Возле наскоро поставленного стола, прямо под открытым небом, Михаил и главные чины армии собрались вокруг меня, заглядывая через головы друг друга.
— Итак, что мы имеем? — Я расстелил на столе большой желтоватый лист бумаги и, не заморачиваясь, стал рисовать на нём примерные очертания местности и ландшафта обыкновенной для меня, но необычной для остальных шариковой авторучкой. До этого я старался не переводить чернила в ней зазря и бережно хранил во внутреннем кармане, используя лишь в самых крайних случаях. — Противник разделил свои силы на три основные группы и держит дистанцию между ними — примерно пол версты. Достаточно, чтобы информация доходила от одной группы до другой с достаточной скоростью, но слишком много для моментального взаимодействия. В их распоряжении несколько десятков лёгких полевых орудий. Это плохо Примерно пятая часть всей армии конная. Это уже хорошо. Я рассчитывал на большее. — Десятки округлённых, готовых вылезти из орбит глаз смотрели на меня, в попытке понять и переварить услышанное. Да-а, по меньше неологизмов будущего надо вставлять в речь. В своём авторитете я почти не сомневаюсь. Проблема скорее в том, что меня банально не понимают.
— Так и что ж с того? — Нетерпеливо пробасил Михаил.
— По полученным от пленника данным, мы разбили передовой отряд восточной группы. — Я обвёл крайнюю слева стрелку. — Сам король находится в центральной армии. Все три группы параллельно двигаются на юг.
— Так раз они все порозень, мы ж их по-одному и перебьём! — Рубанул рукой по воздуху один из сотников. Ответом ему стал одобрительный гул.
— Вы чем слушали? Я ж говорю: между ними от силы пол версты. Пока одни связывают нас боем, — Я ткнул ручкой в правую стрелку, — другие берут в кольцо, — Показываю движение остальных двух групп, — И всё, нету больше армии у нас! — Ретивый сотник недоверчиво хмыкнул. — Я вот что предлагаю: до вечера водить их за нос кавалерией, всеми силами уводя дальше на север. Пехоту же с пушками напротив послать в обход на юго-запад, чтобы потом повернуть на север, обойдя вот эти болота, и ближе к вечеру объединиться с конниками.
— Ну и к чему вся эта кутерьма?! — Взвился кто-то позади.
— Да, правда! — Поддержал его другой голос. Вскоре совет превратился в беспринципный балаган, в котором было ясно одно: все хотят сражаться. Ну, или почти все. Лишь пара человек не поднимали шума, а с интересом смотрели на меня.
Через пол минуты активных споров и взаимных оскорблений, которые в моё время гордо обозвали бы демократией, Михаил не выдержал и ударил со всего размаху по столу кулаком.
— Ну-ка тихо! — Рявкнул воевода и все разом замолкли. Не, ну детский сад, честное слово. — Значит так! — Он опёрся обеими руками о стол и тяжело вздохнул. — Мы сейчас же выступаем навстречу этой армии. — Михаил ткнул пальцем в восточную группировку войск. — Мы шли сюда две недели не для того, чтобы бегать от свеев. — Одобрительный гул стал ему ответом. М-да, в этой палате парламента мне делать однозначно нечего. — Дадим им бой, не сильно их и больше! — Я ничего не ответил. Мне стало ясно, что вякни я сейчас хоть что-то против этой «гениальной» идеи — эти дикари меня просто разорвут как предателя и паникёра. А в том, что шансов в честной битве у нас нет, я был почти полностью уверен. Порвут наше ополчение как тузик грелку. Полк, может, ещё немного побарахтается, но и его сожрут.
Когда все самые боевые воины полка разошлись, у карты остались лишь я, Алексей и ещё два сотника. Их я помнил не очень хорошо, однако то, что они имели одни из самых больших сотен, я знал точно.
— Мы с тобой, Саша. — Бесцеремонно начал Алексей.
— Серьёзно? — Поднял брови я. — Вот так просто? — Они переглянулись. — Вы готовы пойти со мной даже не взирая на Михаила?
— Ну, бежать-то мы не намерены. — Заверил меня он, чем развеял мечты о прекрасном будущем где-нибудь на необъятном востоке. Нет, ну а что? Это я один бежать боялся, а если со мной две сотни человек, то и не так уж и плохо… Хотя что-то я размечтался. Мы здесь, вроде как, чтобы спасать родину, а не продавать за свои жизни. — У тебя же есть мысль, как нам всё в свою пользу обернуть?
— План имеется. — После недолгой паузы всё же протянул я. — Но мне от вас нужно полная самоотдача. И если всё сделаем по уму… То, по крайней мере, кровью не умоемся.
На просторном поле стала разворачиваться наша тридцатитысячная армия. До сих пор мне не удавалось одним взглядом охватить эту толпу, однако сейчас эта возможность всё же выпала. Масштабы, безусловно, впечатляли. Разумеется никаких ровных формаций, напоминающих римские легионы, я не увидел. По большому счёту просто толпа, выстроенная как попало и с горем пополам разделённая на «куски» по двести-триста человек. Зато полковые солдаты, коих было меньшинство, порадовали. Ровненькие конные квадраты относительно быстро выстроились в коробочки сотнями. К ним присоединились и немногие ополченцы, которые смогли себе позволить выйти в поход верхом. Но даже при этом на фоне общего футуристического хаоса этот оплот порядка откровенно сдавал. Меня также удивило то, что Михаил, похоже, не собирался прикрываться неопытными ополченцами и на остриё атаки выставил кавалерию. Вероятно, воевода рассчитывает быстро обратить противника в бегство лихим наскоком. Тактика, очень часто срабатывающая со степными кочевниками, обещала сыграть злую шутки в столкновении с равным, а то и превосходящим противником.
На артиллерию консервативный воевода, похоже, откровенно забил, из-за чего мне пришлось самолично указывать так обожаемым всеми пушкарям их позиции справа и позади от армии, на небольшом пригорке. После долгих споров о том как и что делать лишь потому, что «так делали до нас» и о том, как на самом деле лучше, Федот всё же сдался и передал мне одно орудие вместе с расчётом. Ту самую пушку с кривым стволом.
Далее мне пришлось уже непонятливому расчёту вдалбливать в головы совершенно чуждую для них систему.
— Вас десять тел на одно орудие, а вы, мать вашу, несколько минут на перезарядку тратите! — Вспылил я в конце, чем всё же сломил волевое сопротивление артиллеристов, из которых, справедливости ради, действительно знающим был лишь один. Остальные, как говорится, были на подхвате. То есть, по сути, выполняли самую неквалифицированную работу, которой при работе с пушкой не так уж и много. А вот функцию наводчика, командира и, частично, заряжающего брал на себя этот самый один бедолага, который, впрочем, не особо-то и жаловался, поскольку общепринятое время заряжания было настолько большим и настолько устоявшимся, что торопиться ему было не с руки. Посмотрев ещё раз в глаза командиру этого «недоорудия», я всё же решил, что оставлять их нельзя. Всё равно по своему сделают.
— Максим, слушай, тут такое дело. — Обратился я к своему брату по несчастью.
— Слушаю? — С улыбкой до ушей протянул он.
— Надо бы присмотреть за этими, — Я кивнул в сторону копошившегося расчёта. — Чтобы делали, как я сказал, а не своим допотопным способом. — Максим же в ответ лишь ухмыльнулся и полез во внутренний карман своей куртки из будущего. Оттуда он вытащил небольшую красную книжечку с гербом Российской Федерации. Только когда она оказалась у меня в руках, я прочитал чёрную надпись на лицевой стороне: «Военный билет». — Ты с собой военник носишь? — Удивлённо спросил я
— Да традиция такая, долго объяснять. Читай! — Кивнул он с улыбкой. И я открыл желанную многими молодыми парнями книжку, бегло пробегаясь глазами по строкам. И чем больше я читал, тем сильнее округлялись мои глаза. Когда же я наконец узнал всё, что мне нужно, я с такой же заразительной улыбкой протянул билет обратно.
— Ну что ж, поздравляю с назначением на новую должность, товарищ сержант-командир артиллерийского расчёта. — И мы оба расхохотались. В другой ситуации никто бы так не смеялся, но сейчас… Сейчас у нас обоих было какое-то истерически-веселое настроение. Похоже, перед боем и правда становишься совершенно другим человеком. Раньше я не понимал, что это значит, а сейчас вот. Испытываю на себе. Кажется, будто сама смерть ходит где-то рядом, похрустывая костями и постукивая косой…
Пол дюжины знамён вяло вились над конницей под действием несильного встречного ветра. Наконец, из дальнего леса стали показываться ровные коробочки шведской кавалерии, а за ней и пехоты. Здесь Михаил меня откровенно удивил. Он решил не нападать, а подождать, пока враг построится. Что ж, интересная у него тактика. Впрочем, строятся они быстро, не то что мы. И даже если сейчас стартануть галопом, то даже тогда, вероятно, не успеешь ударить по неорганизованному противнику.
Я обернулся. На пригорке, где расположилась артиллерия, началась вялая суета. Но только не у расчёта Максима. Кажется, я даже слышал, как он отчитывает своих подчинённых. По-крайней мере по его жестам можно с уверенностью сказать, что он, мягко говоря, не доволен.
Из леса же продолжала тянуться тёмная, бесформенная туча, спешно принимающая смутно знакомые боевые порядки. Еле слышно заиграли трубы. Вдруг за нашими спинами раздался продолжительный гром, а ещё через мгновение над головами громадными чёрными мухами пролетели девять ядер. Сосчитать я их, разумеется, не успел, однако обернувшись, заметил, что на неторопливую перезарядку ушли все расчёты, кроме нашего. Снаряды же, невероятно медленно пролетев над полем боя, ни разу не поразили построения врага. И это очень странно, ведь по какой-либо теории вероятности хоть один, но должен был угодить в противника. С небольшим запозданием раздался и ещё один выстрел. Я внимательно проследил за снарядом. Он пролетел над построившимися коробками противника и влетел в ближайшее дерево, разломав длинный ствол надвое. Даже с такого расстояния это выглядело впечатляюще.
Наконец, и в нашем стане раздался протяжный гудок, а Михаил, едущий во главе, указал рукой с мечом в руке на врага и вся толпа в едином порыве ринулась вперёд. Наш объединённый отряд, общей численностью в две с лишним сотни человек расположился на самом краю правого фланга. Это решение было принято мной в последний момент, как только я увидел предстоящее поле для битвы. Как я и предполагал, на почти такой же холм, что и с нашей стороны, как-то очень быстро стянулись орудия противника. Точного количества, само собой, я не узнал, но уже через минуту этот самый холм окутался множеством клубов дыма и вот уже по нам с такой же «невероятной» точностью стали прилетать уже вражеские снаряды. Что странно, своей целью вражеские артиллеристы выбрали не основную армию, а наши орудия. Похоже, контрбатарейная борьба для них куда важнее. Или шведы просто не ставят в счёт наших солдат и считают десяток пушек опаснее. Что ж, с такой точностью подавит хотя бы одно орудие они смогут только в случае колоссального везения. Уж больно переоценена в современном военном обществе мощь потенциально грозной, но на сегодняшний день бестолковой артиллерии.
— Слушай, а где те двое твоих? Ну, которые братья схожие? — Спросил подъехавший непонятно откуда Генрих.
— Выполняют задание особой важности. — Ухмыльнулся я в ответ. Мы ещё немного последовали в составе всей армии перед тем как я, наконец, не поймал нужный момент. Вновь прозвучал одинокий выстрел, а немного погодя подтянулись и остальные раскаты грома. Однако, скорость стрельбы нашего орудия, похоже, возрасла под грамотным руководством. Одинокое ядро ударилось в землю прямо перед формациями противника. Из остальных снарядов лишь одно вскользь задело левый фланг, рассыпав на мгновение крайнюю коробку.
— А на кой ляд нам ещё почти сотня лошадей? Или ты на долгую погоню за пушкарями решил поставить? — Усмехнулся Алексей.
— Скоро узнаешь. — Еле заметно улыбнулся я. Пора. — Кивнул я сотнику. Тот кивнул мне в ответ и, вынув из ножен саблю и, крутанув её в кисти, рванул галопом вправо.
— Сотня! За мно-о-ой! — И весь наш отряд почти незаметно отделился от основной массы и скрылся сначала за складкой местности, а потом и в лесной просеке. Будем надеяться, что этого манёвра не заметит ни противники, ни союзники.
Интерлюдия.
— Brand!(Огонь!) — Отдал команду командир. Я судорожно поднёс тлеющий огонёк к фителю. Тот угрожающе зашипел и все мы, все восемь человек обслуги пригнулись, отвернулись и, прикрыв уши, замерли в ожидании выстрела.
Мы делаем вот уже третий выстрел по пушкам этих русских, но ещё не одно ядро не упало даже рядом. По-крайней мере, так говорит командир. Я снова, уже в третий раз взялся за канат, оттягивая пушку на исходную позицию. Вдруг мой напарник остановился, выронив свою половину верёвки. Он смотрел мне за спину, его лицо исказила непонятная гримасса то ли страха, то ли удивления. Я обернулся и, наверное, повторил его выражение лица. Прямо на нас клином мчался отряд конников. Судя по их виду, это совсем не парламентёры. Крайние расчёты стали рефлекторно подниматься к нам, спешно покидая свои орудия. Расстояние неминуемо таяло. Вдруг первые ряды всадников слегка пригнулись, но лишь для того, чтобы в следующий момент откинуть тело назад в замахе. Ещё секунда — и распрямившись, словно пружины чудных механизмов, что я видел но Стокгольмской ярмарке прошлым летом, они метнули в нашу сторону несколько коротких копий. По сравнению с общей массой всадников снарядов этих было не много, но даже при этом несколько из них нашли свои цели. Одной из них так неудачно стал и командир нашего орудия, который, как и остальные артиллеристы, не входящие в простую обслугу, не сделал ни шага назад. А ведь наш командир батареи перед боем требовал приставить к батарее отряд топорников! Но командир восточной армии, как я успел узнать, упёрся намертво, желая как можно быстрее разбить русских и не стал дожидаться медлительной тяжёлой пехоты.
Интерлюдия.
Не знаю, насколько оправданным было решение забросать для начала позиции противника дротиками, но сделанного, как говорится, не воротишь. И без того деморализованная обслуга забилась в уголок холма, не решаясь дать дёру и уж тем более не желая вступать с нами в бой.
Прямо за нашим кавалерийским клином на максимально возможной скорости двигались две моих повозки, которые братья Ярослав и Мирослав, избегая дорог, провезти по лесу к указанной мною позиции. Мероприятие, безусловно, рискованное. Мы ведь не знаем, сколько ещё шведских отрядов рыскает по окрестностям. Однако всё прошло гладко и мы всей оравой ворвались на позиции артиллерии противника.
— Спешиться! — Что есть сил выкрикнул я и моя команда стала расходиться по отряду, словно чума по средневековому городу. — Действовать по плану! — В эту повозку ядра, в ту — порох. До верху не набивать, чтобы не выпадало! Майер, твою сварливую мать, успокой уже этих богов войны! — И Генрих стал подбирать слова, стараясь изъясняться то на немецком, то на плохом датском, то на совсем ужасном шведском языках. Вскоре запуганная обслуга орудий поняла его и, опасаясь за свою шкуру, стала без зазрений совести помогать нам.
Сражение тем временем шло в самом разгаре. Как там у Лермонтова? «Смешались в кучу кони, люди. И залпы тысячи орудий…» Кхм, ну да, про орудия явно не то. Но картина даже с расстояния открывалась неприятная. Шведы явно превосходили наших в кавалерии, в то время как мы просто давили общим числом. Пока что как такового победителя нет, но вот стоит подтянуться оставшимся двум третям… Повезло ещё, что сейчас их отрезала широкая река, а то бы они, наверное, уже были здесь.
Вдруг один из отрядов, до этого не вступавший в бой и держащийся на ближнем к нам фланге, стал весьма организованно разворачиваться к нам фронтом. Я заметил, что они, почему-то, держатся весьма разрозненной формации, всего в пару человек в глубину и несколько десятков в длину. Я присмотрелся… И обомлел. На плечах каждого тяжело покачивались длинные палки. И нет, это были вовсе не копья. Хотя с такой дистанции местные бы не поняли то, чего понял я. Немногочисленный отряд остановился в сотне метров от нас и поставил свои основные, «толстые» палки на меньшие «тонкие» перпендикулярно.
— Ложись! — Выкрикнул я. Натренированные подобным командам гвардейцы среагировали, возможно, даже не успев понять смысла команды. А вот остальные затормозили. В результате после слитного залпа, похожего то ли на град, то ли на небольшой гром, несколько тел пошатнулось и упало замертво. Один из них рухнул на спину прямо передо мной. Кольчуга на его груди была разорвана в самом центре, а в теле была видна большая дыра. Вот вам и ручной огнестрел, мать его!
Я, поняв, что смерть миновала, вскочил. Идея пришла в голову моментально. Мушкет — это же вам не пушка. Перезарядка такого длится не так долго, а значит ещё хотя бы один выстрел они сделать успеют. Наша задача сейчас — минимизировать потери.
— Гвардейцы — к орудиям! Разворот в сторону противника! Генрих, переведи, чтобы эти, — Я указал на дрожащих на земле шведов, — Занялись своим делом.
Заряженными оказались лишь пять пушек. Возиться с остальными времени не было, а потому я отдал команду оттаскивать их в общую кучу.
— Пусть метят вон в тех. — Я указал на спешно перезаряжающихся мушкетёров. — Скажи, что чья пушка промахнётся — того я лично пристрелю! — Услышав пусть и наверняка искаверканный, но весьма пугающий перевод, они трясущимися руками стали наводить орудия. Через пол минуты я уже отдал команду на выстрел. Пять последовательных «бахов» и… Только два ядра так или иначе задели небольшой отряд. Один врезался в землю прямо перед ними, один ушёл далеко вверх, а последний, пройдя правее, попал прямо в тыл бьющейся в рукопашной шведской армии. Что ж, это вроде как неплохой результат. Мушкетёры сначала начали перестраиваться, а потом и вовсе попятились, забыв про перезарядку. Фух, ну, вроде пронесло.
— Командир! — Окликнул меня Фёдор. — У нас гости! — Он указал на заросли к северу от нас. Из-за кустов и деревьев стали показываться большие человеческие фигуры.
— Это что ещё за лешие. — Прошипел я. Медленные и громадные, эти воины шли с большими то ли топорами, то ли бердышами на перевес.
— Мы закончили погрузку! — Отрапортовал Алексей.
— Хорошо. — Не сводя взгляда с этих «титанов» ответил я. Всего их около трёх сотен, но прямое боестолкновение с ними для нас, скорее всего, фатально. Проиграем, пожалуй, даже в сухую. Когда они подошли поближе, я смог рассмотреть их. Стальные шлема у всех практически на всё лицо. Только глаза, нос и небольшая часть рта открыта. На теле мощная кольчуга до колен, руки в стальных пластинах. У каждого даже налокотники и наколенники имеются. А их оружие… Наверное, двухметровая палка и массивным рубящим наконечником на конце. Всё это снаряжение весит, пожалуй, килограммов сорок. Но и бугаи в них, похоже, соответствующие.
— Орудия так же собраны в кучу вокруг не поместившихся остатков пороха. — Из ниоткуда появился Иван. Я же перевёл свой взгляд уже на поле боя, откуда на нас уже двигался крупный отряд кавалерии.
— Они хотят связать нас боем, — Указал я на уступающий нам в численности отряд конников, — чтобы потянуть время до подхода вон тех головорезов. — С повозками мы быстро не уйдём и они это знают.
— Похоже на то. — Согласился Алексей. — Я бы так и сделал.
— А что бы ты сделал, если бы увидел неподвижный отряд всадников на нашем месте? — Спросил я.
— Так атаковал конечно! — Выпалил он.
— Вот и я бы атаковал. — Я ещё раз оценивающе глянул на кучу не уместившегося в повозку пороха. — Сади пленных на лошадей и выставляй как можно шире лицом к конникам врага. А ты, Ваня, давай со своими натяни парусину на порох, чтобы не видно было, да спиртом полейте.
— Но… — Захотел возразить сотник.
— Так надо. — Твёрдо остановил его я. — Поверь.
Когда мы незаметно спустились с холма, оставив в качестве приманки несколько десятков пушкарей противника, кавалеристы врага уже перешли на галоп. С их стороны пригорок был более крутым, а потому распознать приманку они могли бы только в последний момент.
Оставив основной отряд в укрытии склона, я со своими гвардейцами отъехал вперёд. И как раз вовремя. Кавалеристы противника уже как раз влетели в приманку без разбора.
— Давай! — Скомандовал я и через полтора десятка секунд в сторону бесформенной белой кучи метнулись четырнадцать подожжённых болтов. Я мысленно начал вести отсчёт. Раз, два, три, четыре… Неужели не сработало? БУМ! Невероятной силы взрыв поднял облако пыли и только спустя мгновение я увидел, что на холме попросту не осталось ни одной подающей жизни фигуры.
Дистанцию до спасительных деревьев мы проскочили как-то незаметно и спустя ещё десять минут совершенно перестали слышать звон клинков, крики и ржание коней…