Она долго надевала пальто, не попадая в рукава. Страх сжал ей горло, пробежал вниз по рукам, по груди, по спине, докатился до колен, и ноги стали слабыми и пустыми, будто из них вынули кости. Не было сил стоять, ноги уже не держали ее, хотелось опуститься на пол. Но страх гулко стучал в груди: «Нельзя, нельзя. Упадешь, пропадешь».
Она метнулась к выходу. Николай преградил ей дорогу.
— А шляпа, перчатки?
Она протянула дрожащую руку за беретом. Он открыл ей дверь.
— Ну, иди. И помни.
Она прошла мимо него, думая только о том, чтобы не упасть.
— Не пускай никого в дом.
Дверь захлопнулась.
Легкий, почти весенний ветер ударил ей в лицо. Цепляясь за перила, она спустилась в сад.
«Что это? Зачем я тут?»
Она села, крепко держась за спинку скамьи.
Деревья наклонились над ней, закачались и тихо поплыли. И небо качнулось, заколебалось и серым, густым, холодным туманом медленно спустилось на дом, на сад, на Лизу. Лизе казалось, что она не в саду, а на дне реки, и не туман, а вода кругом.
Она вздохнула, и туман, как вода, хлынул в ее открытый рот. Она хотела крикнуть и захлебнулась туманом. Туман проник в ее сердце, туман заволок ее мозг. И уже не было ни страшно, ни мучительно.
Она положила голову на спинку скамьи. Это только сон. Это снится мне.
В серый, густой туман медленно, беззвучно, как большая рыба, въехал длинный черный автомобиль. Круглые, большие фонари, похожие на рыбьи глаза, ярко светили.
«Это сон, — смутно подумала Лиза, — это мне снится. И туман, и сад, и автомобиль».
Автомобиль подъехал к самому забору и остановился. Из него вышел высокий человек в сером пальто. Он открыл калитку. Это сон. Но из сна, из тумана выплыло бледное, страшное лицо Николая и хриплый голос сказал над самым ее ухом:
— Не пускай никого в дом.
Она вскочила, и ее сон сразу перешел в действительность. Или, может быть, действительность перешла в ее сон.
— Что вам надо? — крикнула она.
— Здесь живут русские? — спросил человек в сером пальто.
— Какие русские?
Он шагнул к ней в темноте, вглядываясь в нее с трудом.
— Да, это вы, — сказал он по-французски. — Вы были тогда в ресторане с Кромуэлем.
— Вы тот. Вы двоюродный брат Крома.
Она тоже узнала его.
Он кивнул. Деревья тихо качались над его головой. Свет непотушенных автомобильных фонарей прорезал двумя белыми полосами черный сад.
— Да. Видите ли, я хотел узнать, спросить. Кром ушел из дому вчера ночью и не возвращался больше. Он не был у вас?
— Нет, — сказала Лиза быстро. — Мы уже больше месяца не видели Крома.
«Нельзя, чтобы он узнал, что Кром у нас», — неслось в ее голове.
— Он ушел и не возвращался. Его всюду искали. Заявили в полицию.
— В полицию? — переспросила она.
— Да. Я вспомнил, что вы его друзья. Он мне как-то сказал ваш адрес. Фамилию я забыл. Я думал, может быть он у вас.
— Нет. Кром не приходил к нам с той ночи в ресторане.
Она покачала головой.
Он наклонился к ней. Она увидела, что он улыбается.
— Вы, помните, мне тогда показали язык?
— Я была очень зла на вас. Простите.
Он рассмеялся.
— Какая вы забавная. Мне вы тогда показались взрослой, а вы совсем ребенок.
— Это от платья.
— Но я сразу разглядел, что вы очень хорошенькая.
Она ничего не ответила.
— Что вы делали так поздно в саду? Холодно. Вы простудитесь. Идите домой.
— У меня нет ключа. Я не могу попасть домой. Дома никого нет. Я жду брата.
Он взял ее за руку.
— Вам нельзя здесь оставаться. Вы замерзнете. У вас уже совсем ледяные пальцы. Поедемте в какое-нибудь кафе. Вы выпьете там грог[133], согреетесь.
Она покачала головой.
— Нет. Мне надо ждать брата.