Никогда бы не подумал, что пятиминутное единение с природой так положительные скажется на ясности моей мысли. Стоя вот так вот на пригорке близ лесной чащи я как будто очистил свою голову от всего ненужного, придав какой-то неведомой лёгкости и светлости разуму. Передо мной открылся донельзя восхитительная картина, которая, наверняка, стала бы пейзажем какого-нибудь художника-живописца, если бы такие здесь, конечно, водились. Бескрайние просторы с наслоенными друг на друга лесами, полями, холмами и оврагами, речушками и полянами. Где-то далеко впереди хмурились тучи и сверкала молния. Видя подобное, хотелось воевать уже не столько за что-то материальное и даже не за собственную жизнь. Хотелось биться за каждый клочок этой прекрасной земли. Неужели в прошлом природа действительно была столь прекрасна? Похоже, что бесконечно набирающий обороты технический прогресс — штука столь же полезная, сколько разрушительная и беспощадная. Проникнувшись моментом, даже конь и тот прекратил своё бесконечное фырканье и сопение, полностью имитируя звуком камень.
Не знаю, сколько бы я вот так вот простоял, любуясь этим, безусловно, фантастическим пейзажем, если бы уже спустя пять минут позади не послышался многочисленный топот бегущих рысью всадников. Это Генрих во главе обоих моих пятёрок спешил проверить, всё ли у меня в порядке. Стоит признать, что внешне не сразу можно было отличить знатного немецкого дворянина от моих «боевых холопов», как тут было принято говорить. Да, его выдавал, пожалуй, только лишь блестящий доспех и гораздо более уверенная посадка в седле. Остальные же одиннадцать человек, не смотря на свой фактический статус, на самом деле не выражали какой-то обыденной рабской подавленности, присущей остальным боевым холопам. Они не уступали Майеру ни физическими габаритами, ни твёрдостью взгляда. Всё верно, ведь этих, ещё по сути отроков я воспитывал не как рабов, которым предстоит взять в руки оружие, а как полноценных воинов. Даже больше скажу — как рыцарей. Ну, по крайней мере начинал. Да, базового воспитания или образования они получить не успели. Но зато их тренировки проходили в таком формате, что они чувствовали себя в некоторой степени равными даже своему хозяину, из-за чего они сейчас хоть и понимали свой формальный статус, но на самом же деле чувствовали свою принадлежность к куда более высокому слою общества.
— Александр, друг мой, всё в порядке? — Майер был спокоен, но ситуация всё же требовала подобного вопроса.
— Да, Генрих, всё хорошо, — Ответил я, вновь оборачиваясь лицом к природе, левой рукой легонько поглаживая гриву коня, — Ты только глянь, какая красота!
— Да, впечатляет, — Он был не так восприимчив, но всё же отдал должное живописному пейзажу. Мы постояли так ещё минуту, — У нас совсем нет шансов? — Уже окончательно расслабившись спросил он.
— У нас всех — есть. Только лишь у них, — я сделал сложную даже для самого себя паузу, — Ни единого. Мы нужны этим людям. Без нас они, увы, обречены на героическую смерть. — Я не стал уточнять, что на самом деле нужны были не столько мы, сколько я. Но ведь и в одиночку я обречён на провал.
— И какой же у нас план? — Уже не в первый раз поинтересовался он.
— Такой же, — Неопределённо пожал плечами я, — Выиграть сражение ещё до его начала.
— Ещё две недели.
— И что же?
— За две недели многое можно успеть, — Подметил он.
— Можно, — Согласился я, — Но не в масштабах этой армии, — Указал я рукой в сторону медленно выходящей из леса колонны, — Это в большинстве своём не воины. Крестьяне, ремесленники, торговцы — да. Но не воины.
— Ополчение, — Задумчиво протянул Генрих.
— Я считаю, что это крайняя мера. — Отмахнулся я в ответ.
— Почему же?
— Всё в этом мире, друг мой, в идеале должно стоять на своём месте. Рыба — в реке, птица — в небе, купец — за прилавком, крестьянин — в поле. Воевать же должны воины.
— Так ведь дорого выходит столько воинов держать! И ладно война, а когда мир?
— А когда мир — не платить воинам за службу, — Высказал я на первый взгляд бредовую идею.
— Так а на что же им жить-то тогда? — Предсказуемо спросил Майер.
— А в мирное время никто не запрещает им поле пахать, торговать, ремеслом заниматься.
— И чем же они будут отличаться от простых крестьян и кустарей?
— Тем, что во-первых это люди государственные и куда их царь направит — туда они и пойдут. А чтоб воинскую выучку не растерять — они, скажем, четыре раза в год, целую седмицу будут упражняться. Да не так, как мои гвардейцы, а ещё сильнее. В эту седмицу и конному бою их обучать будут, и пешему, и строевому, и потешные баталии разыгрывать. В общем всё, чтобы они оставались сильными, выносливыми и…
— Дисциплинированными? — Блеснул он новым для себя словом.
— Именно. Такая армия будет гнать взашей всех татар и на равных биться с западными крулями. Государство же при таком укладе цвести и пахнуть будет.
— А ты почем знаешь?
— Знаю Генрих, знаю. Да и логично это. Ведь ежели все воины будут при государе, то помещики нормально развернуться смогут. Ведь им не придётся верстаться на службу, выезжать подолгу с поместья своего. А воины эти в мирное время могут огромную пользу принести. Ну ты представь, если, скажем, десять тысяч взрослых, здоровых мужей будут пол года только пахать, да зерно сажать? Это ж сколько голодных ртов они закроют? А сколько золота принесут в казну, если их под ремесло какое подрядить? Вот то-то и оно, — Я стоял, смотря в даль и поглаживая своего жеребца. Генрих же стоял рядом, также любуясь видом и находясь в глубокой задумчивости, — Ну, по коням, друг мой. Нет никакого желания отстать от начала колонны.
Проезжая мимо десятка отдалённо напоминающих орудия агрегатов, я решил поинтересоваться на счёт нашей огневой мощи. Честно говоря, увиденное не вызывало уверенности. Артиллерия — бог войны, безусловно. Но в моём случае мне предстал скорее зародыш, мелкий божок, но никак не бог. Я не был большим спецом, но даже мой неопытный взгляд зацепил несколько деформаций на стволах, пару сколов и, по моему, одно орудие даже было откровенно кривым. Одно можно сказать точно — с такими пушками много не навоюешь.
— Эу, пушкари! — Я окликнул восседающих на одной из телег мужчин. Остальные шли своим ходом и только эти предпочли ехать в телеге вместе с ядрами и порохом.
— А, Александр! Видели, знаем! — Мне ответил бородатый мужичок. Своим приземистым ростом и плотным телом он напоминал гнома. Да ещё и борода эта. Нет, ну точно со страниц Толкина сбежал, не иначе, — Чего, интересно на пушки глянуть? — С ухмылкой спросил он.
— Да какие ж это пушки? Вон, эта вообще кривая, а на той вмятина. Вы как воевать-то собрались, друзья мои?
— Ну, понимаешь! — Он обиженно проворчал что-то невнятное и с обидой отвернулся.
— Ну ладно, не дуйся ты! Я ж и правда спросить хотел. Вас как звать-то, пушкари?
— Меня Федотом кличут, а вот этот оболтус, — Он отвесил оплеуху своему соседу, — Что решил тогда аж целый рубль супротив пятёрки Фёдора поставить — Аникей, — Второй скупо поздоровался, впрочем, не задерживая на мне своего внимания. Ага, значит проигравший. Ну что же ты так, аж целый рубль… Впрочем, проиграл и спасибо. Мне для моих целей и одного пушкаря хватит.
— Слушай, Федот, а сколько ядер у вас всего?
— Так э… — Он задумался, но спустя несколько секунд всё же выдал, — Пол сотни ровно.
— Всего лишь?! Так это ж пять ядер на пушку! Если они, конечно, эти пять выстрелов сделают и не развалятся.
— Эге-гей, ты пушочки-то не трогай. Добрые пушки, нормальные. А ядер достаточно. Их же чтобы все выстрелить — пол часа едва хватит!
— Вы что, ради одного выстрела больше шести минут готовитесь? — Я потихоньку начал вскипать.
— Ну это ежели без ветра, да всё хорошо пойдёт, — не понимая моего раздражения, заверил он.
— Уф, хорошо. Допустим. А пороха сколько при вас?
— Так ведь дюжину пудов взяли. Думаем, не много ли. Всё ж таки если рванёт, то…
— Чуть больше пуда на орудия, — Мрачно констатировал я.
— Ну да, — Вновь не поняв моего пессимизма подтвердил низкорослый пушкарь.
— Хорошо, — Вздохнув, сказал я, — А картечи много у вас?
— Чего? Какой такой «кар-течи»?
— Ну конечно! Вот чего так пороха мало! — Скорее взывая к небесам проворчал я, — Артиллеристы, мать вашу! Боги войны вы недоделанные. — Всего этого удивлённый пушкарь уже не слышал, поскольку я, ударив в быстрый галоп, уже нагонял авангард колонны.
Впереди меня уже ждал в задумчивости едущий Генрих. Похоже, мои слова произвели на него какое-то впечатление. Когда я подъехал ближе, он как из ступора вышел.
— Саша, я тут подумал. Так ежели так всё хорошо, чего ж раньше никто так не сделал?
— Всё, да не всё, — Неопределённо ответил я.
— Это как?
— А так. Понимаешь, истина-то она вот, считай на поверхности лежит. А многие её и не видят. Нет пока нужды в такой системе.
— Да-а. А ведь я прикинул, это ж сколько плюсов выходит! Ведь ежели все воины царю лично принадлежат, то и бунтов меньше должно стать.
— Не знаю, Генрих, — Пожал плечами я, — Я лишь высказал свои предположения. А как оно на деле будет — то я не ведаю, — После этих слов мы продолжили путь в молчании. Лишь топот десятков копыт и сотен ног разбавлял вязкую тишину, которая, подобно дёгтю, сковывала разум и тело.
Спустя несколько часов томительной езды, когда уже начало вечереть, показалось небольшое озерцо, одно из многих, коими была буквально утыкана местность вокруг. В связи с этим был торжественно объявлен привал. Люди стали разбредаться по округе. Восемь тысяч ртов грозились заполонить близлежащие окрестности и изрядно истощить местную флору и фауну. Ну прямо миграция неандертальцев, честное слово. Ни а каком порядке речи идти не могло. Воевода просто физически не мог контролировать и координировать действия столь большого скопления людей. Да и координироваться они не очень-то стремились. Казалось, вот выскочит сейчас из-за поворота пол тысячи шведских кирасиров и всё. Прямо тут всех и положат. Причём когда начнут активно помирать первые, последние ещё даже не узнают об угрозе. М-да, такая организация армии ничего хорошего не сулит. Но это я ещё не видел, как они лагерь организуют. Может, там вообще атас и половина всего народу уже завтра как-то резво сократится вследствие санитарного беспредела и прочей бурды, что так активно выкашивала средневековые армии, которые банально не доходили до поля боя.
Всё оказалось плохо, но не критично. Я, в целом, угадал со своими предположениями. Конечно, о внезапном разделении всей армии на больных и истощённых и тех, кому повезло, пока рано. Всё же не в таких уж животных условиях они собирались провести ночь.
Первыми организовали стоянку или даже некоторое подобие лагеря мои гвардейцы. И дело вовсе не в том, что шли мы в самом начале колонны. Вон, уже солнце почти село, а эти полковые полу-воины всё никак не закончат с обустройством своих палаток и лишь сейчас начали разводить костры. У нас-то весь этот процесс в некоторой степени автоматизирован. По команде «привал» кто-то в быстром темпе подрывается на поиски и доставку воды к стоянке, часть людей ставит подобие палаток, защищающих разве что от дождя и комаров, остальные же разводят костры, выгружают из телег походный инвентарь. Звучит, может, и сомнительно. Но вот только наши с этим в двадцать минут уложились, в то время как остальной полк вот уже почти час как возится с этой задачей. Всё потому, что они просто не знают порядка. Их действия беспорядочны и импровизированы. Почти всё основано на примитивных инстинктах, не знающих дисциплины. Помимо абсолютной сумбурности в подготовке, их лагерь не отличается какими-то техническими изысками. Для них даже воду вскипятить дело хоть и знакомое, но, похоже, непосильное, а потому подавляющее большинство предпочло сэкономить время и довериться микрофлоре пруда. И только лишь сотня Алексея, специально расположившаяся рядом со мной, старательно копировала устройство нашего лагеря. Что ж, похоже Алексей неплохой оратор, раз сумел убедить этих самодовольных остолопов в правильном взгляде на жизнь.
Не видя опасности или по собственной глупости на всю армию, похоже, не было выставлено ни единого поста. Наверное, лишь двое из моих гвардейцев ближе к ночи не приняли горизонтального положения. Даже в сотне Алексея я не заметил какой-то настороженности. Дежурство было решено организовать в четыре ночных смены, по два часа на каждую пару. Да, фактически мы сейчас на своей территории и бояться некого. Но так пусть думают далёкие от настоящей армии сотники, десятники, самодовольные помещики и ещё более далёкое ополчение, что всем скопом завалилось спать, напившись перед этим сырой воды(а те, кто побогаче, не только воды) и кое-как наевшись подгорелой каши. Сейчас угроза может и минимальна, но всё же я считаю, что нельзя не придерживаться простого правила: проиграет тот, кто первым потеряет бдительность. Ну что ж, похоже, стоит показать уверенному в себе Михаилу, к чему может привести его самонадеянность.
Гвардейцы плавно готовились к команде «отбой», но, как заведено, не снимали ни доспехов ни оружия до этой самой команды. Я подошёл к одному из двух вяло потрескивающих костров, возле которого сидел Иван, доедая свой вечерний паёк. Стоит заметить, что все гвардейцы в походе питались одинаково. Пожалуй, на все восемь тысяч они имели самый стабильный и сытный рацион питания. Помимо долгохранящихся сухарей и круп, что являлись самой распространённой в походе едой они также получали сушёное и солёное мясо, рыбу и даже небольшое количество сладкого в виде мёда и варенья. О таком разнообразие даже в мирное время многие ополченцы и подумать не могли. Так вот сидел Иван перед костром и увлечённо жевал кусок солонины. Завидев меня, он подскочил было, вытянувшись по струнке, но я остановил этот жест железной дисциплины говорящим жестом руки:
— Да ты сиди, сиди, лейтенант. Жуй долго и вдумчиво! У меня тут план созрел.
— Слушаю, командир, — С набитым ртом поспешил ответить он.
— Вот слушай и ешь! Нечего тут говорить не дожевав. Так вот внимай сюда: этой ночью собирай пятёрку лучших бойцов…
Интерлюдия. …???…
Группа совершенно непохожих друг на друга людей вышагивала по широкому коридору аутентичного средневекового замка. Их объединяло лишь одно: невероятная сила, уверенность и власть, готовая в любой момент вырваться из их тел. Казалось, все они будто бы ожившие великаны, гении мысли, стратегии, политических интриг. Когда они подошли к большой деревянной двери в конце коридора та отворилась, как будто порыв ветра распахнул её, словно калитку. В совсем не сочетающемся с местным интерьером кресле, смотря в пустоту, сидел мужчина средних лет. Когда вся компания вошла в большой зал, а ворота также бесшумно и быстро закрылись взгляд мужчины резко сфокусировался и он окинул вошедших доброжелательным взглядом:
— А, друзья мои! Я так заработался, что не заметил, как вы вошли! Итак, я оторвал вас от ваших важных дел с одной целью. — Он не по годам резко вскочил из своего седалища.
— Снова залётный, сэр? — Поинтересовался мужчина с запоминающейся улыбкой.
— Именно! Но прежде чем я начну, ещё раз, не нужно обращаться ко мне так, агент ДК. Все эти сэр, господин, товарищ… Что там у вас ещё?
— Доминус! — С улыбкой подметил мужчина в белой накидке.
— Или Сеньёр, — Невзначай заметила длинноволосая девушка.
— Да, да, благодарю агент ГЮ, агент ЖД. Всё же разнообразна наша история донельзя. И ещё. Снимите вы уже с себя это барахло! Выглядит, мягко говоря, комично!
— Извините, — Мужчина, до этого дымивший большой деревянной трубкой сделал большую затяжку и наконец выбросил её на пол, где она моментально испарилась, — Очень легко привыкнуть ко всему раритетному. Да и идёт мне эта форма… — С этими словами не без акцента он поднёс указательный и средний палец к виску и сделал мимолётное движение. После этого всё их разнообразие одежды моментально сменилось строгими, чёрными, облегающими костюмами.
— Я понимаю, агент ИС, но таковы правила.
— Правила — это хорошо! — Иронично заметил он, улыбнувшись в густые усы.
— Перейдём к делу, друзья. Я прошу прощения, за то, что оторвал вас от ваших заданий. Мы наблюдаем вот уже третье несанкционированное вмешательство в реальность Б-24 при помощи технологии, косвенно открывающей временную завесу. — Позади мужчины появилась трёхмерная презентация, на которой менялись соответствующие голограммы. — Подобные опыты ставят под угрозу не только существование ордена, но и безопасность планеты. В симуляции уже обыгрываются вмешательства, способные навсегда закрыть для человечества эту технологию. Конечно, пока не придёт время.
— Разрешите вопрос, — Поднял руку тёмный низенький мужчина.
— Да, агент МГ, что вас интересует?
— А может послать в основную реальность кого-то из нас? Ну, мы люди опытные, всё же столько симуляций за спиной.
— Агент МГ. — Начальник устало прикрыл глаза. — При всём уважении, я считаю, что вам не стоит растрачивать дарованное бессмертие на подобное. Угроза уже почти устранена, так что занимаетесь, лучше, своим делом. Как там, кстати, ваш британский вопрос?
— С каждой попыткой всё лучше и лучше! Если вспомнить, как было в начале…
— Да, все мы помним изначальную судьбу вашего участка. И кстати, почему вы до сих пор в старческом обличии?
— Ах да, конечно, — Он снова провёл пальцем по виску, разом скинув лет тридцать. — Пытались предотвратить покушение в одной из симуляций. — Виновато извинился он.
— Хорошо. Так вот. Реальность Б-24 находится на временном карантине. Как вы помните, это одна из самых отдалённых и неточных относительно исходника реальностей, а потому её потеря не вызовет больших проблем.
— Вы планируете её уничтожить? — Спросил мужчина с бакенбардами.
— Что вы, агент АЛ, откуда такая жестокость?
— Ох, прошу меня простить, я только что с гражданской войны… Кстати, в этот раз она закончилась на три дня раньше!
— Да? — С сомнением спросил главный в разговоре, — А потери?
— Незначительная разница, — Со скрипом ответил он, — Да и покушение, гады, снова готовят.
— Не надоело умирать? — С усмешкой спросила девушка.
— Ну, хоть не на костре, — Съязвил в ответ он.
— Пф, — Обиженно отвернулась она, — В этот раз я почти сбежала!
— Довольно! Отвечая на ваш вопрос, агент АЛ, скажу, что реальность будет существовать до тех пор, пока последний гость из будущего не умрёт.
— А если он не последний?
— Мы не уверены в том, что карантинная зона спасёт от преступного проникновения. Во всяком случае, путём симуляции почти найден был идеальный вариант уничтожения последнего аппарата, способного на такие разрывы.
— Он один?
— Вообще их было несколько, но… Прошлое таково, что один был потерян под завалами Берлина в сорок пятом. Агент ИС, ваш участок. Один стоит где-то, пропитанный насквозь радиационным фоном близ Чернобыля, а один совсем недавно был превращён в решето в ходе контртеррористической операции в первой половине двадцать первого столетия. Последний образец мы отслеживаем. Думаю, ещё недельку симуляций и можно будет действовать без опаски. Это дело я возьму на себя. Все свободны, можете возвращаться к своим непосредственным обязанностям. — Вся группа синхронно развернулась и, вновь принимая свой изначальный облик, последовала в обратном направлении.
— Вперёд, на спасение мира! — Шепнул им в след мужчина, вновь наклонясь над какой-то трёхмерной проекцией.