В эту ночь Лиза уснула поздно. Перед сном она долго молилась за мать и за Кролика. Она улеглась на свой широкий диван, натянула одеяло до подбородка. На стене, над самой подушкой, красная гвоздика обоев вдруг напомнила ей рот матери. Лиза подняла голову и с влюбленной, страстной нежностью прижала губы к гвоздике.
«Мама, мамочка».
Опять в груди зашевелилось и заныло свое горе, не жалость, не сострадание, а своя живая боль. Лиза прижала руку к сердцу.
«Не стучи так. Все пройдет. Мама вернется. И я напишу ей. Да, да, как мне раньше не пришло в голову. Я напишу. Я все напишу».
Она вытянулась под одеялом, положила голову на подушку и закрыла глаза.
«Я напишу. Я все напишу».
Стало тихо, почти радостно. Еще ничего не потеряно. Все еще будет хорошо. Лиза, улыбаясь, сочиняла письмо.
«Милая моя мамочка, дорогая моя мамочка, ты еще не знаешь. Я взрослая, я не ребенок больше. И я люблю тебя больше всего на свете. Я всю свою жизнь отдам тебе».
Письмо было длинное. Лиза повторяла его наизусть.
«До утра забуду. Лучше написать сейчас же», — она сбросила одеяло, зажгла свет и не одеваясь, в одной рубашке, подтянув повыше босые, зябнувшие ноги, уселась к столу. Она писала быстро, дрожа от радости, холода и волнения.
«Наверно, много ошибок, — озабоченно подумала она. — Так трудно писать по-русски. Но по-русски лучше, нежнее. Мама простит». Она сложила исписанные листки и не перечитывая вложила их в конверт.
«Как только получу мамин адрес, пошлю», — она бросилась в кровать, поцеловала красную гвоздику на обоях.
«Спокойной ночи, мамочка. Ты едешь. Ты не знаешь, а скоро получишь письмо», — и, натянув одеяло, сейчас же заснула.
На третий день пришла открытка.
«Дорогая Лизочка, тут чудно и очень весело. Как жаль, что ты не со мной. Крепко целую тебя и Колю. Пиши. Мой адрес…»
На другой стороне, поперек через небо и море, стояло: «Ради Бога, не забудь называть меня в письмах Наташей». «Наташей» было подчеркнуто.
Лиза прочла открытку, повертела ее в руке. Потом отперла шкаф, достала свое письмо и разорвала его на мелкие клочки. Ведь письмо писалось маме. А Наташе можно будет как-нибудь на днях послать открытку.
Лиза побежала вниз. Николай пил кофе в столовой.
— Вот, «она» пишет…
Николай презрительно фыркнул.
— Веселится? Что же, пускай. И мы здесь по ней не скучаем. Только денег могла бы побольше оставить.
Лиза кивнула.
С этого дня она больше не вспоминала о матери и даже в спальную к ней избегала заходить.
В ту зиму, зиму 28-го года, в Париже было очень холодно. Замерзшая земля на дорожках сада по утрам скрипела под Лизиными ногами.
Лиза ходила в лицей, в лицее было скучно, но дома было еще скучнее. Она жила как будто совсем одна. Николай пропадал целыми днями, возвращался ночью, когда она спала. Они с Андреем вечно шептались о чем-то и уже не звали ее с собой. Лизе теперь и не хотелось ездить по ресторанам, она чувствовал себя слабой, усталой, ко всему безразличной. Только бы сидеть с книгой у камина. Даже Одэт не было. Одэт уехала к бабушке в Бордо. Но об Одэт Лиза не думала.
Лиза возвращалась домой из лицея. Тяжелый портфель оттягивал руку. Ноги зябли в тонких чулках.
«Это все пустяки», — она подняла воротник своего короткого пальто с золотыми пуговицами, глубже надвинула берет. Не надо обращать внимания.
На тротуаре лежал белый картонный кружок, Лиза подняла его и, размахнувшись, бросила вверх. Он высоко взлетел в морозном прозрачном воздухе. «Как белый голубь», — подумала она и оглянулась назад.
Прямо к ней шел Андрей.
Лиза обрадовалась.
— Здравствуй. Ты из школы?
— Я бросил. Не хожу больше.
— Почему?
— Надоело, — он пожал плечами. — И Николай тоже бросил.
— Это нехорошо, — сказала Лиза серьезно. — Что же дальше? Вас оставят на второй год, исключат.
— Ну и пусть. Что там о будущем думать.
— А тетка твоя?
— Она не знает.
Лиза поежилась.
— Очень холодно. Хочешь, побежим. До дома близко. Дай руку.
Андрей бежал слишком быстро. Лиза не могла поспеть за ним.
Он тащил ее за руку. Она спотыкалась.
— Оставь, оставь, не могу.
Он толкнул калитку.
— Скользко. Упаду.
Но они уже стояли на крыльце.
— Ах, весело, — Лиза вошла в прихожую, бросила портфель и пальто на стул. — Идем скорее ко мне, затопим камин.
Он снимал пальто. Она поднялась на носки и поцеловала его.
— Какие у тебя холодные уши. Целуешь, будто мороженое ешь. Как хорошо, что я тебя встретила. Мы очень давно не были одни.