Так мне не приходилось работать никогда в жизни.
О сломанных ногтях жалеть было бесполезно и глупо, особенно когда руки исцарапаны и изодраны по локоть. Куртка больше напоминала лохмотья нищего с городской окраины. От грохота падающего железа закладывало уши, а перед глазами пчелиным роем мелькали черные точки.
Скидывая треугольные рамы, я умудрилась пропороть плечо неровным острым краем одной из них. Правда, вид оголившихся досок, из которых было сбито дно саней, стал достойной наградой за эту мелочь. Теперь можно было попробовать приподнять я сверзилась вниз и, даже не попытавшись подняться, на четвереньках подползла под сани. Выгнувшись на манер кошки, уперлась руками и спиной в перекладину, выдохнула и попыталась встать. Спину прорезала такая боль, что по сравнению с ней померкло даже воспоминание о давнем переломе. Но повозку приподнять все же удалось. Полозья чуть оторвались от земли, на самую малость, но этого оказалось достаточно, чтобы протолкнуть кольцо вперед. С учетом того, что руки были заняты, пришлось проделывать эти манипуляции ногой. Волк изо всех сил усложнял дело, мечась вдоль саней и натягивая цепь в противоположную сторону. Ругаясь сквозь зубы на бестолковое животное, я медленно передвигала кольцо. На середине пути пришлось сделать передышку — спина вот-вот грозила развалиться на части. Скорчившись под санями, я несколько секунд приходила в себя. Потом снова принялась за усложненный вариант игры в атлантов. В этот раз мне удалось дотолкать колечко до конца полозьев. Половина работы была сделана. Я выползла из-под повозки, по дороге старательно внушая себе, что со вторыми санями дело пойдет куда быстрее, благодаря уже накопленному опыту по разгрузке. Волк ткнулся мордой мне в плечо, словно подбадривая. Наверно это возымело бы нужный эффект, будь плечо здоровым. А так я только прошипела что-то нелестное в адрес этого мира и населяющих его существ.
Откинув шкуры со вторых саней, мне пришлось усилить самовнушение — железа здесь было в два раза больше.
Я осатанело сталкивала, спихивала и скатывала без перерыва, лишь на секунду позволяя себе отвлечься, чтобы бросить взгляд на равнину. Три ярких точки одолели уже больше трех четвертей пути до поселка и продолжали быстро приближаться. Становилась ясно — к их появлению я успею скинуть только половину груза, и это при самом радужном раскладе.
— Ну что, серый? Прекращаем работать руками, и начинаем трудиться головой? — спросила я у тяжело дышавшего волка. Он был измотан еще похлеще меня, хотя зеркала, чтобы сравнить, здесь не наблюдалось. — Не дрейфь, твою шкуру они получат только в комплекте с моим трупом.
Отложив лом, я уселась на край саней. Честно признаться никаких заготовок для приветственной речи у меня не было. Как и опыта общения со стражниками и настоящими сабирами. Но рано или поздно все приходится делать впервые, поэтому оставалось полностью положиться на удачу.
Очень не люблю ждать. Это относится и к медленно надвигающемуся Новому году, когда начинаешь за месяц готовиться к тому, что будут подарки, гости, елка, шампанское, бенгальские огни и другие чудеса. А в итоге, тридцать первого декабря хочешь только одного — чтобы этот дурдом поскорее закончился, гости разошлись по домам, прихватив с собой кислятину, по недоразумению названную шампанским, елка перестала бы падать, а у всей округи иссяк запас пиротехники. Или ожидание автобуса, который целый час ездит неизвестно где по своим автобусным делам, а ты, проклиная все автопарки мира, мокнешь под прохудившейся крышей остановки, а когда вдоволь нагулявшийся ПАЗик наконец подчаливает, искренне желаешь медленно и с удовольствием задушить водителя. Вот и сейчас…
Пока я пыталась скинуть с саней весь этот железный хлам, огоньки двигались со сверхсветовой скоростью, но стоило мне все бросить и спокойно усесться, как они сбавили темп, замешкались и стали передвигаться с грацией парализованной черепахи. С одной стороны это было не так уж и плохо — появилось время, чтобы продумать линию поведения, но с другой стороны, ожидание — худшая пытка. Отрепетировав пару пафосных приветствий, я поняла, что шанс угадать, как поведут себя стража и загадочный сабир, равен одному к тысяче. Скорее всего, меня с ходу огорошат каким-нибудь неожиданным фокусом.
Обычную тишину равнины разрезал звук бьющих о лед подков. Пока я размышляла, всадники почти доковыляли до поселка. Как и предполагалось, их было трое, у каждого в руке ярко горящий факел. Эти отсветы придавали картинке какой-то сказочный вид, словно в иллюстрации из книжки про рыцарей.
Двое из них вполне отвечали моим представлениям о стражниках: крупные, немолодые, у обоих чуть тронутые сединой длинные усы. Одеты они были в кожаные длинные рубахи, на которых крепились блестящие ряды металлических пластин. На головах остроконечные шлемы без забрал, шеи прикрывают серебристые кольчужные сетки.
А вот таинственным сабиром оказался мальчишка с личиком херувима. Не старше девяти-десяти лет. Из-под пушистой меховой шапочки выправились светлые локоны, в огромных голубых глазах отражается огонь факелов. Одет он был не в пример богаче стражников: бархат с витиеватой вышивкой, золоченый нагрудник, такие же поножи, маленький меч в украшенных синими камнями ножнах, к седлу приторочен изящный арбалет. Доспех не нес никакой функциональной нагрузки, он служил только украшением. Мальчишка со скучающим видом сидел в седле, небрежно держа поводья.
«Тебе бы, пацан, художникам позировать, а не разъезжать по холоду», — я встала в полный рост на санях и махнула рукой. Разбираться с проблемой нужно было здесь и сейчас — пускать людей в поселок я не собиралась. Всадники, заметив меня, развернули коней и, уже не спеша, подъехали к саням. Лошади беспокойно ржали, осторожно переступая копытами между разбросанных по льду железяк.
Кстати, внешний вид лошадей заслуживал отдельного внимания — они отличались от копытных моей исторической родины. Представьте себе лошадь: четыре ноги, туловище, голова — в общем, вес как обычно. Представили? А теперь увеличьте ее до размеров среднего слона и нарастите ей пару рогов рядом с ноздрями. Именно этот гибрид коня и носорога надвигался на меня в тройном экземпляре.
Оба стражника поприветствовали меня ударами кулаков в нагрудники. «Кажется, так принято у римлян», — мои познания в военной истории не сильно отличались от познаний в кузнечном деле.
Мальчишка лишь слегка склонил голову, в знак того, что заметил чье-то присутствие. Я ответила таким же намеком на движение. Начинать разговор первым никто не спешил. Лошади переступали копытами, волк щерился и рычал, сабир внимательнейшим образом меня разглядывал, я отвечала та же оценивающим взглядом. Наконец мальчику надоело молчать:
— Я Мирег, из рода Гридера, барона Волчьего края. С кем имею честь? — голос у пацана оказался звонким и ясным.
— Аня, — коротко сказала я и замолчала в ожидании дальнейших событий.
Мальчишка удивленно приподнял брови. Наверно, мой ответ его чем-то не устраивал.
— Могу я узнать, как госпожа Аня попала в такое неподходящее место?
— Не помню. Наверно, потерялась вместе с памятью.
— С госпожой случилось несчастье? — похоже, моя фраза чрезвычайно заинтересовала пацана. Он даже подобрался в седле и положил руку на эфес меча, будто ожидая нападения со стороны тех, кто коварно отнял у меня память.
— Думаю, что случилось, — если уж врать, так с огоньком, чтоб собеседник окончательно запутался. — Понимаешь, Мирег, помню, что пила. Но где и с кем — начисто отшибло. Очнулась на равнине — одежда на мне какая-то странная, волосы острижены, и ни здоровья, ни памяти, так — одни обрывки. Имя свое с трудом припомнила, хотя может, и не мое оно вовсе, а галлюцинация.
Пацан с интересом выслушал эти бредни, и тут же выдвинул версию:
— Думаю, госпожу опоили каким-то дурманом.
Мне оставалось только многозначительно пожать плечами. На такую серьезность я никак не рассчитывала.
— Госпожа Ани, — мое имя давалось мальчишке с трудом, каждый раз ему удавалось исковеркать его по-новому. — Почту за честь сопроводить вас в замок. Быть может, отцу удастся вам помочь.
Я еле удержалась от книксена, манеры у мальчишки были самые благородные.
— Премного благодарна, — благоразумно решив — чем лаконичнее будут ответы, тем меньше шансов попасть впросак, я ограничилась стандартным положением.
— Мы отправимся, как только покончим с рутиной. На это уйдет около часа, — мальчик махнул рукой в сторону приближающегося каравана, потом еще раз внимательно посмотрел на меня и на разбросанное вокруг железо. — Госпожа что-то искала?
— Да, — не моргнув глазом, соврала я. — При мне был перстень с гербом. Потом он исчез. Думаю, соскользнул с пальца, когда а осматривала сани. Вот в пришлось…
Мальчишка сделал какой-то резкий взмах рукой, отчего земля под ногами вздрогнула, а все содержимое саней, медленно кружась, поднялось в воздух. Я уже хотела восхищенно охнуть, но вовремя опомнилась, ведь предполагалось, что я тоже умею проделывать такие фокусы.
Мирег закрыл глаза, потом опустил руку и проговорил:
— Тут нет ничего, напоминающего перстень. Госпожа Ани уверена в том, что потеряла его именно здесь?
— Честно говоря, я ни в чем не уверена. Когда с трудом припоминаешь собственное имя, все остальное кажется таким не важным, — жалобно пробормотала я. После демонстрации того, что Айс именовал силой сабиров, мне было не по себе. Ссориться с такими ребятами было довольно глупо.
— Пусть госпожа не волнуется, — мальчишка прищелкнул пальцами, и груз опустился обратно на сани, включая и то, что я так художественно раскидала. — Мой отец сможет помочь.
Караван достиг поселка. Погонщики слезли с возов и стали перепрягать киаров в сани. Управлялись они споро, так что сабир явно преувеличил насчет часа.
Мальчишка скучающе смотрел по сторонам: караван его волновал мало, я оказалась не очень интересным собеседником, и заняться юному баронету было нечем. Когда один из погонщиков просигналил о том, что все готово, на лице мальчишки отразилось явное облегчение.
— Думаю, госпоже Ане лучше будет ехать верхом, — после этих слов один из молчаливых стражников спрыгнул со своего коня и, держа под уздцы, подвел его ко мне. — Теперь последнее дело, и мы отправимся. Нет смысла вести его живым…
Сабир снял с седла арбалет и прицелился в мечущегося по льду волка.
Для того чтобы понять, что за этим последует, мне понадобилась доля секунды. И еще ровно столько же, чтобы прыгнуть наперерез сорвавшемуся с арбалета болту. Еще в полете я почувствовала, как что-то ударило мне в бок. Не очень сильно, но ощутимо. Приземлившись на пятую точку, я ойкнула и тут же завертела головой в поисках волка. Он обнаружился за моей спиной. Целый и невредимый. Прям камень с сердца.
Затем я перевела взгляд на застывшего в седле мальчишку. Похоже, что «херувим» был удивлен и испуган. И скорее испуган, чем удивлен. В голубых глазах плескался ужас, а руки, до сих пор сжимающие арбалет, дрожали.
— Я ранил госпожу Аню?
Прикинув, что синяк можно смело считать за ранение, я кивнула. Раздумывать, почему я отделалась так легко, когда по законам жанра полагалось сейчас корчиться в луже крови, не хотелось. Держась рукой за бок, я состроила страдальческую физиономию.
— Кодекс Истин гласит: «Если человек нанес вред другому человеку, подвергнув его жизнь опасности, то он должен расплатиться за свое деяние собственной жизнью», — тихо проговорил один из стражников. — Наследнику барона надлежит чтить законы.
— Я знаю Кодекс, и никто еще не обвинял род Гридера в бесчестье, — поджав губы, ответил мальчишка. Повисла пауза. Мальчик слез с коня и опустился на одно колено. — Моя жизнь принадлежит госпоже.
"Хм, а этот Кодекс не такая плохая штука, — мелькнуло в голове. — Почитать бы на досуге».
— А чего стоит твоя жизнь, Мирег? — осторожно спросила я. — Стоит она этого поселка со всем его содержимым, а также права беспрепятственной охоты в баронских лесах для волков? Или эта цена слишком высока?
Мальчишка возмущенно вскинул голову:
— Жизнь сабира бесценна, и госпожа Аня должна это знать.
— Я оценила твою жизнь, — в моем голосе мелькнула жестокость. — Ты согласен с ценой?
Мирег поспешно кивнул. Слишком поспешно. Кажется, я продешевила.
— Именем рода Гридера, отдаю эти земли, все имущество, стоящее на них, и всех существ, живущих здесь, в вечное владение госпоже Ане. Также закрепляю право любой стаи охотиться в пределах владений рода Гридера. Подтверждением моему слову будет моя честь, а также кровь, — мальчишка стянул с правой руки меховую перчатку. Затем полоснул по ладони острием меча и протянул мне руку.
По логике вещей, мне предстояло произнести прочувствованную мантру.
— Я возвращаю Мирегу из рода Гридера его жизнь. Подтверждением моему слову будут моя честь и кровь, — собезьянничала я, и, взяв валявшийся на земле остаток Айсова клинка, по примеру мальчишки, украсила свою ладонь дополнительной царапиной и пожала протянутую мне руку. — Теперь о делах. Раз уж мы волею судьбы теперь соседи, то неплохо будет заключить сделку. Я про это, — моя пострадавшая лапа широким жестом указала на выстроившийся караван.
В глазах Мирега, который успел подняться с колен, загорелся азартный огонек.
— Госпожа Аня хочет назначить цену на товар? — теперь мальчишка больше походил на маленького бесенка.
— Да.
— Триста ланов устроят госпожу Аню?
— Триста ланов? Мирег из рода Гридеров смеется? — что-что, а торговаться я умела. Этому поневоле научишься на Калининском рынке, где всякий кавказец под восхищенное «вах-вах-вах» норовят впихнуть тебе за две сотни баксов «персидского барса», который еще пять минут назад вовсю мяукал на соседней помойке. Незнакомые денежные единицы меня не смущали — торг он и в Африке торг.
Через полчаса споров и размахиваний руками мы сговорились на семистах ланах и трех караванах с продовольствием (не крупа и рыба, а мясо и пшеница). Как я и предполагала, кузнечная работа стоила недешево. Поселок оборотней был одним из немногих, где умели обращаться с металлом. Половину товара я согласилась отдать сразу после того, как придет первый караван с едой и деньгами. Груз, который доставили подводы в этот раз, останется в поселке — обратно везти этот комбикорм баронет не хотел.
Расстались мы с Мирегом по-приятельски. Он зазывал меня в замок, а я отказывалась, аргументируя тем, что раз на меня свалилось такое хозяйство, то нужно им заниматься, и обещала непременно навестить баронские владения через пару месяцев. Под конец он все-таки задал вопрос, который я совсем не желала услышать.
— Зачем вы прыгнули, госпожа Аня?
Я хмыкнула, решая, что лучше сказать — правду или ложь.
— Волки спасли мне жизнь. Там, на равнине. Когда они нашли меня, я была наполовину мертва. Они отогрели и отвели меня в поселок. Без них я бы точно погибла.
— Жаль, что вы не рассказали об этом мне. Я бы не стал стрелять, — мальчишка был серьезен, как никогда. Похоже, что жизнь, свою или чужую, сабиры ценили больше всего на свете.
— У меня не было времени на объяснения.
— Мне жаль, — повторил мальчишка. — Я расскажу отцу, и он сообщит о вас в замок Роз. Думаю, там заинтересуются теми, кто посмел лишить госпожу памяти.
— Благодарю, Мирег. Ты очень любезен.
На этой тактичной ноте мы распрощались. Я трогательно махала рукой вслед удаляющемуся каравану, думая, хорошо или плохо то, что пообещал мне напоследок маленький сабир. С одной стороны, я понятия не имела, что такое замок Роз, хотя слышала про него уже второй раз, с другой — со словом «сообщит» у меня вязались не самые приятные ассоциации. На меня и дома пару раз грозились сообщить, куда следует.
Дождавшись, пока вереница факелов превратится в едва заметные точки, я шлепнулась на землю:
— Отбой по лагерю! Я — отдыхать, остальные — вольно, — ощущения во всем теле были самые поганые, хотелось только одного — забиться в самый темный и теплый угол и проспать там часов пятнадцать кряду.
Ага, так мне и дали! Услышав за спиной тихие шаги, я уже представила многочасовое выяснение отношений с Клефом, и настроение испортилось окончательно:
— Если ты еще раз на меня прыгнешь, я обижусь и заберу себе все три каравана с едой. Или пожалуюсь на тебя Айсу, который клялся меня защищать. Кстати, где его Ворон носит?
— За спиной сабиры.
Я развернулась и уставилась прямо в знакомые до дрожи серые глаза.
— Ну, и где ты шлялся? Я тут как… А он… Как ты мог бросить меня одну? Здесь? — обвиняюще закончила я, благополучно забыв, что идея прогуляться посреди ночи была исключительно моей инициативой.
— Не думаю, что мог быть чем-то полезен сабире, — оборотень уселся рядом со мной и принялся вертеть в руках какую-то железяку.
— А Клефа оттащить тоже не мог? У меня из-за него вся спина как одна сплошная ссадина, — я принялась стаскивать куртку, с твердым намерением продемонстрировать увечья.
— Сабира прекрасно справилась, — спокойно сказал оборотень. — Теперь ее можно поздравить с приобретением новой собственности и удачной торговой сделкой.
— Значит, ты все время был здесь и все слышал?
Айс кивнул.
— А я могу как-то переписать все эти приятности на кого-то из оборотней? Например, на тебя? А то, знаешь ли, мне эти хлопоты ни к чему, тем более задерживаться в этом мире я не собираюсь.
— Невозможно. Нелюдь не может владеть чем-либо, даже черепками от расколовшегося горшка. Это написано в…
— Кодексе Истин, — сумрачно закончила я. — А в деревне есть экземпляр этого эпохального труда? А то стыдно быть такой необразованной.
— Я постараюсь найти. У сабиры будут еще какие-нибудь указания?
— Указаний навалом. Волка освободить. И если еще раз увижу, что кто-то обращается с животным подобным образом — лично набью морду. С едой разбирайтесь, как у вас там принято, пацан сказал, что следующие возы прибудут через неделю. Клефу передай, чтоб не попадался на глаза. И проводи меня, наконец, до дома, не видишь, я уже синяя от холода и усталости, — командовать оказались даже приятно.
Оборотень закинул меня на плечо, словно мешок картошки. Положение было не особо удобным, но сил на возражения уже не осталось.
— Сабира желает взять это с собой? — мне под нос сунули какую-то замысловатую железяку, напоминающую змеевик.
— А что это?
— Арбалетный болт.
— И зачем ты его так скрутил?
— Его скрутил не я, а меткое попадание в сабиру, — съехидничал Айс.
— Положи в кармашек, остряк, потом разберемся, — сонно пробормотала я и вырубилась. Не помню, как оборотень дотащил меня до дома, и как уложил на кровать — тоже не помню.