Легкая дымка над Днепром напоминала разлитое на воде молоко. Постепенно испаряясь, она поднималась вверх, обнажая могучее тело старого Исполина. Первые лучи солнца, пробиваясь из-за скал, окрашивали небо в ярко-оранжевый цвет. Парившие в воздухе чайки, раздраженно покрикивали скрипучими голосами, недовольные тем, что их побеспокоили в такую рань, не позволив им, как следует выспаться.
Запорожское войско выступало в поход. Основные силы переправились на правый берег еще вчера вечером. И как только месяц перевалил за половину своего ночного пути, казаки начали выстраиваться в походную колонну. Полк Голованя двигался в авангарде. Они выступили раньше всей армии. Впереди, рядом с боевым знаменем, ехал полковник Головань. За ним - сотник Яворной и остальные старшины полка. Кавалеристы двигались по трое в шеренге. Отряд держал направление к западной границе Украины, на Чигирин. Как только последние всадники скрылись за краем поля, Гетьман скомандовал общее построение основных сил:
- Впереди пойдет ополчение. По четыре человека в шеренгу становись! Да поскорее, хлопцы. Привыкай к военному порядку.
Это были в основном селяне, убежавшие из панской неволи. Вооружение их состояло из кос, топоров и цепов. Кое у кого были сабли и копья, очевидно добытые в предыдущих схватках.
- Следующей пойдет пехота. Полковник Череда, командуй здесь. А я к обозу поеду,- проговорил Гетьман и, хлестнув коня, помчался в конец всего войска. Увидев хорунжего Колоду, Шульга подозвал его к себе:
- Ну, что казну вывезли?
- Почто всю, Батько Гетьман. Оставили только на расходы в крепости,- бодро ответил Степан.
- А охраны достаточно?- поинтересовался Шульга.
- Полсотни казаков, хватит, Батько, не беспокойтесь.
Гетьман стегнул коня и продолжил свой путь.
- Вперед руш!- приказал Череда, и ополчение с пехотой тронулись с места, занимая дорогу там, где недавно двигался полк Голованя.
Кавалерия стала строиться на территории, где только что стояли пешие воины. Это была основная ударная сила Запорожцев. Командовал ею в походе
атаман Незайманьковского куреня Микола Кулиш.
Впереди развернули хоругви. Как только первые курени были готовы, Кулиш крикнул: "Вперед, браты"! И казаки, слегка тронув поводья, пустили коней шагом. По мере того, как место освобождалось, его занимали другие курени и догоняли ушедших вперед.
Шульга подъехал к обозу. Командовал арьергардом Максим Погребняк. Этот полковник слыл лучшим пушкарем на Сичи.
- Максим, сколько пушек погрузили на телеги?- спросил Иван.
- Тридцать штук, пан Гетьман, все, что переправили из крепости. Там им пять оставили для обороны.
- Хорошо, смотри полковник. У меня на тебя большая надежда есть.
- Так разве я тебя, когда подводил, Иван?- удивился Погребняк.
- Поэтому на тебя и надеюсь, что не подводил,- улыбаясь, проговорил Шульга.
На подводы погрузили провиант, боезапас, накрыв его сверху сложенными шатрами на случай дождя. Телеги отъезжали одна за другой, вытягиваясь в обозную линию.
Шульга подъехал к сотнику Черняку, который уже не раз выполнял обязанности коменданта крепости, когда казаки уходили в поход. Гетьман доверял ему и одобрял умение сотника хорошо исполнять порученное ему дело.
- Ей Богу, Батько, последний раз соглашаюсь остаться на Сичи, когда все уходят на войну. Та, что я за казак такой, что в поход не хожу,- жаловался Черняк.
- Да я только тебе и могу доверить крепость, когда меня нет на Запорожье. Ну, не на кого мне другого оставить,- объяснял сотнику Гетьман.- Ты здесь такое же важное дело решаешь, как и мы в бою. Цель-то у нас одна. Неужели не понимаешь?
Сотник только кашлянул и ничего не ответил.
- Ничего, не переживай, придет и твое время в бою
саблей махать,- успокаивал Черняка Шульга,- в этот раз тебе будет полегче. Казначей, писарь и другие водомуты с нами ушли.
- Ты там, Батьку, поосторожней. От этих всякого можно ожидать,- посоветовал сотник.
- Ничего, у меня не забалуют. Окоротим голубчиков, если понадобится. Ну, все, бывай, старый друже.
Гетьман с Черняком обнялись на прощанье. Шульга пустил коня наметом, догоняя атамана Кулиша.
Войско растянулось на всю степь, какую только можно было охватить взглядом.
- А чего это, хлопцы, вы молчите? А ну, песню давай, а то сейчас позасыпаете, ей Богу,- проговорил полковник Череда. И, шедшее впереди ополчение, затянуло песню:
Песня разлилась над степью, заглушая голос природы. Птицы и звери притихли. Даже ковыль перестал шуметь под ветром, слушая о наболевшем горе в людських душах.