У нее был голос Масляевой, старой толстой соседки Устиновых, матери двух взрослых дочерей. Значит, Масляева? А девочка - ее третья, младшая, которая умрет через три гола от порока сердца?
Устинов поздоровался, Масляева пригляделась к нему, пожала плечами и пошла дальше.
У него сжалось сердце. Предстояло войти в родной дом, к своей живой матери.
Он поднялся по лестнице, решительно постучал в дверь.
Мама глядела на него с настороженной полуулыбкой. За ней в коридоре ярко горела голая лампочка, лицо было в легкой тени. Мама не узнавала его. Он забыл, что намеревался представиться корреспондентом, молча смотрел с чувством горького счастья.
У нее искрились в ушах нежно-фиолетовые аметистовые сережки. Теперь они у его жены Валентины, все перешло Вале - даже обручальное кольцо.
- Вы к Кириллу Ивановичу? - спросила мать и окликнула: - Кирилл, к тебе!
Устинов вспомнил ее завещание в школьной тетрадке: "Родные мои! Хорошие! Прожила я с вами много-много и никогда бы вас не бросила, если бы на то была моя воля..."
- Лидия Ивановна! - сказал он. - Лидия Ивановна...
Мать с тревогой оглянулась.
Вышел отец, горделиво поднял голову:
- Вы ко мне?
- К вам, Кирилл Иванович. Я из газеты.
Отец еще зачесывал волосы набок, лицо было сухощавое, очень мужественное.
- Из газеты? - переспросил он. - Что ж, прошу.
На нем была белая рубаха с голубой вышивкой на воротнике и широкие пижамные брюки.
Устинов вошел в комнату с красным нитяным абажуром, увидел мальчика, стоявшего в углу. Он взял мальчика за плечо, спросил:
- Все дерешься, Миша?
- Немножко дерусь, - вздохнул мальчик и сбросил его руку. - Мама сказала, что я в гроб ее загоняю.
- Чего вы хотите от ребенка? - извинилась мать. - Вы присаживайтесь. Сейчас чаю попьем... Ладно, Миша, беги на кухню!
Казалось, она говорила: "Смотрите, я гостеприимная хозяйка, я люблю своего малыша, я забочусь о муже". Но за этой простодушной позой Устинов ощущал то, что созревало в близкой действительности и что в конце концов раскололо семью.
- Да, приготовь нам чай, - сказал отец и кивнул гостю: - Что же вас интересует?
- Ваша семья.
- Моя семья?
- Ваша и Лидии Ивановны, - уточнил Устинов. - Я когда-то изучал проблемы семейной жизни, даже пробовал составлять прогнозы...
Он повернулся к невысокой этажерке из гнутых ореховых прутьев. Там было десятка два книг. На верхней полке стоял фарфоровый попугай с красным гребнем и золотисто-черными глазами, - очень скоро от него останутся одни осколки, а Миша снова окажется в углу.
- Вы пишете романы? - спросила мать.
- Нет, что вы... Я по другой части.
- Лидочка, где чай? - поторопил отец.
- Да-да, сейчас.
Мать забрала с собой малыша и ушла на кухню.
- Так по какой вы части? - улыбнулся отец.
Как Устинову его предостеречь?
Но отец с удовольствием рассказывает о себе и ничуть не тревожится за будущее семьи. "Неужели, - думает Устинов, - этот парень - мой спокойный мудрый старик?"
- Погодите! - прервал Устинов. - О люминесцентных лампах уже много писалось. Молодых читателей больше интересует ваш духовный мир. Например, о чем вы мечтаете?
- Все мои помыслы о благе нашей страны.
- Разумеется. Но каким вы хотите видеть будущее вашего сына, вашей жены?
- Миша станет инженером, пойдет по моим стопам. Инженер в нашей стране многое может свершить. Я постараюсь, чтоб он был хорошим инженером.
- А ваша жена?
- Лидия Ивановна - женщина, мать. Ее будущее - это забота о благе семьи.
Устинов вспомнил одну давнюю поездку с матерью в шахтерский поселок, где она познакомила его с пожилым мужчиной по имени Захар, который когда-то любил ее и дрался за нее с молодым механиком Кириллом. Наверное, мать захотела взглянуть, что ждало ее, выйди она за Захара. Но она встретила преждевременно состарившегося человека, у него дрожали пальцы, скрюченные от долгой работы с отбойным молотком. И вряд ли она пожалела о своем выборе. После поездки в поселок мать стала бороться за отца и написала несколько жалоб, чтобы ей помогли вернуть его. Но это не помогло, ведь тогда уже завершались 60-е годы и многие уже не считали разрушение семьи великой бедой. Отец же вернулся не из-за тех писем. Мать тяжело заболела, и он переломил себя.
- Как вы познакомились с Лидией Ивановной? - спросил Устинов.
Он попробовал возродить в отце воспоминания о юности, воспоминания о женщине, которая его ждала, пока он воевал.
- Я думаю, когда-то вы мчались по степи и распевали песню "Ой, на горе огонь горит", - продолжал Устинов. - Вам казалось, весь мир существует для одной вашей Лидии. Везде вам виделись ее глаза.
- Да, так и было, - ответил отец. - Весь мир.
- Значит, было, - повторил Устинов. - А знаете, что будет?
Будет очень обыкновенно, в соответствии с законами, определяющими семейную жизнь. Возникнет напряженность. Отчего? Им этого не понять: ведь столько лет прожито вместе! Но незаметно с каждым годом все дальше уходит бывший рудничный механик от бывшей поселковой девчонки.
- Говорят, страсть длится всего три-четыре года, - сказал Устинов. - Потом - конец или вялый супружеский секс.
- Что вы несете?! - возмутился отец. - Таких слов прошу в моем доме не произносить. И давайте ближе к делу.