Они переглянулись и ничего не ответили. Молчание их служило лучшим доказательством того, что я не ошибался.
Я всегда относился к ним справедливо, разными способами выказывая свое расположение. Поэтому недоверчивость их меня удивляла.
- Арнак! - допытывался я. - Ты старше и разумнее! Я требую ответить мне, отчего вы меня боитесь! Потому что я белый, да?
Арнак медлил с ответом. Он был явно смущен.
- Причина в том, что я белый? - настаивал я.
- Нет, господин, - ответил он наконец, - не только...
- Да говори же толком, черт побери...
- Ты был на корабле...
- На корабле?
- Да, господин.
- Ну и что из этого? Ведь это я на корабле пришел тебе на помощь. Разве ты забыл об этом?
- Нет, господин. Но корабль был плохой... Он грабил наши деревни, убивал индейцев, увозил людей в рабство, издевался над ними... А ты был с ними...
- Значит, ты считаешь, что я такой же злодей и пират, как и все остальные на корабле?
- Не совсем, но...
- Но все-таки пират, да?
- Да, господин! - ответил индеец с подкупающей откровенностью.
- Ты ошибаешься, Арнак! Я не пират и не злодей! Я попал на пиратский корабль по жестокой необходимости, а не по своей воле... Вы боитесь, что я могу продать вас в рабство?
- Нет, господин! Продать нас нельзя, мы будем драться до последнего вздоха.
- Ты напрасно все это говоришь. До этого дело никогда не дойдет. Я ни за что не применю против вас силы... Если мы когда-нибудь выберемся отсюда, а ведь рано или поздно это случится, вы поплывете в свою деревню, а я - на свою родину, на север.
Для придания этим словам вящей убедительности я рассказал им в доступной для их понимания форме о своих последних злоключениях в Вирджинии, объяснив, как и почему я совершенно случайно оказался на пиратском корабле.
Индейцы слушали меня с напряженным вниманием, но, когда я закончил рассказ, по их замкнутым лицам невозможно было понять, удалось ли мне развеять их сомнения. Хотя казалось, что да.
По вечерам у костра беседы наши нередко обращались к одной и той же теме: как нам вырваться из нашего островного заключения. Я решил, что мне лучше всего было бы добраться вместе с юношами до их родного селения, местоположение которого мы предполагали где-то недалеко к востоку от нас, на побережье материка. Я знал, что шторм, до того как бросить на скалы <Добрую Надежду>, нес нас много дней кряду на юго-запад, и, значит, теперь устье реки Ориноко и родную деревню моих новых друзей следовало искать где-то на востоке. Попав в их деревню, я сумел бы затем с помощью индейцев добраться до заселенных англичанами Антильских островов.
В один из дней я отправился с Арнаком - Вагура оставался караулить кукурузу - на южную оконечность нашего острова, чтобы еще раз осмотреть пролив между островом и материком. Пролив был неширок, миль восемь-девять, однако морское течение, как уверял Арнак, было здесь очень сильным и устремлялось сначала с востока на запад, а потом поворачивало на север, в открытое море. Мы нашли место, с которого удобнее всего было бы отчалить от острова, но на чем?
- В том-то и дело - на чем? - произнес я вслух, скорее сам для себя, чем для своего спутника. - Вернее, всего было бы на лодке. Но сколько понадобится времени, чтобы изготовить лодку с помощью одного-единственного небольшого ножа?
- Можно выжечь дерево, господин, - подсказал идею Арнак.
- Выжечь можно, но это тоже потребует многих месяцев. Я думаю, надо еще раз попробовать на плоту. Как ты считаешь?
- Сильное течение...
- Плот построим попрочнее и с хорошим рулем, а кроме того, выстругаем три прочных весла. Поставим парус и пустимся в путь, когда ветер будет с севера в сторону земли. Я думаю, преодолеем течение.
- Парус? - переспросил индеец.
- Да, простой небольшой парус. У нас нет для этого парусины, но зато вокруг щедрая природа. Сплетем из тонких лиан плотную циновку, легкую и прочную, как полотно. Покроем ее широкими листьями, и получится парус лучше не надо...
Я был исполнен уверенности в успехе, и вера эта передалась Арнаку. Переплыть втроем пролив с тремя веслами и под парусом представлялось нам теперь предприятием вполне осуществимым. Я не сомневался, что в самом скором времени нам удастся выбраться с острова. К строительству плота мы решили приступить сразу же после сбора кукурузы.
На южную оконечность острова мы добрались довольно быстро: до полудня оставалось еще немало времени. День, довольно пасмурный и не слишком жаркий, давал возможность идти сравнительно быстро, и, воспользовавшись этим, мы направились берегом дальше, на западную оконечность острова, которую я до сих пор совсем не знал. Подтвердились рассказы юношей: по пути мы встретили много следов черепах, выходивших по ночам из моря на сушу. Настоящее черепашье царство разместилось на выступающей в море песчаной косе. Здесь на каждом шагу встречались панцири черепах, нашедших на суше свою гибель.
- Сколько панцирей, - заметил я. - Много дохнет черепах...
- Это его работа! - пояснил Арнак. - Он любит есть черепах.
- Ягуар?
- Да, господин.
- Значит, правда, что ягуар переплывает пролив, как ты однажды рассказывал?
- Конечно, правда.
- Несмотря на течение?
- Он сильнее течения.
Мы обшарили прибрежные заросли, начинавшиеся сразу же за песчаными дюнами, и довольно быстро отыскали черепаху. Средней величины, она весила фунтов около пятидесяти. Мы перевернули ее на спину, прирезали, затем извлекли из панциря мясо и, завернув его В листья, уложили в две корзины, которые были у нас за плечами.
Пора было возвращаться, и тут вдруг Арнак, ходивший неподалеку, издал предостерегающий окрик. Я схватил лук и бросился к нему.
- Он! - прошептал индеец, указывая на землю.
На песке и на траве отчетливо вырисовывались отпечатавшиеся следы ягуара. Присмотревшись к ним внимательнее, я понял предостережение Арнака: следы были свежими. Хищник рыскал здесь не раньше сегодняшнего утра.
Не двигаясь с места, мы внимательно вглядывались в окружающие нас заросли.
- Уйдем отсюда, господин! - прошептал Арнак.
На его посеревшем лице отражалось сильное беспокойство.
До берега моря было недалеко. Два десятка прыжков сквозь колючие заросли - и мы выбрались из чащи на более безопасное место.
Держась ближе к воде, мы пустились в обратный путь.