Дней десять спустя после посещения Вальтером Кенсингтонского дворца полковник Тильдеслей и Беатриса в один прекрасный вечер гуляли по аллеям майерскофского парка.
Беседа их была не весела: виды на будущее якобитской партии повсеместно становились все более и более безотрадными.
Как ни противился полковник Тильдеслей бегству, но становилось очевидным, что ему придется оставить свой дом и искать спасения во Франции.
Хотя его и вызвались провожать несколько друзей, в том числе и полковник Тоунлей, но сердце его было разбито. Он скучал по Вальтеру и нетерпеливо ждал его возвращения.
Беатриса одинаково чувствовала себя несчастною. Не имея вестей от Вальтера с того самого времени, как он уехал, она мучила себя самыми мрачными предчувствиями. Иногда ей начинало казаться, что он уже брошен в тюрьму и больше не вернется, но отцу Джонсону удавалось уговорить ее отогнать эти мрачные мысли.
В этот вечер полковник и священник, выйдя из парка, пошли полем, а Беатриса вернулась назад. Подходя к дому, она заметила недалеко от моста, переброшенного через ров, всадника и сразу узнала в нем Вальтера. Тот тоже увидел ее, быстро соскочил с лошади и, бросив поводья Горнби, вышедшему ему навстречу, бросился к ней. Беатриса в волнении остановилась под одним из дубов, которыми была обсажена аллея.
— У вас вид такой, как будто вы достигли полного успеха, Вальтер! — сказала она, сердечно поздоровавшись с приезжим.
— Да, я добился успеха, поскольку дело касается лично меня, — отвечал он. — Я виделся с королевой!
— С царствующей королевой? — спросила она с изумлением.
— Да, я виделся с нею дважды в Кенсингтонском дворце, и оба раза она была чрезвычайно милостива ко мне. Теперь не время рассказывать о всех подробностях свидания, скажу только, что я встретил ее случайно, когда она садилась в шлюпку у Уайтхоллского дворца. Она пожелала, чтобы сэр Тренчард представил меня ей. На следующий день он возил меня в Кенсингтонский дворец, где я имел аудиенцию, во время которой она выказала большую благосклонность ко мне. Через два дня я был вторично принят в ее прощальной аудиенции, и она была еще милостивее, чем в первый раз.
— Все это чрезвычайно радует меня, Вальтер, — сказала Беатриса. — Но я слишком предана королеве Марии Моденской, и ваша королева мало интересует меня.
— Послушайте, бросьте ваше предубеждение против нее. Я уверен, что вы привязались бы к ней и пожалели бы ее.
— Пожалела бы ее, Вальтер? — воскликнула Беатриса с изумлением.
— Да, пожалели бы, — продолжал Вальтер. — Она очень несчастна.
— Как, однако, я ошибалась! Я думала, что она недоступна никаким чувствам.
— Напротив, она горько жалеет о своем поступке относительно отца.
— Вы изумляете меня! Это примиряющая черта в ее характере.
— Я надеюсь, что отец простит ее, — заметил Вальтер.
— Очень может быть. Король Иаков так добр, что может простить ее.
— Будем надеяться — сказал Вальтер. — Но позвольте задать вам один вопрос. Если бы она предложила вам быть ее фрейлиной, приняли бы вы такое предложение?
— Нет, — решительно отвечала Беатриса. — У меня только одна государыня — Мария Моденская, и никакой другой я служить не буду. Я еду обратно в Сен-Жермен. Полковник едет со мною.
— Ему небезопасно оставаться здесь, — сказал Вальтер. — Полковник Паркер и доктор Бромфильд уже заключены в тюрьму. Скоро будут произведены большие аресты.
— Но Тильдеслею сильно не хочется расставаться с этим местечком, Вальтер. Ему все кажется, что он уже не вернется сюда, и он впал от этой мысли в меланхолию.
— Когда он попадет в Сен-Жермен, он оправится. Может быть, ему придется провести несколько лет за границею, а затем, я уверен, он вернется.
— Вы поедете с нами, Вальтер?
— Не могу обещать вам этого сейчас. Может быть, полковник попросит меня остаться здесь некоторое время после его отъезда. Отец Джонсон позаботится о вашей безопасности, а я рано или поздно буду в Сен-Жермене.
Разговаривая, они незаметно подошли к самому дому. Здесь их встретили полковник и священник, узнавшие о приезде Вальтера и вернувшиеся с прогулки другим путем.
— Как я рад видеть вас опять! — воскликнул Полковник, сердечно здороваясь с Вальтером. — Я боялся, не случилось ли с вами какого-нибудь несчастья.
— Мы получили известие об аресте Паркера и Бромфильда, — сказал отец Джонсон, — и боялись, как бы и вы не попались вместе с ними.
— Нет, я счастливо избежал и ареста, и покушения на мою жизнь, — отвечал Вальтер. — Но мне не удалось положить конец замыслам Лента. Вы должны быть очень осторожны теперь, полковник. Многие из наших друзей в этой местности накануне ареста, в их список внесены и вы.
— Кажется, мне придется бросить дом и бежать во Францию, — со вздохом сказал полковник. — Это для меня хуже смерти. Но я не вижу другого выхода.
— Я тоже, — сказал Вальтер. — Во что бы то ни стало вы должны избежать ареста.
Полковник совсем погрузился в печальные думы, и только прибытие конного гонца с письмом от полковника Тоунлея вывело его из глубокой задумчивости. Это письмо заставило его совершенно изменить свои планы. Он объявил, что вместо того, чтобы ехать во Францию, он отправится завтра же в Нортумберланд к сэру Фенвику, у которого и пробудет месяца два-три в полном уединении.
«Надеюсь, дорогие друзья мои, — писал Тоунлей, — что вы приедете ко мне. Сэр Фенвик будет рад видеть вас у себя и вы можете оставаться здесь, сколько угодно. Приезжайте ко мне завтра утром. Вашу прекрасную Беатрису лучше будет оставить в Майерскофе. Там с отцом Джонсоном она будет в безопасности. Завтра к ней приедет мисс Стандиш, которая гостит здесь».
— О, если со мной будет миссис Стандиш, я не буду чувствовать себя одинокой, — воскликнула Беатриса.
— В таком случае я также могу остаться с вами и охранять вас, — сказал Вальтер. — Меня арестовать не могут, так как у меня охранный лист от королевы.
Полковник Тильдеслей был в восторге от такой перспективы, которая давала ему возможность отложить свое бегство во Францию. Он послал Тоунлею ответ, что непременно будет у него завтра утром и что Беатриса с нетерпением ждет миссис Стандиш и других дам, если те пожелают ее навестить.
На следующее утро полковник поднялся очень рано и отдал Горнби распоряжения, чтобы во время его отсутствия все в доме слушались мисс Тильдеслей.
— Исполню ваши приказания в точности, полковник, — отвечал дворецкий. — Надеюсь, что вы вернетесь к нам целы и невредимы.
После завтрака Тильдеслей простился нежно с Беатрисой и в сопровождении двух верховых, которые везли с собой багажные вьюки и были вооружены пистолетами, двинулся к Тоунлею, чтобы вместе с ним продолжать свой путь в поместье сэра Фенвика.
Подъехав к воротам, он бросил печальный взгляд на свой дом, не зная, суждено ли ему вернуться в него. Беатриса стояла у окна в верхнем этаже, в воротах неподвижно застыл верный Горнби. Вальтер поехал с полковником, желая проводить его несколько миль.
Полковник Тильдеслей был, впрочем, так расстроен, что дорогою едва мог поддерживать разговор со своим спутником.
На прощанье он стряхнул с себя задумчивость и, обращаясь к нему, сказал:
— Вы должны знать о том, какие распоряжения я сделал. Я боюсь, что в самом непродолжительном времени поместья лучших семей будут конфискованы. Я принял все меры, чтобы сохранить свое, но я не отдал его иезуитам, как мне советовали. Если со мною что-нибудь случится, оно достанется Беатрисе. Я оставляю ей весь дом со всеми принадлежностями. Она будет моей единственной наследницею.
— Я полагаю, что вы правильно поступили, — сказал Вальтер. — Но вы, конечно, избегнете всех опасностей и еще долго-долго будете жить в своем старинном доме.
— Сильно сомневаюсь, — мрачно сказал полковник. — Я очень желал взять с собою к Фенвику и Беатрису, но она, кажется, не расположена туда ехать. Пожалуй, это лучше, что она осталась в Майерскофе. А теперь прощайте!
— Прощайте, полковник. Будем надеяться, что вы скоро вернетесь к нам.
С этими словами Вальтер круто повернул лошадь и дал ей шпоры. Когда он вернулся в Майерскоф, Горнби доложил ему, что с ним желает говорить отец Джонсон, который ждет его в своей комнате.
К удивлению своему Вальтер застал священника в самом радостном настроении.
— Я получил хорошие вести, — сказал он. — Полковник Паркер и доктор Бромфильд уже не в Ньюгете.
— Это удивительное известие! — воскликнул Вальтер. — Впрочем, доктор Бромфильд горазд на все, да и полковник Паркер ему не уступит. Очевидно, мы скоро увидим их здесь в Ланкашире.
— Они уже в Ланкашире, — продолжал священник, — и, по-видимому, недалеко от нас.
Заинтересованный этими словами, Вальтер вопросительно поглядел на собеседника.
— Они здесь?
Отец Джонсон встал с своего кресла и отворил потайную дверь. Оба беглеца вышли из своего убежища.
Вальтер горячо пожал им руки.
— Мог ли я думать, что снова увижусь с вами после того, как мы расстались в гостинице «Королева»? — сказал он. — Но как вам удалось вырваться из Ньюгетской тюрьмы? Верно, кто-нибудь из тюремщиков выпустил вас на волю?
— Это сделали пятьдесят гиней, — отвечал доктор Бромфильд.
— Из Лондона мы прямо направились в Майерскоф, — прибавил полковник Паркер. — Мы были уверены» что полковник Тильдеслей окажет нам радушный прием.
— Полковник только что уехал к сэру Фенвику, — сказал Вальтер.
— Я им уже об этом говорил, — заметил отец Джонсон. — Но это все равно. В его отсутствие я могу от его имени предложить убежище нашим добрым друзьям.
В это время послышался стук в дверь. В комнату вошел Горнби и доложил, что мисс Тильдеслей будет очень рада видеть гостей и что прибыла миссис Стандиш в сопровождении мистера Роджера Дикконсона.
— Очень рад, очень рад, — заговорил доктор. — Дикконсон мой старый приятель. Он главный винт всего заговора.
— Не очень-то радуйтесь, — заметил полковник Паркер. — У него, кажется, есть что-то на уме.
Полковник Паркер и доктор Бромфильд были встречены Беатрисой очень сердечно. С миссис Стандиш и ее спутником оба были уже знакомы.
Несмотря на свои немолодые годы, миссис Стандиш была замечательно красива. Она держала себя со всеми любезно, но в высшей степени сухо.
Роджеру Дикконсону было лет сорок. Наружность его ничем не обращала на себя внимания. Несмотря на простоту, с которой он держал себя, видно было, что он хорошо воспитан и наделен острой проницательностью. Как и его старший брат, Вильям Дикконсон, он был ярым якобитом и участвовал во всех заговорах, имевших целью вернуть корону Иакову.
При тогдашнем положении вещей он чрезвычайно беспокоился за брата, которому угрожал арест. В Майерскоф он приехал для того, чтобы посоветоваться с капитаном Кросби. Он был, видимо, очень рад, что застал здесь двух соратников, которые также могли дать ему полезный совет.
Маленькое общество якобитов уселось около широкого окна и принялось обсуждать положение дел.
— У меня есть план, — быстро заговорил Дикконсон, — который я хотел бы предложить вашему вниманию прежде, чем приводить его в исполнение. Я узнал от сыщика, некоего Джона Таффа, — вы, вероятно, о нем уже слышали, — что в случае, если наши друзья будут арестованы и преданы суду, главным свидетелем против них будет этот вероломный негодяй Лент.
— Для этой цели он и был нанят Аароном Смитом, — заметил Вальтер. — Но продолжайте, пожалуйста.
— Я узнал от Таффа, что Лент не знает в лицо многих, кому грозит арест. Ему известны только Тильдеслей и Тоунлей, которые теперь спаслись бегством. Других он никогда не видел.
— А видел он вашего брата Вильяма? — спросил Дикконсона Вальтер.
— Нет. Точно так же он никогда не видал и меня, — отвечал Роджер. — Он не знает в лицо и других наших друзей, которым предстоит попасть под суд.
— А между тем Лент будет свидетелем против них! — воскликнул доктор Бромфильд.
— Он, впрочем, уверяет, что на суде он покажет всю правду, — продолжал Роджер. — Этот негодяй теперь в Манчестере, где живет в гостинице «Бычья Голова» под именем Никласа Ричби. Здесь он старается найти себе кого-нибудь, кто мог бы показать ему намеченные им жертвы. Я выдал себя за шпиона и имею к нему рекомендательное письмо от Таффа, который поможет мне осуществить мой замысел. Я явлюсь к нему переодетым, под ложным именем, и, конечно, если только представится малейшая возможность, проведу его.
— Вы хотите указать ему совершенно других лиц? — спросил полковник Паркер.
— Именно, — отвечал Роджер. — Я хочу внушить ему, что, например, сэр Вильям Джерард есть Роуланд Станлей и так далее.
— Вы предполагаете ввести его к ним в дом? — спросил Бромфильд.
— Нет. Их всех под каким-нибудь предлогом привезет в Манчестер мой брат, — отвечал Дикконсон.
— Это, конечно, потребует меньше, времени и хлопот, да и успех будет вернее, — заметил Вальтер. — Когда вы отправляетесь в Манчестер?
— Думаю ехать как можно скорее. Я захватил с собою нужный для переодевания костюм. Могу я попросить у вас лошадь?
— Конечно, — отвечал Вальтер. — Полковник Тильдеслей дал бы вам ее с удовольствием. То же самое я решаюсь сделать за него.
— В таком случае нечего откладывать дело, — сказал Роджер. — Нужно только проститься с дамами.
Вальтер повел его к Беатрисе, беседовавшей со своей гостьей, и объяснил ей вкратце причину столь внезапного отъезда Дикконсона.
Узнав о задуманной хитрости, обе дамы весело рассмеялись и пожелали Дикконсону полного успеха.
— Если вы проведете этого Лента, то заслужите горячую благодарность всей нашей партии, — сказала Беатриса. — Вы накажете этого негодяя и освободите многих от угрожающей опасности.
Вальтер позвал Горнби и приказал ему отнести в комнату Дикконсона чемодан, который тот привез с собой. Через несколько минут оттуда вышел настоящий крестьянин весьма почтенного вида. Шляпа, сапоги и весь костюм был как раз такой, какой носили местные крестьяне.
Не откладывая дела, переодетый Дикконсон вскочил на сильную лошадь, приготовленную ему по распоряжению Вальтера, и под именем Питера Кромптона пустился в Манчестер.
Вскоре уехала и миссис Стандиш, обещая Беатрисе не забывать ее и время от времени навещать опустевший Майерскоф.