С тех пор на могилу ношу я цветы.
Колька трясся, будто сдерживая смех. Димка посмотрел на него и растерялся, сконфуженно замер.
— Отец эту песню любил, — Коля плакал и прятал глаза. — Пел по пьянке.
Мальчик приближался.
— Я не могу, не могу, Митяй! — Колька трясся, как в припадке. — Он душу мне рвет на куски… Ну его к черту! Дай ему, — он сдавленно пищал и протягивал сто долларов.
Туманы немые надо мной проплывают.
А я у могилы стою все одна.
Димка украдкой протянул ему свернутую купюру. Мальчик резко оборвал песню, закинул гармошку за спину и развернул деньги.
— Такие в киоске за три рубля продаются, — презрительно сказал он.
— Я отвечаю! — обиженно просипел Коля. — Бери, не светись.
Мальчик посмотрел на его заплаканное лицо и, цинично ухмыльнувшись, растворил купюру в недрах своей одежонки:
Туманы немые над могилой проплыли.
Счастливого пути, пацаны…
А я у могилы стою все одна.
Димка курил на перроне, Коля стоял рядом.
— А ведь может так статься, что ты сюда, Димон, уже никогда не вернешься, — он смотрел на него с печальной дружеской влюбленностью.
Димка глянул на безликую толпу, на киоски, на носильщиков таджиков и почувствовал радость освобождения.
— Хорошо, что я с тобой, дураком еду.
— Это точно, Коль!
Проводница в синем форменном пальто заталкивала их в тамбур, но Колька, услышав какие-то крики, выглянул из-за ее плеча, лицо его резко раздулось и налилось кровью. Он хотел крикнуть что-то, но только закашлялся.
— Эй! Эй! — сдавленно сипел он.
Состав с резиновой мягкостью вздрогнул, проверил сцепки.
— Все, я закрываю! — злилась проводница. — Никак не расстанутся!
— Там же ребенка бьют! — вскрикнул Коля.
Димка протиснулся к двери. По перрону, усердно склонив голову и мельтеша острыми локтями, бежал тот мальчик. За ним несколько подростков.
— А ну брось нож! — вдруг заорал Коля, глянул на Димку с отчаянием и спрыгнул на перрон.
— Пассажир! — гаркнула проводница.
Колька схватил мальчика в охапку и рванул назад.
— Охренели совсем, поезд остановят!
— Прекратите истерику! — процедил Димка.
— Спасибо! — ответила она. — Я вас тоже очень люблю!
Самое странное, что подростки не остановились и уже почти нагоняли Кольку. Димка тоже заметил нож у вырвавшегося вперед парня.
— Порежут, козлы! — Димка тянул-тянул руку и, ухватив рукав косухи, что было сил рванул на себя — Колька, высоко закидывая ноги, ввалился в тамбур уже почти на самом краю перрона, и упал вместе с мальчиком на Димку, растопырившего руки и ноги.
У Кольки посинело лицо.
— Подыхаю, что ли, е мае?! — хрипел он.
— Отпусти, е мае! — дергался мальчик.
— Ну и че теперь с вами делать? — начала соображать и раздражаться проводница. — Че они за тобой гнались?
— Они деньги отобрать хотели, тетенька! — губы мальчика растянулись и задрожали. — Этот е мае мне сто баксов дал.
— е мае! — охнул Колька.
— Ты сирота, что ль?
— С матерью жил. Она меня на органы хотела сдать.
— В органы?
— Почку мою продать хотела! — мальчик тер глаза кулаками. — Пьющая.
Проводница смотрела выпукло и молчала.