Я сижу в своей палатке, за небольшим столиком в свете дорогущей восковой свечки, вокруг которой вьётся небольшой мотылёк, над глиняной тарелочкой с желтоватой маслянистой жидкостью. Ветер поддувает во входную щель неудачно расположенной палатки. Я ещё раз окунул в жидкость небольшую веточку. Вынул я уже палочку на порядок короче. Крайне сильная кислота. Как жаль, что в химии я абсолютный профан и ничегошеньки во всех этих смесях не понимаю. А может, это и вовсе щёлочь? Она же, вроде, тоже разъедает органику. Ох, как же всё мутно и непонятно! Вещь, вроде, и полезная, но вроде и знать нужно не мало для получения этой самой пользы.
От безнадёжности я стал подобно ребёнку бросать в миску всё подряд: листочки, веточки, песок из под ног. Но всё либо с шипением растворялось в агрессивной кислотной среде, либо оседало на дне безо всякого результата. Я как мог напряг память, силясь вспомнить хоть что-то о кислотах из курса химии. Но вспомнилось только лишь что-то про правило с водой. Вот только что куда лить нельзя — хоть убей не помню. А почему бы это и не проверить?
Я потянулся к кожаной фляге, скорее даже бурдюку, в котором ещё плескалась живительная влага. Откупорив крышку, я наклонил фляжку к миске но в последний момент подумал: «А не рванёт?». Но внутренний голос услужливо подсказал: «Не должно!». Моя рациональная сторона сочла этот довод обоснованным. Но всё же сначала лучше капнуть совсем немного. Я плеснул каплю воды в миску. Жидкость тут же вскипела и забурлила. Несколько капель попали на рукав и проделали небольшие дырочки в рубахе. Вот чёрт! Похоже, всё же кислоту в воду. И правда — обратный процесс прошёл абсолютно спокойно и безопасно. Вот только что это мне дало? Раствор меньшей концентрации? Логично, но что с этим делать?
Я настолько погрузился в увлекательный мыслительный процесс, что не заметил, как в палатку неслышно вошёл Иван. Он немного потоптался на месте, наблюдая за моими действиями и только потом обратил на себя моё внимание:
— Кхем, командир, там это, — Он показал себе за спину, — Ужин готов.
— Уже? — Я глянул на свечу. Та уже изрядно уменьшилась в размерах. Похоже прошло не менее получаса с тех пор, как я засел за эксперименты с подручными средствами. — Будь добр, принеси сюда.
— Так точно! — Он одним движением развернулся на месте и зашагал к выходу. Через минуту Иван вернулся с тарелкой классического походного вечернего варева, которое уже стало привычным и даже как-то приелось.
Я, не глядя в тарелку, деревянной ложкой отправил первую порцию в рот. И снова! Похоже, этих до жути экономных деревенщин ни за что не научишь нормально солить еду! Как это вообще можно есть? Ворча себе под нос, я достал из вещмешка, который услужливо подменил потрёпанный рюкзак, небольшой мешочек с крупной солью. Расщедрившись на две щепотки, я попробовал совершенно иное блюдо. Ну вот, другое дело!
Я принялся жадно хлебать жирную похлёбку и вдруг меня осенило. Замерев с ложкой во рту, я вдохновлённо посмотрел на мешочек, из которого скромно вываливалась соль крупными, слипшимися комками. А что если…
Отодвинув наполовину опустевшую тарелку с ужином, я пододвинул поближе керамическую мисочку. И снова вопрос: что куда лить или сыпать? Немного поразмыслив, я всё же решил на сей раз сначала лить кислоту. Высыпав весь мешочек соли в отдельную тарелку, я плавно наклонил миску с кислотой. Однако рука предательски дрогнула от навалившегося предвкушения и почти вся жидкость полилась на горку соли. Я уже закрыл руками лицо, приготовившись к очередному кислотному фонтану. Однако этого не произошло. Вместо опаснейших брызг последовало громкое шипение. Явно шла какая-то сложная реакция. От горки повеяло теплом. Вдруг с улицы меня окликнули:
— Командир, а командир, ты глянь чего, а! — Вот же бараны, никакой субординации. Я встал и быстро вышел из палатки. Ох, похоже чересчур быстро… В глазах на мгновение потемнело, а дышать стало как-то тяжелее. Я пошатнулся, но, вдохнув свежего августовского воздуха, почувствовал облегчение. Неужели старею? Ха, в двадцать лет в глазах темнеет! Но вернёмся к моим болванам. Получив час свободного времени с условием нахождения в лагере, они решили устроить самый настоящий тир. Теперь каждый имел при себе арбалет и каждый уже как минимум два десятка раз из него выстрелил, нещадно дырявя рядом стоящую ель.
— Ну чего там, лейтенант? Если не шведы — всю ночь дежурит будешь! — В полушутку сказал я.
— Э-э… Так не шведы, командир, — Ваня понурил голову.
— Ну а чего тогда? — Уже дружелюбнее спросил я. Молодой лейтенант оживился и вытянулся в струнку.
— В общем, я посчитал: на заряжание самострела нужно до дюжины раз сосчитать. Ну, примерно.
— Так, — Я заинтересованно кивнул, — Это мы с тобой давно уж поняли. Вот только что с этого? — Он замешкался, подбирая слова, но вскоре ударил себя по лбу и запричитал:
— Так давайте я лучше покажу!
— Ну, показывай! — Я махнул рукой, давая разрешение. Иван повернулся к десятку, столь же заинтересованно следившему за нашим диалогом и, сменив тональность голоса на командирскую, пробасил, как мог:
— Десяток, слушай мою команду! В стрелковые шеренги стано-о-вись! — Стрелковые шеренги? Но ведь я ничему такому их не учил. Или это импровизация офицерского состава? Быстро они, однако, строятся! Как будто уже не в первый десяток раз это делают. Вскоре двенадцать человек распределились по четыре в шеренгу, образовав три линии. Я с интересом наблюдал за их действиями, хотя сам уже понял, к чему всё идёт.
— Первый цельсь! Стреляй! — Первая четвёрка выпустила болты в ель, стоящую шагах в пятнадцати. Нужно признать, три из четырёх снарядов поразили цель и лишь один прошёл в притирочку со стволом дерева. — Второй цельсь! — Первый ряд присел на колено и стал перезаряжаться. Новая партия самострелов оказалась несколько меньше и мобильнее, из-за чего перезаряжать их гораздо легче и удобнее, даже стоя на одном колене. В мощности же они почти не проигрывали. Иван про себя досчитал до четырёх, после чего последовала очередная команда. — Стреляй! — И вторая четвёрка опустошила свои самострелы. Ещё через четыре секунды выстрелил и третий ряд, прямо через головы первых двух. Первый ряд сразу после этого встал, показав свою готовность к стрельбе. Я жестом остановил очередную команду лейтенанта и искренне похлопал.
— Браво, ребята! Вы сами научились залповой стрельбе, молодцы! Вот только болтов у нас пока не шибко много, а потому приказываю прекратить тренировки с личным оружием!
— Так точно! — Слаженно ответили бойцы. Боеприпасов у нас и правда было совсем немного, буквально два выстрела на человека. Однако несколько ремесленников и без того перегруженных работой, дали мне слово, что к завтрашнему вечеру наполнят колчаны каждого из ребят. Разумеется, за тройную плату. Ну, тут уж ничего не попишешь — пришлось раскошелиться.
Вдохновлённый полезной импровизацией моих подчинённых, я не стал их отчитывать и, в приподнятом настроении, вернулся к себе в палатку. Сев за стол, я обнаружил, что чего-то не хватает. И правда — Мотылёк, что совсем недавно вился вокруг свечи, вдруг куда-то исчез. Сама же свеча уже почти догорела. Я решил не экономить и заменить её. Взяв остатки воска, я потянулся в сумку за новой свечой. Но что-то меня остановило. Что-то, что лежало до этого за остатками свечи. Я наклонился поближе, чтобы рассмотреть находку. Это был мотылёк. Он лежал бездыханным телом. Внешне казалось, что с ним всё в порядке, но никаких признаков жизни он не подавал. Что за? Вдруг я ощутил дискомфорт в носу и горле. Мне всё разом стало понятно. На подкашивающихся ногах, я вылетел из тесной палатки, большую часть которой занимал стол метр на метр и рухнул на колени, жадно вдыхая свежий воздух. Все бойцы разом побросали свои дела и ринулись ко мне. Говорить мне было сложно, но я всё же смог выдавить из себя приказ:
— В палатку не заходить! — Но они и не думали об этом. Подхватив меня, они двинулись к костру. В конце я уже почти самостоятельно лёг, облокотившись на бревно. Все стояли в немом молчании, лишь тяжело дыша. Наконец, Елисей взволнованно спросил:
— Командир, а чего это с тобой?
— Да так, решил поэкспериментировать, — Улыбнулся я. Ответом мне стали лишь непонятливые взгляды. — Не берите в головы. Палатку проветрить надо, только сами не заходите внутрь! — Двое бойцов ринулись выполнять команду. На свежем воздухе мне стало лучше, хотя ещё пару мгновений назад я чувствовал, что буквально задыхаюсь. Это что же получается? При смешивании соли с этой кислотой выделяется какой-то газ, без цвета, без запаха, но способный оказывать фатальное влияние на живые организмы? Твою ж… С одной стороны это вроде как здорово, потому как открывает неплохие перспективы. Я уже сейчас представляю себе, как толпы врагов, бегущих на строй солдат в противогазах, постепенно замедляют свой шаг, падают, жадно вдыхая смертельный воздух. Меня пробрали мурашки. Оружие, безусловно, страшное. Но ведь и времена сейчас соответствующие и осудить за его применение едва ли кто сможет. Да и на вряд-ли получится выделить достаточно этого самого газа, имея не более десяти литров кислоты. Хотя и это количество, стоит признать, невольно внушало уважение. А ведь если бы не тот самый несчастный мотылёк, я бы, возможно, до последнего не понял бы, с чем связано резкое ухудшение моего состояния. Так бы и помер в своей палатке как жертва собственного эксперимента.
— Я слышал, — Подсел ко мне Лаврентий, — Путники говорили, что на болотах иногда туман странный появляется.
— Ты это к чему? — Смутился я.
— Так вот этот туман, ежели вдохнёшь, там сразу и сляжешь. Не часто такое является, но всё же.
— Ты думаешь, меня этот туман сморил? — Я усмехнулся, садясь поудобнее.
— А почему нет?
— Так ведь и болото ближайшее в трёх вёрстах от сюда.
— Ну, — Он пожал плечами, — А что тогда?
— Помнишь, я большой глиняный горшок привёз?
— Ну помню. А что там внутри плескалось?
— Вещь эта вельми полезная. Вот только что с ней именно делать, я не знал. Но решил с солью смешать. А оно как зашипит!
— И чего? — Напрягся Лавруша.
— Ну вот я и лежу сейчас здесь. — Я натянуто улыбнулся, указывая вяло пожав плечами.
— Ух ты, — Совсем по-детски протянул он, судя по всему также как и я оценив все возможность этой интересной вещицы.
Я решил больше не экспериментировать со столь опасным реагентом и, плотно закупорив большой сосуд, улёгся спать на жёсткую постель, которую ничуть не смягчала даже тонкая ткань, выполняющая роль матраса. На удивление, уснул я довольно быстро, лишь попытавшись вспомнить запах этого самого бесцветного газа. Но, похоже, он его не имел. Прямо супер-оружие какое-то. Хотя, стоит понимать, что подобные ухищрения в суматохе боя могут сыграть и против того, кто его применяет.
Я привычно встал с рассветом, хотя этот день и был, по факту, единственным выходным. Десяток так же не стал возмущаться раннему пробуждению. Сейчас мы были чуть ли не единственной частью в разросшейся армии, которая предпочла соблюсти походный режим во время долгожданной днёвки. Бросив ещё один косой взгляд на кувшин с кислотой, я вышел из палатки. На улице уже активно шла тренировка, больше напоминающая утреннюю гимнастику. Впрочем, у остальных не было и такой практики.
— Десяток, слушай мою команду, — Вытирая лицо после водных процедур. — Боевая задача: ступайте в город и до обеда каждая пятёрка должна поймать по крысе!
— Э-э, крысе, командир? — Усомнился Иван.
— Именно крыс, лейтенант! Приказ подлежит обжалованию только после его непосредственного выполнения! — Я продекламировал одну из статей воинского устава, пока ещё не записанного никем в этом мире. Это ясно?
— Так точно! — Стройно ответил десяток. Тем временем к лагерю медленно двигался всадник в кольчуге и на добром коне. Редкое явление в местной армии. Я долго наблюдал за тем, как он медленной рысью приближается к нам. Вскоре я узнал в нём сотника Алексея, в чьём фактическом подчинении я сейчас находился.
— Саша! — Окликнул он меня, — Вот ты где! — Он спрыгнул с коня, не дав тому полностью остановиться.
— А что, неужели потерял? — Усмехнулся я, пожимая ему руку. — Есть свежие вести?
— А как же! Выступать решили завтра с рассветом. Порядок тот же — ты со своими можешь отрываться недалеко вперёд, но не более, чем на сутки. И ежели какая заварушка, так сразу назад. — Он хитро улыбнулся мне, давая понять, что в определённых ситуациях условия эти могут быть пересмотрены.
— Отлично! А то я уже, если честно, засиделся! — На самом же деле я был бы не против пожить в Гатчине ещё недельку, копя расходники и приводя бойцов наилучшую форму.
— Ещё сегодня в детинце небольшой пир затеяли. Всего ничего народу, в основном сотники да десятники. Тебя, кстати, тоже зовут. — Ухмыльнулся Алексей.
— Даже так? — Я удивлённо хекнул. Действительно, не ожидал такого гостеприимства. — Что ж, тогда конечно явлюсь! — Мы ещё немного побеседовали на отречённые темы, после чего сотник как будто опомнился и, стукнув себя по лбу, вскочил на коня.
— Тьфу ты, заболтал ты меня! У меня ж дел невпроворот! Всё, бывай, Саша. Вечером свидимся. — Уже переходя на легкий галоп выкрикнул он. Я же направился в город. Следовало навестить мастеров, которым я сутки назад выдавал целый ворох заказов.
Интерлюдия.???…???
Мужчина в серой мантии сидел в сверхсовременном, выбивающемся из общего плана комнаты, кресле. Левый его глаз отличался от правого наличием сложной системы. Он транслировал перед ним целый ворох диаграмм и схем, гигабайты данных ежесекундно обрабатывались его технологически модифицированным мозгом. Он открыл большую голограмму и стал вращать её движением руки, просчитывая варианты. Вскоре он осознал всю бесполезность этих действий. И откинулся на спинку кресла, массируя виски.
— Как дела с просчётом через симуляции? — Глухо раздался его голос мощным эхом.
— Расчёт данных завершён, — Мерный машинный голос звучал, казалось, отовсюду.
— Какова точность измерений?
— Девяносто восемь процентов. — Так же безжизненно ответил голос.
— Вот чёрт! Если бы симуляции были абсолютны точны, мы бы уже давно выполнили главную миссию ордена! — Мужчина резко встал и зашагал взад-вперёд.
— Спешу заметить, что ни одна технология во вселенной на данный момент не способна на столь точный расчёт.
— Да знаю я, — Отмахнулся он, остановившись возле широкого окна. — Скажи, а всё что мы делаем… — Он застыл, всматриваясь в даль бескрайнего космоса. — Не лишено ли всё это смысла?
— Определённо нет, — Моментально отозвался компьютерный голос. — В той реальности, когда орден создавался, человечество находилось на грани вымирания уже в конце двадцатого столетия. Сейчас же мы достигли впечатляющих результатов и приблизились к выполнению намеченных целей.
— Спасать человечество, — Протянул мужчина, — Как это красиво, романтично и как… Бессмысленно.
— Почему вы так считаете? — Озадачилась система.
— Сколько бы мы не меняли ход истории, — Садясь в кресло, начал он, — Всё равно в итоге случаются войны, приводящие к большим жертвам. Да даже если бы симуляции были на сто процентов точны — миссия всё равно была бы слишком далеко. Не думаю, что доживу до того момента, когда орден расформируют за ненадобностью. — Он вздохнул и уставился в потолок.
— Вы не можете умереть, — Напомнила система.
— В этом-то и есть главная проблема. — Усмехнулся он, разом приводя кресло в вертикальное положение. — Нельзя больше ждать. Запустить программу перемещения в указанный промежуток времени и место исходной реальности.
— Не советую. — Отозвалась система, — Сейчас все агенты на заданиях, активно меняются протоколы временной хронологии, ваше перемещение может быть небезопасно.
— Отставить! Приказ есть приказ! — Вдруг повысил тон мужчина.
— Какое снаряжение потребуется? — Осведомился компьютер.
— Гаситель фотонов, тепловизор, встроенный переводчик. — Заученно повторил мужчина.
— Это всё? — Через мгновение спросил голос.
— Ещё нейрализатор. — Вспомнил он.
— Биокодировать?
— Разумеется.
— Приготовьтесь к перемещению. Шестнадцатое августа, две тысячи двадцать четвёртый год. Координаты: 60,21° северной широты, 30,16°восточной долготы. Перемещение через три, два, один… — Вспышка света, и мужчина исчез, как будто его и не было.