– Смир-рно! – скомандовал Волков.
– Шага-ам… – Адашев придвинул девушке чашку.
– Арш!!! – рявкнул Андрей Иваныч и опрокинул в рот водку.
– А вы, как я погляжу, настроены серьезно, – Александр, стоя, допил чай и кивнул на бутылку.
– Так ведь… – развел руки Андрей, – кирасир Его Величества не боится вин количества.
– Ловко. – Волков выпил свою водку. – Спиши слова.
– Ладно. – Гурский вновь присел к столу и закурил. – Значит, вот непосредственно после этого самого застолья в ресторане Заславский и помер?
– Непосредственно, – кивнул Петр. – Встал из-за стола, сел в машину, поехал к какому-то своему приятелю на дачу – то ли в Комарове, то ли в Репине – и, сидя за рулем, окончился. С трассы и вылетел. Мертвый уже, как врачи говорят. Жена чудом жива осталась.
– А сестра?
– Да нет, они вдвоем ехали. Там, видишь… в ресторане еще… сестренки разругались. В дым. Это мне Дугин потом рассказывал, я же с ним встречался, беседовал. После того, как Заславский помер, но еще до того, как меня рожей об стол.
– Понятно.
– Ну вот. Старшая за воротник перебрала, за ней вроде это водится, ну и… две бабы, хоть и сестры, но… ты ж понимаешь, слово за слово… эта Яна, младшая, подхватилась и домой уехала. Игорь ее проводить хотел, но та отказалась, по телефону тачку вызвала и укатила.
– А они втроем уже остались.
– Да. Посидели еще, а потом, уже заполночь, Заславский решил на свежий воздух выбраться, на дачу эту махнуть. Дугин с ними распрощался и домой поехал, а Заславский с женой в машину сел…
– …пьяный.
– Нет, я же говорил, он непьющий был практически. Ну вот, он, значит, в машину сел, а потом… Ну и все, в общем.
– А где они с трассы вылетели?
– Да за постом ГАИ. Не сразу, дальше, где-то в Ольгине вроде, но не в самом, а не доезжая. Там еще поворот и… место такое, относительно пустынное.
– И «скорая» сразу приехала?
– Кто ж знает… когда Анна в себя пришла, вызвала, тогда и приехала.
– А что же машины-то, которые мимо ехали?
– Ну, Саша… «что машины»… во-первых, это же все-таки «форд», он же не на куски развалился, просто кувырнулся через крышу и опять на колеса встал. Во-вторых, там кювет высокий, а он черный. Да и как он с дороги вылетел, никто, очевидно, не видел, там же ночью не такое уж движение. Пролетит мимо машина, фарами его хватанет, да и дальше. Кому какое дело? Прошлой зимой мужик пьяный в двух шагах от дома в сугробе замерз, а народ мимо шел. В общем, когда эта Аня оклемалась, трубку нашла, тогда сама и вызвала. И ментов, и «скорую».
– Хо-ро-шо-о… – задумавшись произнес по слогам Адашев-Гурский. – Ладно. С-слушай, Петр… а вот такое у меня к тебе предложение… а давай-ка я с этой Аней встречусь да поболтаю, а? Она где живет?
– На Савушкина.
– Так там вроде бы и район-то не богатский. Что ж он, риэлтер, жилье себе приличное сделать не мог?
– Ага… у него там такое наворочено… в подвале тренажерный зал с сауной.
– Как это «в подвале»?
– Там дома такие, типа коттеджей, ну которые…
– Немцы после войны строили.
– Ну да. Он этот дом свой, ну… в котором у него сейчас квартира, собирался целиком со временем откупить:
– Тогда понятно.
– А с чего это ты решил, что она с тобой беседовать станет?
– Н-ну-у… я журналист. Скажу, что мы с Заславским Вадим Николаичем знакомы были, и меня смерть его потрясла до глубины души.
– И что?
– Петя… ну уж найду я, наверное, что сказать, а? У тебя телефон ее есть?
– Вон, на холодильнике. Черный блокнот.
Гурский подошел к холодильнику и взял блокнот.
– На букву «З», – подсказал Волков. Петр наполнил рюмки.
– Заславский?
– «Заморочки»
– «Автостоянка на Барочной. Какого хера!!!» – бегло читал вслух Гурский, раскрыв черный блокнот Волкова на странице, обозначенной буквой «З». – «Напомнить Бяше про Акима», «Фаина Георгиевна – таможня. Пропальпировать!!!» Это Раневская, что ли? – вскинул он взгляд на Петра.
– В самом конце ищи, – буркнул Волков.
– Ага, нашел, – кивнул Гурский, перелистнув страницу. – Я перепишу?
– Дерзай,– Петр взял в руки рюмку, взглянул на Веронику, затем на Андрей Иваныча и негромко и проникновенно произнес: – Ребяточки… какая это все, в сущности, херня, в сравнении с энтропией Вселенной и преображением души, а?
– О-о-о… – Гурский, заложив пальцем страницу, закрыл блокнот и направился из кухни, – все, я пошел.
– Блокнот оставь, – сказал Волков.
– Сейчас, перепишу и верну.
– Что ты, Петя, – понимающе сказал Андрей Иваныч и поднял свою рюмку, – о чем ты говоришь.:. А мне тут еще Александр и про телегонию рассказывал, так я чуть не разрыдался, ей-богу. Это ж такое… такое…
– Какое?