Комендант и его приятель Робладо остались одни; заново наполнив стаканы, с сигарами в руках, они продолжали беседу.
— Итак, Робладо, вы и в самом деле думаете, что парню отвечают взаимностью? Я того же мнения, иначе он не решился бы на такую дерзость.
— Теперь я в этом совершенно уверен, — ответил капитан. — Не сомневаюсь, что они виделись наедине вчера вечером. Я подходил к дому Крусес и увидел какого-то человека: он стоял у самой ограды, опираясь на нее, как будто разговаривал с кем-то во дворе. Ято думал, что это какой-нибудь приятель дона Амбросио. Когда я уже был близко, человек отошел от ограды и вскочил на коня. Он закутался в плащ, лица я не разглядел. Но я узнал коня. Вообразите, это оказалс тот самый вороной, который вчера был под охотником на бизонов! Вошел я, спросил, кто из хозяев дома; слуги отвечают, что хозяин на руднике, а сеньорита ушла к себе и сегодня вечером никого не принимает. Черт побери! Я вышел из себя, уж и не помню, что я им там сказал. Прямо невероятно! И все-таки этот нищий втихомолку свел с ней знакомство
— это также верно, как то, что я солдат.
— Да, просто не верится! Что же вы думаете предпринять, Робладо?
— Ну, о ней-то я уж позабочусь! Теперь за ней будут лучше присматривать. Я кое о чем намекну дону Амбросио. Вы ведь знаете мой секрет, полковник! Ее приданое — рудник, — вот что притягивает меня, как магнитом. Но до чего же нелепо, чтобы моим соперником оказался какой-то охотник на бизонов!
Робладо громко расхохотался, но смех его прозвучал фальшиво и невесело. И вдруг новая мысль пришла ему в голову.
— А знаете, ведь наш отец Хоакин не любит семью белоголового, — продолжал он. — Я понял это по его сегодняшним намекам. Если вмешается церковь, мы без особого шума избавимся от этого охотника. Стоит только отцам иезуитам доказать, что он еретик, и они выгонят его из Сан-Ильдефонсо. Верно?
— Да, конечно, — холодно ответил Вискарра, потягивая вино.
— Но если изгнать этого охотника, дорогой мой Робладо, придется изгнать и еще кое-кого. Вместе с шипами мы выдернем и розу. Вы меня понимаете?
— Вполне.
— А я этого вовсе не желаю, по крайней мере теперь. Немного погодя мы охотно расстанемся и с розой и со всеми ее шипами, кустами, корнями и прочим! — с громким хохотом докончил Вискарра.
— Да, кстати, полковник, — спросил капитан, — каковы ваши успехи? Были у нее дома?
— Нет, мой дорогой, некогда было. Не забудьте — до ее дома не близко. И вообще я намерен отложить свой визит, пока ее братец не уберется подальше. Будет гораздо удобнее ухаживать за ней в его отсутствие.
— Уберется подальше? Что это значит?
— Да то, что скоро охотник отправится в прерию. Может быть, даже на несколько месяцев. Будет там бить бизонов, надувать индейцев… ну, и прочее в том же роде.
— Ого! Это недурно.
— Как видите, милый друг, нам совершенно незачем спешить. Потерпите — впереди у нас вполне достаточно времени. Я уверен, пока возвратится наш храбрый охотник на бизонов, мы прекрасно успеем обделать наши делишки. Вы завладеете богатыми рудниками, а я…
Тут в дверь негромко постучали, и они услышали голос сержанта Гомеса; он спрашивал, нельзя ли поговорить с комендантом.
— Войдите, сержант! — крикнул полковник.
И в комнату вошел кавалерист с грубым, жестоким лицом; по всему видно было, что он только что соскочил с коня.
— Ну как, сержант? — спросил Вискарра, когда тот подошел ближе. — Выкладывайте! При капитане Робладо можете говорить все.
— Они живут в самом последнем доме, в том конце долины, полковник; отсюда миль десять, не меньше. Их там только трое: мать, сестра и брат — тот самый, вы его видели на празднике. Слуги у них тагносы, не то трое, не то четверо, они ему помогают на охоте. У него несколько мулов, быков да повозки — вот и все хозяйство. Они ему нужны для охоты. Он и сейчас собирается на охоту — уедет дня через четыре, не позже. Я слыхал, на этот раз он уедет надолго, двинется каким-то новым путем, через Льяно Эстакадо.
— Через Льяно Эстакадо?
— Так мне говорили.
— Что еще, сержант?
— Ничего, полковник. Вот только у девушки есть возлюбленный — тот самый парень, который на празднике бился с вами об заклад, вы еще ему порядком проиграли.
— Ах, черт возьми! — воскликнул Вискарра, мгновенно помрачнев. — Так вот оно что! Так я и думал. А где он живет?
— Недалеко от них, полковник. У него свое ранчо, и он, говорят, богатый… для скотовода, понятно.
— Налейте-ка себе стаканчик каталонского, сержант.
Кавалерист протянул руку, наклонил бутылку, наполнил стакан и, почтительно поклонившись офицерам, одним духом осушил его.
Потом, поняв, что он больше не нужен, отдал честь и удалился.
— Что же, — сказал полковник, — как видите, ваши дела складываются недурно.
— И ваши тоже, — ответил Робладо.
— Не совсем.
— Почему?
— Не нравится мне этот ее возлюбленный, этот скотовод. У него есть деньги, к тому же он не робкого десятка — пожалуй, доставит мне немало хлопот. Он не из тех, кого можно вызвать на дуэль,
— по крайней мере, мне, при моем положении, это не к лицу. Но он коренной здешний житель, он их поля ягода — не то что охотник, — и все здесь любят его. И раз он тут замешан, дело принимает совсем другой оборот… А впрочем, не все ли равно! Еще не было случая, чтобы я потерпел неудачу. Доброй ночи, капитан!
— Доброй ночи! — ответил Робладо.
И, одновременно поднявшись из-за стола, они разошлись по своим спальням.