Оля обхватила ее шею.
— Я ждала тебя, мамочка.
Мама, смеясь и плача, вынула ее из постели.
— Теперь уже никогда не расстанемся.
Она торопливо надела на нее красное платье.
«Какое безобразное, сейчас же другое купим». Дрожащими пальцами зашнуровывала Олины сапожки и, закутав ее в свою шубу, понесла вниз по лестнице.
Внизу стояла хозяйка отеля, загораживая им дорогу.
— Мадам, я не могу позволить унести ребенка.
Веки Анны Николаевны забились, как крылья бабочки, по щекам побежали слезы.
— Ради Бога, умоляю вас, ради Бога, — она протянула хозяйке свою сумочку. — Возьмите. Я пришлю вам еще завтра. Только позвольте.
Хозяйка громко высморкалась.
— Хорошо, идите, мадам. Я не имею права. Но я сама мать.
Дверь распахнулась перед ними. Но не серебряные сани, а длинный черный автомобиль стоял перед подъездом. Значит, так и надо. Так еще лучше, смутно мелькнуло в Олиной голове. Шофер помог им сесть. Дома и улицы побежали перед глазами. Мамины руки крепко обнимали Олю, мамины губы нежно целовали ее. Все было так, как она мечтала. Только не было ни холода, ни снега.
Автомобиль остановился. Анна Николаевна ввела Олю в магазин.
Улыбающиеся приказчицы поставили Олю на прилавок, как куклу, и стали быстро снимать с нее старое серое пальтишко, вязаный капор, безобразное красное платье. Через минуту Оля стояла на прилавке в розовом легком платье, в розовой шубке с горностаевым воротником, в розовой шляпе. И в зеркале отражалась прелестная, нарядная девочка.
Оля взглянула на мать.
Анна Николаевна рассмеялась и поставила Олю на пол.
— Да. Ты была замарашкой, а теперь будешь принцессой. Дай ручку, маленькая моя Золушка. Идем.
Несколько шагов влево, три ступеньки наверх и вот уже не магазин, а рай.
Оля остановилась, зажмурилась и прижалась к маминым коленям.
Да, это — рай. Прямо с потолка на зеленом шнурке свешивается большая обезьяна в красной феске. На полках рядами сидят куклы. На полу грудами лежат автомобили и аэропланы и рядом с ними львы, собаки и барашки.
— Ну, Олечка, выбирай. Что тебе нравится?
Оля недоверчиво смотрит на маму.
— Неужели можно все, что захочу?
— Ну конечно, деточка.
Оля тычет пальцем в куклу и в аэроплан, в белого барашка.
— Вот это и это еще, — она задумывается. — И еще живого крокодила.
Анна Николаевна и приказчик смеются.
— Живого крокодила нельзя. Можно картонного.
Оля кивает.
— Хорошо. Пусть картонный. И еще бы я хотела, но тоже нельзя. Я хотела бы золотую рыбку. Живую. Но пусть дадут картонную.
— Нет, золотую рыбку можно живую.
Оля крепко сжимает мамины пальцы.
— Ту, из сказки. Чтобы ей желания говорить.
Анна Николаевна целует ее.
— Да, Олечка. Ту самую. Только желания говорить надо будет не рыбке, а мне. А ей я уже передам. И сразу все будет исполняться. Вот увидишь.
Приказчики вносят большие пакеты в автомобиль. Для мамы и Оли осталось совсем мало места. Оля ощупывает пакеты.
— Это баран. Это поезд. И все мое. Правда, мамочка?
Анна Николаевна обнимает ее.
— Все твое, а ты моя.
Оля трется щекой о мамину шубу.
— Куда мы теперь едем?
— Домой.
— Это где?
— Сейчас увидишь.
Автомобиль снова останавливается. Какой большой подъезд. И зеркала во всю стену.
Мама открывает дверцу в стеклянный ящик, входит в него с Олей, и ящик начинает медленно подниматься.
— Мамочка, куда мы? На небо?
— Лучше, чем на небо. Домой, к нам.