Кем бы там ни был в прошлом Михал Святославич, но личное время своих юных подопечных он соблюдал «от и до». Валька уселся за компьютер — пошарить в Интернете по старой привычке, включил запись ансамбля «Песняры» — последнее время в нём проснулся интерес к народной белорусской музыке. Витька какое-то время перебирал снаряжение, потом позвонил в село Альке, но не застал её и в конце концов отправился в кабинет к леснику.
— Можно? — поинтересовался он, останавливаясь в дверях. Михал Святославич, сидевший над какими-то графиками, в которых мальчишки ещё только начали разбираться, кивнул и поднял голову:
— Конечно. Что там у тебя?
— Скажите, Михал Святославич… — Витька помедлил, даже поморщился. — Скажите… вам снятся те, кого вы убили?
Лесник ответил не сразу. Он довольно долго смотрел на мальчишку, который покусывал губу, не отводя своих глаз. Потом спросил негромко:
— А тебе снятся?
— Нет, — покачал головой Витька. — Но это же и есть неправильно. Они ведь были какие-никакие, а люди, так…
— «Люди», — брезгливо оборвал его Михал Святославич. — Мне иногда снятся убитые мной, да. И знаете, мальчишки — бывает, что мы говорим во сне, как старые приятели. Потому что далеко не все те, кого я убивал, были плохими людьми. Парадокс, но это так. Образно говоря — у них была душа. А какая там душа у тех, о ком ты рассказывал, Виктор? Какие они тебе — «люди»? Не марай этого слова, мальчик… Такие со смертью уходят насовсем. И никогда не смогут вернуться на землю ни в каком обличье, ни по какой вере. Поэтому они так боятся смерти… Вот что — иди-ка сюда, бери стул…
…Уже минут пять Валька тупо смотрел на экран с заставкой «Яндекса». Глаза мальчишки были неподвижны… но вот он сморгнул, поднял руки и быстро набрал в окне поисковика:
Валентин Каховский
Вы искали Валентин Каховский? — уточнил проводник. Валька щёлкнул мышью свою фамилию — и на экране мгновенно развернулся сайт какой-то всемирной поисковой организации.
Отшатнувшись, Валька приглушённо вскрикнул.
С большого цветного фото смотрел он сам.
Ниже его фотки шёл текст:
РАЗЫСКИВАЕТСЯ ПРОПАВШИЙ РЕБЁНОК!
Валя Каховский, 14 лет.
Пропал по дороге из школы домой в городе Воронеж 14 мая 2006 года.
Родителям ничего не известно о местопребывании сына.
Мальчик неуравновешен психически,
способен на странные поступки и фантазии,
уже не раз убегал из дома.
Предположительно,
и на этот раз имел место побег.
Помогите вернуть мальчика домой!
Его примут в любом из отделений милиции.
Контактный телефон для звонков: 89096357892
Валька узнал фото. Его носила в бумажнике мама. Он всегда сердился на неё и стеснялся этой привычки матери…
— Михал Святославич! — позвал Валька, не отворачиваясь от экрана. Послышались шаги; вошедший лесник вопросительно поднял брови, но тут же молча наклонился к экрану. Хмыкнул. — Михал Святославич, — голос Вальки дрогнул, но он справился с собой, — у вас в Белоруссии много пользователей Интернета?
— Немало, — равнодушно ответил лесник, — около десяти процентов. Но не беспокойся. Вероятность, что тебя тут опознают, а тем более — сдадут по этому портрету, — он кивнул на экран, — равна если не нулю, то стремится к нему.
— Они говорят от имени моих родителей, — с тихим бешенством сказал Валька. — Как будто те дома и ждут меня. Беспокоятся, что я убежал. Сссс… — он переглотнул и твёрдо выговорил: — Сволочи.
— Это не открытие, — спокойно подтвердил Михал Святославич. Но не смог сохранить спокойствия, когда мальчишка поднял на него страдающие глаза.
— Михал Святославич, — тихо сказал Валька, — что они делают с мамой и отцом?
— Думаю, что физически — ничего особо страшного, — ответил лесник. И вдруг резко наклонился к экрану…
Заставка смазалась. Закрутились странные цветные пятна, спирали, фонтаны. На их фоне поплыла ярко-зелёная строчка:
Валя Каховский, не отключайся. Тебя ждут родители. Сообщи, где ты. Мы поможем тебе добраться к ним.
— Не смотри! — коротко крикнул Ельжевский. И ударил локтем по экрану.
Компьютер взорвался с резким хлопком. В комнату влетел Витька. Ельжевский сбросил компьютер со стола и сказал:
— Быстро — вынести и сжечь. Всё оборудование. Через два дня привезу новое… — он вытер с лица крупный пот и улыбнулся мальчишкам, которые просто окаменели: Валька — в кресле, Витька — у двери. — Ерунда. Успели… Валентин, — Валька встал. — Вообще-то надо бы тебя наказать, но я тоже повёл себя, как болван…
— Простите, — тихо сказал Валька, краснея и опуская голову. — Я… мне отец говорил… но я… Простите. Я очень хочу… — он мотнул головой и не договорил.
Оказывается, начать очень трудно. Валька уже час сидел перед листом картона и то морщился, то закрывал глаза, то тихо ругался. За окнами собиралось темнеть. После случая с компьютером Вальку буквально арканом потянуло рисовать, он всё приготовил… и вдруг понял, что не знает, что рисовать. Витьку он выгнал, и тот, обидевшись, ушёл с Ельжевским стрелять по мишеням.
— Я просто разучился, — объявил Валька листу и зло мазнул по нему сверху вниз кистью, наугад сунутой в алую акварель. На картоне зажглась огненная полоса.
Валька замер…
…Когда в полодиннадцатого Ельжевский и Витька вошли в комнату мальчишек, Валька спал одетый, лежа животом на неразобранной кровати. Руки у него были перепачканы краской, брови во сне сведены и лицо имело суровое выражение. Витька нацелился отвесить другу пинка, но Михал Святославич остановил его:
— Подожди… Смотри.
— Ухххх! — вырвалось у Витьки.
Он впервые увидел, как рисует друг.
Три картона были расставлены на подоконниках и стуле. Мужчина и мальчик тихо подошли к первому.
На картине был горящий город. Большой город, мегаполис. Он горел не просто, а как-то так, что становилось ясно: никого живого там нет и быть не может. Горел сразу весь. Целиком. На переднем плане стоял, прижимая к груди порванного плюшевого мишку, мальчик лет 6–7, в грязной рваной пижаме, босиком. Перепачканное лицо пересекала глубокая царапина, но она почти не замечалась на фоне глаз мальчишки — в них отражалось бесконечное пламя.
Остался один — подписал Валька картину.
…я хочу и могу быть ЖИВЫМ- называлась другая картина. Шёл какой-то праздник, в ярко освещённом зале с накрытыми столами играл оркестр, танцевали пары, ходили и разговаривал хорошо одетые люди…За большим окном, распластавшись по нему, прижавшись носом и ладонями, стоял мальчишка лет двенадцати, ясно видно — беспризорник. Он улыбался, глядя на чужое веселье без зависти, с искренним восторгом. Никто не смотрел в его сторону, только около входа холёный мужчина что-то говорил приоткрывшему дверь охраннику, показывая на мальчишку — да стоящие возле одного из столиков девчонка и мальчишка на пару лет постарше беспризорника смотрели на него через стекло с непонятным выражением на лицах. И почему-то становилось ясно: сейчас девчонка громко крикнет: «Не надо!» — ну, или что-то вроде этого, а мальчишка встанет на пути охранника…
По широкой дороге под голубым небом, между зеленеющих рощ, шёл оборванный парнишка в разодранной, грязной военной форме, с автоматом в разбитой в кровь руке. Его лицо было бы страшным — закопченное, залитое кровью, со спалёнными ресницами и бровями… если бы не изумлённые, неверящие и радостные, широко-широко распахнутые синие глаза. А впереди — там, куда он шёл — поднимались сияющие стены и башни, и сюда, к нему, мчались на крылатых конях две прекрасные девушки в блестящих латах и шлемах — они смеялись, вились с ветром золотые волосы, руки приветственно поднимались вверх…
Под небом голубым — подписал Валька этот лист.
— Как здорово, — просто и искренне сказал Витька.
— Да, — эхом откликнулся Михал Святославич. — Здорово… Ложись-ка спать, а я пока его аккуратно разбужу.
— Не надо, — сказал Витька. — Это у него от нервов, так бывает. Пусть спит.
— Ладно, — согласился лесник покладисто, — пусть.
То, что Витька не спит опять, Валька сообразил, проснувшись посреди ночи. Ни почему — просто открыл глаза и увидел потолок в лунных пятнах и шевелении теней. Вспомнил, как прилёг, любуясь на картины — и отрубился. И почти тут же Витька окликнул его:
— Ва-аль… Ты спишь?
«Ты хочешь ко мне приставать?» — завертелась на языке у Вальки шуточка, но он вовремя оборвал себя и ответил:
— Проснулся. А ты чего? — Витька не отозвался, и по этому молчанию Валька понял: — Ты что, про Алину думаешь, что ли? — ответом снова было молчание, окончательно укрепившее Вальку в его подозрении: — Влюбился? — коротко спросил он. — Совсем?
Витька вообще умер. Потом с его кровати раздалось:
— Я… А-га…
— Я тебе ничем помочь не могу, — серьёзно ответил Валька и повернулся на бок. Витька лежал на спине, опустив одну руку на пол. — У меня не было девчонки. Постоянной не было. Так… Я даже не знаю, как это — когда любишь. В смысле — девчонку.
— Ужасно, — отозвался Витька. — Всё горит, в башке концерт и спать невозможно. Она такая… Валь, она такая… она такая… такая… — Витька засмеялся в полутьме. — Я просто не знаю, почему она… Ну, за что мне она.
«Не знаешь?» — хотел спросить Валька. Но снова промолчал.
— Ну и люби, — немного грубовато сказал он. Потому что вдруг позавидовал Витьке. — Кто мешает? У тебя что, не было их, что ли?
Сказал — как будто сам же в дерьмо вляпался. Но Витька не обиделся. Он вздохнул:
— Да в том-то и дело, что были… Егор тогда шутил, что я никогда… а я ведь первый раз был… когда мне ещё только двенадцать…Она раза в три старше была…Только Валь. Разве это одно и то же?
— Прости, — прошептал Валька, чувствуя, как горит лицо. Но Витька и этого не заметил. Он продолжал:
— В том-то и всё дело, понимаешь? Если бы это просто трахаться, я бы так не…
Валька перевернулся на живот и с заминкой спросил:
— Ви-ить… Ты извини, я не в тему… А вот это. С женщинами… Это как?
— Да вообще-то приятно… — Витька усмехнулся, перекатил голову туда-сюда по подушке. — Просто приятно. Очень. Да ты сам потом поймёшь, чего рассказывать-то, всё равно не рассказать…Но трахаться и вот так — это разные вещи. Я рядом с ней вздохнуть лишний раз боюсь, ты понимаешь? Не знаю, куда руки-ноги девать, как дурак, честное слово! Сам на себя не похож… Но я знаю точно: когда я с ней — как будто не было ничего страшного и мерзкого в моей жизни. Понимаешь, Валь, я как будто совсем новый. Без капельки грязи.
— А она? — спросил Валька, приподнимаясь на локтях. — Она что?
— У девчонок разве поймёшь? — философски ответил Витька. — Не гонит… Вот, послушай, я про неё стихи сочинил… — и начал читать, не дожидаясь ответа Вальки. Впрочем, тот меньше всего был против… —
Научи меня верить, как ты! — Витька отчётливо передохнул и спросил: — Ну как?
— Она правда такая? — помолчав, вопросом ответил Валька.
— То-то и оно… — вздохнул Витька, сел и провёл ладонями по лицу, как правоверный мусульманин, проснувшийся к молитве. — Ладно… Я пойду погуляю. Может, успокоюсь.
— Погоди, — Валька тоже сел. — Я в одном старом журнале читал… Повесть такая была я даже названия не помню. Так вот там пионерский лагерь. И один мальчишка там отдыхал и влюбился в девчонку. Долго думал, что ей подарить — у неё как раз во время смены был день рождения. И никак не мог придумать. А потом по всему лагерю стали пропадать зеркала. Оказалось, он их крал, чтобы выложить на стене напротив окна девчоночьего корпуса поздравление с днём рождения. Так, чтобы солнце на них попало как раз во время подъёма утром. Раз — и надпись во всю стену горит…
Витька слушал внимательно. Потом спросил:
— Его посадили?
— Почему? — искренне изумился Валька. Витька тоже удивился:
— Ну, за столько краж.
— А… — с такой точки зрения Валька проблему не рассматривал. — Н…нет. Никто не узнал, кроме нескольких человек. А они ему даже помогли…
— А у него получилось? — снова спросил Витька. Валька покачал головой:
— Там не сказано… Просто так всё обрывается.
— Наверное, получилось. Раз он не побоялся так… — заключил Витька.
— Ладно, — Валька вздохнул. — Пошли вместе погуляем, я что-то тоже спать не хочу. Или…ты хочешь побыть один?
— Да нет, пошли, — согласился Витька.
Мальчишки вышли на крыльцо. Луна светила вовсю, дул тёплый ветерок, перешёптывались деревья. От этого шёпота становилось жутковато, и ребята нерешительно остановились на нижней ступеньке. Через двор неслышной деловитой тенью проскользнул Белок, зеленью блеснули его глаза — жутковатое очарование пропало.
Витька и Валька неспешно прошли к калитке. Росы на траве ещё не было, она казалась шелковистым тёплым ковром. Витька спросил, кладя руку на верхнюю перекладину:
— Как думаешь, днём он правду говорил?
— Наверное, да, — кивнул Валька. Витька повёл плечом, убил на руке комара:
— Но ведь так не бывает…
— Эх, Виктор, — вздохнул Валька, — откуда мы знаем, что бывает, что не бывает… Qui vivra verra…[30] Rien a faire[31], опыт приходит со временем.
— Слушай, — понизил голос Витька, — а давай попробуем взять этот талисман.
— Взять?! — Валька нахмурился. Витька ткнул его в плечо:
— Да на время, не навсегда же. Посмотрим, как он действует. Если действует.
— В смысле — без разрешения?! — Валька замотал головой. — Да ни за что. И не уговаривай.
— Здрыснул? — ехидно поинтересовался Витька.
— Я на слабо ещё в первом классе перестал покупаться. Сам не возьму и тебе не дам.
— А если я один возьму? Потом, тайком… Вдруг со мной что случится, и ты виноват будешь…
— З-з-з-з-зараза… — беспомощно выругался Валька…
…Тяжело дыша, мальчишки сдвинули головы над вещицей, которую держал в руке Витька. Валька не миг показалось, что многолучевые колёса вращаются в разные стороны… но это был лишь обман зрения.
— Ну и что? — разочарованно спросил Витька. — Я так и не понял, о чём ты думаешь, например. И вообще…
— Погоди, может, надо его луной осветить? — неуверенно сказал Валька, потому что Михал Святославич про луну не упоминал ни словом — просто надо же было что-то сказать, предположить… Он коснулся пальцами талисмана, лежащего на ладони Витьки, повернул его, другой рукой поправляя саму Витькину ладонь…
Поживём — увидим…
Ничего не поделаешь.