– Он самый, мистер! – заговорщически подмигивает ему огромный, воистину лиловый, негр-саксофонист.
– Я не «мистер», я «мсье»…
Сбоку озабоченно материализуется импресарио:
– Всё, чуваки, шабаш! Линяем в темпе – пилот уже устал отстегивать всем этим шакалам из наземки. Американы нос суют во все дыры – что да как…
Репортер мгновенно выхватывает диктофон:
– Маэстро… Баджио, я не путаю? Несколько слов для прессы, газета «Ревью Паризьен»! Как вы оцениваете итоги ваших здешних… э-э-э… гастролей?
– Ну, что гастроли… – небрежно приосанивается тот: какое-никакое, но паблисити. – Я на такие гастроли выезжал чаще, чем ты подписывал гранки…
– Да уж, чувствуется ваши ребята – крутизны немерянной, – хмыкает репортер, – куда там «Пинк Флойд»… Кто бы мог подумать, что подготовка русского спецназа настолько универсальна – вплоть до русских мелодий?
– Ты еще не видел нашего спецназа в деле, парень, – оскорбляется импресарио. – Русские мелодии – это капля в море того, что мы умеем… Просто для того, чтоб покорить этот островишко, ничего иного и не потребовалось…
– О! Так значит, вы его покорили?
– Остров был у наших ног, парень, только на хрена б он нам сдался!
– И как вас встретили местные фанаты?
– Ну, мы надеялись, что в кои-то веки прибудем незамеченными, чинно-благопристойно, но куда там… Аэропорт был уже набит под завязку, что ты!.. Стояли сплошняком – дуделки, трещотки, петарды, ну, сам понимаешь… Горячая была встреча, чего тут говорить… Еле пробились! Ну, в городе, как вырвались на оперативный простор, – (интересно, отчего штатских так тянет на оружие и военную терминологию?) – пошло полегче…
Грузовичок, в который успели за это время погрузиться музыканты, разражается призывными гудками.
– Ладно, счастливо! – с видимым сожалением прерывает пресс-конференцию импресарио. – Нам в аэропорт, пока американы кислород не перекрыли наглухо. Тут хорошо, а дома лучше!
Репортер прячет диктофон, поправляет фотоаппарат; в задумчивости оглядывается по сторонам. Примкнувшие к революционным массам заезжие музыканты, наряженные русскими десантниками (эдакий, знаете ли, Ростропович навыворот) – это, конечно, забавная и вкусная деталька разворачивающейся под винтами американских вертолетов мистерии, но на отдельное блюдо она, увы, никак не потянет – в лучшем случае на гарнир. Настоящую сенсацию надо искать в других местах – например, в штабах сил вторжения или брошенных резиденциях прежних хозяев острова…
Джип-тоёта с сержантом Такером за рулем на средней скорости катит по петляющей меж кустарниковыми зарослями грунтовке. Он уже миновал знакомый нам дорожный указатель «Дорога № 3. Аэропорт – 1 км», когда на следующем повороте в свете фар внезапно возникает – буквально перед самым капотом! – здоровенный, совершенно голый негр очумелого вида… Сержант реагирует в общем верно: дабы избегнуть столкновения, он резко выворачивает руль влево, однако не справляется с управлением (рука-то одна!); машина вылетает на обочину и втыкается в деревце, а спецназовец – в приборную доску; при этом сломанная рука его задевает за рулевую колонку, так что отключается он всерьез и надолго.
Негр, ставший невольной причиной аварии – вовсе не эксгибиционист (как возможно решил кто-то из читателей). Это Бенджи, главарь первого «блок-поста» тонтон-макутов – тот самый, которого Марлоу оставил оглушенным в бензиновой луже, и который, едва лишь придя в себя, предусмотрительно сбросил всю свою пробензиненную одежду. Он рысью подбегает к разбитой машине, распахивает дверцу (на предмет помародерствовать) и замирает в изумлении. Оружие – M-16 и пистолет, очень кстати; «Стингер» – ох, и не хрена ж себе, он же на штуку баксов потянет, не меньше, но только кому теперь его толканешь? А это что на заднем сиденье – спутниковый телефон, что ли?
Тут как раз спутниковый телефон принимается призывно бибикать, и беглый тонтон-макут – сам не зная зачем – поднимает трубку…
Ударный авианосец «Том Клэнси», недавно переименованный в «Барбару Картленд»; сия операция по перемене пола была проделана в рамках компании по усилению общей политкорректности в рядах Вооруженных сил и борьбы со свинским мужским шовинизмом.
По судну движется обширная комиссия, состоящая из каких-то высоких чинов: есть и военные (в больших звездах), и гражданские; среди гражданских наличествует несколько бизнес-вумен – из тех, что непринужденно перекусывают зубами колючую проволоку и мельхиоровые вилки; работают телевизионщики. Выражение, застывшее на лицах сопровождающих комиссию офицеров авианосца, я бы, пожалуй, назвал матерно-обреченным.
Комиссия оккупирует кают-компанию; на импровизированную трибуну восходит пухлощекий чиновник военного ведомства.
– Дамы и господа, коллеги! Сегодня мы с вами присутствуем при поистине эпохальном событии. На наших глазах падет последний бастион, удерживаемый пока Воинством Тьмы – политической некорректностью. – (Многозначительный взгляд в сторону командира корабля и его офицеров.) – Имя этого бастиона – интеллектуальный шовинизм. Да, дорогие коллеги! В наших Вооруженных силах давно отошли в прошлое проявления расового и мужского шовинизма. Мы уже успешно победили и гетеросексуальный шовинизм, открыв перспективы военной карьеры перед лицами с нетрадиционной сексуальной ориентацией. – (Еще один испытующий взгляд; моряки, однако, чинно удерживают на лицах уставное – «молодцевато-придурковатое», согласно Петровскому артикулу – выражение.) Но есть категория американских граждан, которая по-прежнему ущемлена в своих гражданских правах, и в частности, в праве служить в Вооруженных силах: это те, кого интеллектуальные шовинисты презрительно именуют «слабоумными».
– Как вам должно быть известно, коллеги, на основании тестов определяется индекс умственного развития человека – I.Q. Значения I.Q. от 90 до 110 баллов принято считать за норму; выше 140 баллов идут гении, а ниже 70 баллов – те, кого и было принято называть «слабоумными». Этих последних, в свою очередь, делят на «дебилов» (значения I.Q. от 70 до 50), «имбецилов» (I.Q. – 50-25) и, наконец, «идиотов» (I.Q. – менее 25). Всякому ясно, что границы эти весьма условны; так ли уж велика разница между «дебилами» и представителями так называемого «пограничного класса» со значениями I.Q. от 70 до 80? А ведь «пограничный класс» – это не просто полноценные члены общества, это, можно сказать, самая его основа! И вполне естественно, что к нему принадлежат 26 членов Конгресса США и, по разведывательным данным, более половины депутатов российской Думы…
На левом фланге кремово-золотой шеренги морских офицеров – молодой, в очках-хамелеон, лейтенант-коммандер и поседевший в боях и походах коммандер (на наши деньги – кап-лей и кап-два).
– Бьюсь об заклад, – тихонько роняет лейтенант-коммандер, – что у самого этого хмыря I.Q. до 70 крупно не дотягивает.
– Очень даже ошибаешься, – мрачно отвечает коммандер. – Смею тебя уверить – там не меньше 130. Знаешь анекдот: «Дура-то, я может, и дура – но свой стольник в час всегда имею»…
– …Зараженные интеллектуальным шовинизмом лица, – гнет меж тем свое пухлощекий хмырь, – всячески вставляли палки в колеса нашему прогрессивному начинанию. Пытались, например, ограничить доступ наших подопечных к боевой технике, определяли их чуть ли не в посудомои… Однако администрация министра обороны, – (подобострастный кивок в сторону больших звезд на правом фланге) – по достоинству оценила те результаты, что курируемая нами группа лиц с ограниченным значением I.Q. показала на тренажерах и компьютерных симуляторах, и издала приказ, – (эффектная пауза) – выставить их, в порядке эксперимента, на по-настоящему ответственный пост, а именно: на боевое дежурство в центре управления огнем крупного военного корабля!
– Кстати, – продолжает хмырь, строго взирая на пошедшие цветами побежалости физиономии офицеров, – есть и еще один приказ министра обороны: отныне в Вооруженных силах категорически запрещается употреблять сами слова «дебил», «идиот» и им подобные – только «лицо с ограниченным значением I.Q.» А если кто из нижних чинов будет возражать – дескать, «длинно», ответьте, что вон, к «афроамериканцам»-то попривыкли, и ничего – будто спокон веку так было!
Пока комиссия тянется на выход из дверей кают-компании, командир корабля кивком подзывает к себе давешних офицеров – начальника боевой части (БЧ) и его заместителя:
– Готовы?
– Так точно, сэр! – лейтенант-коммандер собран и серьезен. – Мы замкнули на локальную сеть все рабочие терминалы, за которыми будут сидеть эти… ну…
– Дебилы, – отрубает командир. – Дальше!..
– Реальная информация будет поступать только на мой собственный терминал; с него же пойдет и управление – в случае экстренных обстоятельств. А дебилам нашим запустим в сеть последнюю версию DOOM'а – пускай себе играют, самое занятие для придурков.
– Ясно. Действуйте, лейтенант-коммандер. А вы, коммандер, позаботьтесь, чтобы никаких этих самых «экстренных обстоятельств» в ближайшие часы не возникло.
Некто в морской форме, видимый лишь со спины, – в телефон, почему-то очень плаксиво:
– Алло! Чрезвычайная Комиссия по борьбе с политической некорректностью? Считаю долгом сообщить, что командир ударного авианосца «Барбара Картленд» – это «Том Клэнси» после перемены пола – контр-адмирал Смоллетт и лейтенант-коммандер Хокинс в разговоре злонамеренно именовали лиц с ограниченным значением I.Q. – «дебилами», и это непосредственно после зачтения приказа министра! Говорит мичман палубной команды означенного корабля Тимоти Элам. Но заклинаю держать в тайне мое имя. Опасаюсь мести вышеизложенного командира.
И повесил трубку, подлец.
Центр управления огнем находится в помещении боевой части корабля – БЧ-2 («два» потому, что БЧ-1 на авианосцах – это авиакрыло). Рассаженные за рабочие терминалы лица с ограниченным значением I.Q. смотрятся достаточно благопристойно: слюни забывает утирать лишь один… или, может двое… ну, от силы трое – и это ведь из целых пятерых, шутка ли!
Пухлощекий хмырь, раздуваясь от гордости, прохаживается за спинами своих подопечных – которые, сами о том не подозревая, возносят его сейчас в совершенно заоблачные карьерные выси. Остальные члены комиссии разбрелись по помещению – интересно ведь всё-таки, как-никак настоящий боевой корабль! Из нормальных людей на всю БЧ-2 наличествует лишь один вахтенный – лейтенант-коммандер Хокинс: таковы утвержденные Вашингтонским начальством условия эксперимента.
Хокинс разместился перед таким же, на сторонний взгляд, терминалом, как и подопытные. Членам комиссии-то всё по барабану, а вот будь на их месте понимающий человек, тот сразу сообразил бы: выражение лица вахтенного слишком уж безмятежно, а пальцы слишком уж быстро порхают по клавиатуре; может до «прямой и непосредственной угрозы» дело пока и не дошло, но что ситуация складывается нештатная – факт.
– Лейтенант-коммандер Хокинс вызывает коммандера Ливси, – негромко, чтоб, упаси Бог, не привлечь внимания экскурсантов, произносит он в переговорник. – Дэвид, у меня, похоже, проблема. С Центрального Компьютера, из Штаба флота, поступило срочное сообщение с литерой «Q»; ты когда-нибудь слыхал про такую?
– Никогда… – чуть помедлив, откликается наушник. – А в чем суть?
– Приказано перенацелить один из наших штатных «Томагавков» – ну, из тех, что всегда в минутной готовности; координаты прилагаются – насколько я могу судить, они не из компьютерной базы, а сняты непосредственно в поле, ручным джи-пи-эсом. Но самое странное: запуск велено осуществлять не по сигналу из Штаба, а по устному приказу с некоего спутникового STR-телефона… ну, здесь параметры связи. Это же против всех правил! Ссылаются на какую-то инструкцию «Q», а допуска на вход в ту директорию у меня нет – только у капитана…
– Погоди, погоди, Джимми… Спутниковая связь STR-типа – она считается непрослушиваемой – имеется только у головки администрации, в посольствах и у разведки; ну, и на крупных военных кораблях, вроде нашего… Да, кстати! – координаты, которые тебе передали, не близки ли к… – и коммандер называет цифры, правда, приблизительные – до градуса.
– Да!.. – изумленно откликается Хокинс. – Как ты?..
– Элементарно, Уотсон!.. Сейчас по телевизору идет сообщение CNN – на этом самом карибском островке как раз высаживаются наши десантники: свергают тамошнего диктатора, нечто среднее между Норьегой и Бокассой. Так что это небось какие-то игры наших шпионов по обеспечению вторжения, согласованные с командованием Флота…
– Спасибо, ты меня успокоил, – облегченно откликается лейтенант-коммандер; он вызывает на экран параметры системы наведения соответствующего «Томагавка», и тут вдруг за спиною у него раздается лязганье некоего несмазанного агрегата:
– Офицер Хокинс! Встать!