— Бадак! — вскрикнула Сашенька и с осуждением посмотрела на отца.
Они уходили вдаль по переулку, напряжение росло и мучительно натягивалось между ними. Димка даже сделал шаг, дернулся и вскинул руку, но что-то не пустило его. Когда они сворачивали на зады, ему показалось, что дочь хотела обернуться, но ее дернули за руку.
Коля радостно махал с крыши, и Димка сделал вид, будто шел по другому делу, но решил завернуть к ним.
— Ни за что бы не поверил, что смогу дом построить! — сиял Коля.
— Вся деревня над вами смеется, — нахмурился Димка. — Поговаривают…
— Что такое?
— Да, блин! Не принято такие большие дома строить! Вы… вы не отопите его зимой.
— Коллега, не ссы, я сюда газовое отопление подведу!
— Коль, я не знаю, беспредел какой-то!
— Митяй, я маму вызвал! — Коля задыхался от волнения. — Сдаст в агентство квартиру и едет сюда жить! Я в кои-то веки правильным сыном себя почувствовал!
Овик курил и поглядывал на Димку исподлобья, будто чувствовал настоящую причину его прихода.
— Да я, блин, такой здоровяк тут стал, аж бороться хочу…
“Ну и черт с ними! — подумал Димка. — Это природное явление. Что, Коля дурак, чтобы добровольно отказаться от женщины? Что он сам себе назло это делает? Я же не делаю. Значит, у него с рождения такая ошибка природы. Ну и бог с ним. Он же людей не режет по ночам. Я его никогда таким счастливым и правильным не видел”.
Форс-мажор
Ивгешку привезли на мощном джипе с кузовом. За рулем сидел красивый, похожий на итальянца парень в черных очках. Она рассталась с ним равнодушно, кивнула, не поднимая глаз, и все. Это успокоило Димку. Ивгешка гремела подойником и напевала. Заметив на себе его взгляд, насмешливо и простецки подмигнула.
Киношники расположились шумным лагерем в Первом леске, снимали на барханах. Василий Кандауров и Коля встречались с продюсерами, заключили договор и намеревались слупить денег за аренду колхозных земель.
Димка заметил, что Ивгешка стала веселее, легче. “Кинематографическое” событие внесло хоть что-то новое в скучную деревенскую жизнь. И он вдруг понял, что ее необходимо увлечь какой-то общественно-полезной работой. Элементарно! А он угрюмится и ревнует, напрягает ее. Эта мысль вдохновила его, согрела и осветила все вокруг новым радостным сиянием.
Съемки закончились через неделю. Вместе с палатками, джипами и камерами исчезла Ивгешка. Она не ночевала дома. Не появилась и на следующий день. Димка не мог поверить в ее бегство, он, как это полагается, узнал обо всем последним. Друзья молчали и прятали глаза. И лишь тогда убедился окончательно, когда увидел, что исчезли все ее накопления за аренду квартиры в Оренбурге.
Лил дождь. Димка, словно мертвый, лежал на кровати в обуви.
— А красные это кто? — спросил Васянка, глядя на людей, бегающих в телевизоре. Димка равнодушно уставился в экран.
— Испанцы, Вась.
— А они добрые?
— Добрые, Вась.
— Я за красных болею, они наши.
Димка некоторое время наблюдал за матчем, а потом уснул. Проснулся в тишине. Сашенька сидела на подоконнике и смотрела в окно, ожидая, когда вернется мама. Она пальчиком пыталась остановить капли, извилисто стекающие с той стороны стекла. Повернулась и с взрослой печалью посмотрела на отца, а потом прижала лоб к холодной доске. Димка встал — Сашенька вся полыхала.
В районной больнице у нее обнаружили глубокие хрипы в левом легком. Димка лежал вместе с нею в женской палате. Он знал, что заболела она от печали и тоски по исчезнувшей маме. Приехали с продуктами Антонина и Альбина. Антонина осталась с ребенком вместо Димки. А он с тяжелейшей душой поехал в Оренбург.
Дверь распахнулась с первого звонка. Ивгешка разительно изменилась — коротко остриженная, накрашенная, в современной одежде. И по тому, с какой резкостью радость ожидания на ее лице сменилась гадливостью и отвращением, понял, что ждала она не его. Она сейчас удивительно походила на свою мать — такая же красивая и такая же недобрая. Это была несчастливая для Димки квартира. Сказать надо было так много, что он задохнулся и просто встал на колени.
— Ну вот, — она брезгливо сморщилась. — Давай, заплачь еще!
— Ивгешка, что случилось? — умоляюще потряс он руками. — Ты что нас бросила?!
— Вы не вещи, чтоб вас бросать!
— Ивгешка! — Димка потянулся к ней, чтобы обнять ее, прижаться к ней и все забыть, как страшный сон.
— Не подходи ко мне! — она отпрянула к окну.
— Ивгешка, ты еще совсем молодая! Ты еще и не жила путем. Я все пойму, все прощу…
— Прощу?! Это я тебя должна простить!
— За что? Я не понимаю, объясни, что я тебе сделал такого?
— В том-то и дело, что ничего! Не подходи ко мне, старый урод!
— Я старый урод!?
— Да! Ты! Старый урод! Ты меня изнасиловал!
— Ну, скажешь тоже! — Димка усмехнулся.
— Ничего смешного. Я всего лишь петтингом хотела заняться. А ты раз и оприходовал, как бабу!
— Ах да, я же еще пятнадцать тысяч долларов должен тебе!
— Оставь их себе. Мне другие заплатят.
— Какие могут быть другие?! У тебя есть дочь! Она ждала тебя, смотрела в окно.
— Не шантажируй, ты ничего не добьешься.