– Да там и рассказывать-то нечего, – Яна на секунду задумалась.– Вот что, раз уж у меня в доме мужчина образовался, такой… – она окинула взглядом спортивную фигуру Адашева-Гурского, – мужчинский, то… давайте-ка мы с вами вот этот вот буфет передвинем. Не на месте он стоит, давно меня раздражает, а самой мне никак, я девушка слабая. Мне для этого все оттуда вытаскивать нужно, возиться. А вдвоем мы его запросто, я верх придерживать буду, а вы сдвинете. Давайте?
– Легко. – Гурский поднялся из-за стола.
– Вот тут беритесь. – Яна подошла к большому деревянному буфету резного дерева и подняла обе руки, придерживая его верхнюю часть.
– Да это понятно. – Александр уперся руками в боковую стенку буфета, отставил одну ногу и напрягся всем телом.
Буфет не шевельнулся.
– Ничего себе, – сказал Гурский Яне. – Он у вас чем набит-то?
– Ерунда, ничего там такого особенного нет. Прилип, наверно. – Она попыталась сдуть с лица непослушную прядь, встряхнула головой, и ее взметнувшиеся волосы коснулись лица Александра.
«Господи, как они с сестрой похожи, – невольно подумал он. – Мистика какая-то. Чего только в природе не бывает».
Наконец, они передвинули буфет, Гурский вернулся за стол, а Яна открыла холодильник и вынула початую бутылку коньяку.
– Так и быть, – взглянула на Адашева, поставила бутылку на стол, раскрыла створки буфета и, достав оттуда одну рюмку, поставила рядом с бутылкой,– заработали.
– Что ж я один-то? – Гурский взглянул на рюмку. – А вы?
– Я не пью.
– Совсем?
– Ну… практически.
– А что так?
– Вы наркотики употребляете?
– Нет, зачем же.
– Ну вот. А я не пью. И не курю. Не получаю от этого никакого удовольствия. Я от собственного здоровья получаю удовольствие, – сказала она и гибко потянулась.
«Ч-черт возьми, – Александр невольно скользнул глазами по линиям ее тела. – А где у нее, кстати, камера-то запрятана, на которой Петька погорел?»
– Да я ведь тоже, в общем-то, не пропойца, – пожал он плечами.
– Вот и выпейте.
Адашев-Гурский взял в руки рюмку, дунул в нее, посмотрел на свет и поставил на место:
– Ну… разве что попробовать.
Попрощавшись с Яной, Гурский вышел из ее дома и неторопливо направился в сторону улицы Школьной, на которой располагалась охраняемая автостоянка.
Он и сам толком не знал, зачем ему нужно было видеть машину Заславского, но тем не менее желание взглянуть на нее его не оставляло.
– Добрый день, – сказал Гурский, поднявшись по железным ступенькам лестницы будки охранника и склонившись к окошку.
– Да? – взглянул на него пожилой мужчина.
– Извините, у вас тут «скорпио» стоит, черный, после аварии. Я только что от хозяйки, можно мне на него взглянуть? Он где?
– А чего, купить хотите? – поднялся со своего места охранник.
– Посмотреть сначала надо. А он сильно битый?
– Да не то чтобы уж, но… всяко не новый.
Мужик вышел из своей будки, запер дверь на замок и стал спускаться по лестнице. Адашев пошел вслед за ним.
– Ну вот он. – Охранник подвел Александра к машине. – Так, с виду вроде бы и ничего, но кузовных работ тут до хрена. Вон, смотри: крыша, капот, крыло, стойки пошли, это же все еще и малярка. Ну движок, ходовая – это вроде ничего. Может, электрика… но это смотреть надо, кувыркался все-таки, может, и квакнула.
– А салон?
– Вот эта открыта, – охранник со скрипом распахнул правую заднюю дверь, – замок полетел. А остальные целы.
– Тут вроде труп был, да?
– Вот этого не знаю. Как нам ее приволокли, так и поставили. Ничего не рассказывали. Да это и вообще не в мою смену было. Но крови вроде нет, – он склонился к стеклу передней двери и заглянул в салон, – щитки, «торпеда» – все цело. Да и вообще, тут хозяйка приезжала, такая вся из себя… так она весь салон вылизала, все чехлы вытряхнула, коврики, сиденья двигала, даже заднее разбирала и все пылесосила.
– А ты говоришь, электрика квакнула.
– Нет. Она же с мужиком приезжала, на его тачке, они пылесос туда втыкали. Так что теперь тут – ни пылинки, ни сориночки.
– Блондин такой, да? На синей «восьмерке»?
– А что?
– Да еще один покупатель вроде есть. Может, она с ним приезжала? А он как? Смотрел? Чего говорил?
– И это тоже не в мою смену было. Мне ребята рассказывали. Так что…
– Ага… – задумчиво сказал Гурский. – А можно я туда залезу, повнимательнее посмотрю?
– А что ж… товар смотреть надо, – мужик повернулся и пошел к своей будке. – Только дверь потом… хлопнуть надо посильнее.
– Да, хорошо. – Александр забрался на заднее сиденье, прикрыл дверь и задумался.
Утром следующего дня Адашев-Гурский, прекрасно выспавшись, лежал в постели, курил и перебирал в памяти события вчерашнего дня, стараясь все систематизировать и хорошенько осмыслить.
Все вроде бы укладывалось плотно, один к одному, но… было при всем при том какое-то неуловимое ощущение, которое постоянно ускользало и не давало покоя.
Казалось, что если удастся ухватить его, то оно и станет тем самым ключом, используя который можно будет разложить по своим местам все разрозненные кусочки мозаики, составив из них целостную картину. И тогда, взглянув на нее, возможно, получится понять, какого черта эти хорошенькие двойняшки выплеснули ведро помоев на Петькину голову, лишив нормального мужика работы, которая была ему по душе, и вынудив запить «горькую».