульварных ерундистикой всякой заниматься – все равно ведь ни славы, ни денег, а напиши-ка ты, братец, книжку. А уж я ее раскрутить сумею, будь уверен. Грех тебе, право слово, с твоими мозгами и дурака валять. Какие-то вы все здесь, в Питере… малахольные. Выгоды своей видеть не хотите. Ну представь: фотку твою на обложку забацаем – «шесть на девять» или даже «девять на двенадцать», а? Известность, почет. А может быть, и бабки. Ну разве плохо?
– Сам дурак, – Адашев затянулся сигаретным дымом, потом взглянул на сигарету и брезгливо поморщился.
– Не обо мне речь. Мы с тобой вчера водку пили? Пили. Об жизни говорили? Говорили. Не говоря уже об смерти. Ты умничал? Умничал. И очень даже занятно. А у меня сейчас в издательском деле… короче, свой конкретный интерес имеется.
– И что дальше?
– Как что? Вот я на кон и поставил… ну, если ты проигрываешь, с тебя книжка. Раз уж ты просто так не желаешь. Сначала одна, а там посмотрим.
– А если ты?
– Если я проигрываю?
– Да. Тогда что?
– Ничего… – Андрей Иваныч пожал голыми плечами.
– Вот так вот мы договорились, да?
– Ну да. По-моему, все честно. Ты и проиграл.
– Не может такого быть. А во что мы играли?
– В «пул».
– Тем более. Там же лузы, как… туда на тракторе въехать можно.
– Все правильно. Ты и положил четыре шара подряд, прямо с разбивки. А потом у тебя черный упал. Ты и проиграл. Теперь отвечай. Тем более что – повторяю – вон, я твои вчерашние разглагольствования записал своими словами. На всякий случай, для памяти. – Андрей повернулся к компьютеру и щелкнул клавишей.
Гурский подошел к нему, встал за спиной, протянул руку к мануалу и вернул текст на самое начало. Прочел.
– Чушь какая-то, – сказал он в раздумьи. – Не мог я так говорить. Я вообще фаталист. Что выросло, то выросло. На все Божья воля. Нет. Не мог я такого говорить, разве что пьян был.
– Ну-у… это уж… не без этого.
– Вот меня и понесло, видимо. Но… вот это вот все, – он постучал пальцем по экрану монитора, – полная белиберда, причем манерная. Сплошное дурновкусье.
– Это ты сегодня так говоришь. А вчера рассуждал совершенно иначе. Ты что же – беспринципен по природе своей?
– Да. Именно. Я абсолютно беспринципен. В этом мой основной жизненный принцип.
– А долг с игры?
– Забудь. И вообще… не наезжай, а? У меня и без того башка, как… я не знаю что. Горячая и мягкая. Как жопа.
– Фу, как грубо.
– А мозгам своим мы и без написания книжек применение имеем. Свое собственное.
– Да? И какое интересно?
– Всякое. Как карта ляжет.
– Ага. То-то у тебя черные шары в лузу валятся.
– Бывает. Не без этого. Но чаще все-таки выигрываем.
– Ну и ладно. Тебе жить. Я, вообще-то, хотел как лучше. У тебя планы конкретные на сегодня есть?
– Да есть дела кое-какие. А у тебя?
– Ой… – зевнув, потянулся Андрей Иваныч, – даже уж и не знаю. Я. вроде все уже сделать успел. Так… несколько звонков еще… да и домой поеду. Ну, в крайнем случае, до завтра задержусь.
– Давай вот чего, – Гурский задумался. – Давай я тебе ключи оставлю на всякий случай, ты же всяко только вечером поедешь, даже если и сегодня?
– Скорее всего.