— Неужели? — ужасается Жанна. — И ты позволяешь?
— Как не позволить? Он сильный.
— Куда он целует тебя? В губы?
— Да, в губы. В шею. И колени.
Люка краснеет.
— Колени…
— Да. Сначала я боялась, но теперь…
— А если войдут?
— Тогда будет скандал, — спокойно говорит Ивонна. — Но что же я могу? Он сильный.
Жанна смотрит на Ивонну сбоку.
— А ты не врешь?
Ивонна возмущается.
— Честное слово. Хочешь, в воскресенье приведу его сюда?
— Приведи, непременно приведи.
Ивонна чувствует себя героиней.
— Ну а ты, Жанна. Неужели тебя еще никто не целовал?
Жанна грустно качает хорошенькой головкой.
— Нет, никто. А тебя, Люка?
Люка пожимает плечами.
— Я бы многое могла рассказать. И поинтереснее, чем Ивонна, только не вам, вы слишком глупы.
— Сама ты умна, — огрызается Ивонна. — Просто тебе стыдно, что рассказать нечего.
Люка снова пожимает плечами.
— Может быть, и есть что, да не тебе.
Они идут по прямой шуршащей рыжими листьями аллее. Вдали видны широкие ворота.
— Кто скорей до забора, — кричит Люка. — Раз, два, три, — и несется вперед. Минуту Жанна бежит рядом, плечом к плечу, потом топот ее ног слабеет, она отстает.
— Первая, я первая, — кричит Люка, держась за решетку. — А вы черепахи.
По улице мимо сада проезжает такси. Сквозь стекло на Люку смотрят черные, блестящие глаза. И рядом в глубине маленькая голубая шляпа, совсем как у Веры. Одна минута, и уже нет такси.
Арсений… Неужели Арсений и Вера?.. Или только показалось?.. Люка стоит около забора и смотрит вслед такси. Неужели это был он?..
Жанна дергает Люку за руку.
— Что же ты не отвечаешь. Хочешь играть в Линдберга?
Самовар шумит на белой скатерти. Рядом с вазочкой с вишневым вареньем мотки красного, синего и желтого шелка. Вера молча шьет, наклонив темную, гладко причесанную голову. Владимир Иванович влюбленно смотрит на нее.
— Сегодня был чудный день. Вы гуляли, Вера Алексеевна?
— Да, гуляла, — Вера внимательно считает стежки, не поднимая глаз.
Люка ставит чашку на блюдце.
— А я была в Люксембургском саду. Скажи, Вера, ты не проезжала мимо в такси? С Арсением Николаевичем?
— Я?.. — Вера резко поворачивается к сестре. Ножницы со звоном летят на пол. — Я? С Арсением Николаевичем?.. Ты с ума сошла.
— Чего ты сердишься? Мне показалось издали. Шляпа голубая, совсем как у тебя.
Вера густо краснеет.
— Мало ли в Париже голубых шляп. Я сегодня вообще не выходила.
— Но как же ты только что говорила, что гуляла?
Вера еще больше краснеет.
— Я не гуляла, я ходила за работой в мастерскую. Арсения Николаевича я с лета не видела. И какое тебе дело?..
— Я ничего… Мне только показалось. Голубая шляпа совсем как твоя. И…
— Отстань. Как ты смеешь приставать, змееныш?..
Вера встает, шумно отодвигает стул и уходит, хлопнув дверью. Щелкает ключ.
— Ну вот, — огорченно говорит Владимир Иванович. — Как нехорошо вышло.
Екатерина Львовна старается казаться спокойной.
— Вера так нервна. Вы ее извините, пожалуйста. Я иногда просто не понимаю, что с ней.
— Нервы, должно быть, малокровие. И Вера Алексеевна слишком много работает.