Хансен не торопился. Когда он чувствовал себя усталым — отдыхал, а если его привлекала местность — отдавал якорь и делал остановку.
Дальнейший путь «Мэри Джейн» проходил по Миссисипи, через Великие озера и, наконец, через Детройт снова в океан.
На палубе суденышка кое-что изменилось. Кошка, имевшая в своем активе путешествие в 8000 миль, ушла в послеродовой отпуск, а вакантное место на яхте занял её отпрыск — «Матросик».
Не спеша, но упорно Хансен приближался к мысу Горн, намереваясь победить его в трудном переходе с востока на запад, идя навстречу господствующим на этой акватории западным ветрам. Продвигаясь на юг, моряк посетил несколько южноамериканских портов, в том числе Буэнос-Айрес. Верный своим принципам, он писал: «Лучше не составлять детальных планов. Судьбе часто бывает угодно изменить их…»
Пройдя залив Ла-Плата, Хансен двинулся к самому грозному мысу. Сведения об этом переходе молодого и отважного моряка весьма скудны. Известно только, что, выйдя из Буэнос-Айреса, он обогнул мыс Горн, совершив этот подвиг в 1933 году, и после ста десяти дней необычайно трудного плавания пришел в порт Анкуд на чилийском острове Чилоэ Мыс Горн был побежден.
От Чилоэ моряк направился к порту Корраль. К несчастью, столь удачно начатое путешествие закончилось трагедией. Полагают, что несколько дней спустя после выхода «Мэри Джейн» из Анкуда яхта разбилась о скалы вблизи острова. Хансена никто и никогда больше уже не видел Остов яхты был обнаружен через несколько месяцев после трагического события.
Первые моряки-одиночки, которые пересекли Северную Атлантику, считали эту дорогу трудной и опасной. Не умаляя заслуг Енсена, Лоулора, Фрича и Блэкберна, надо сказать, что их парусники шли от Северной Америки к Европе в трудных, но все же благоприятных для плавания условиях. Преобладающие на этой трассе западные ветры, а также течение Гольфстрим, «бескорыстно» несущее каждую лодку к востоку, позволяют надеяться на успех рейса, несмотря на большую силу ветра и значительное волнение.
Однако неизмеримо труднее переход с востока на запад, обычно против ветра и всегда против течения.
Первым, кто предпринял такое путешествие, был английский капитан Роберт Д. Грэхем. Поначалу Грэхем намеревался направить свою небольшую яхту (на которой до тех пор он бороздил только прибрежные воды) к Ньюфаундленду южным путем вдоль Европейского континента и далее — через 20-е широты к Антильским островам и побережью Северной Америки.
Но благоприятное время года было упущено, и это заставило Грэхема выбрать более короткий, хотя и рискованный северный путь.
Яхта Грэхема «Эмануэль» имела 9 метров в длину, 2,6 метра в ширину, осадку — 1,5 метра, а парусность составляла около 40 квадратных метров.
19 мая 1933 года Грэхем, подготовившийся к трудному переходу, покидает Фалмут и направляется на юго-запад. Первые дни пути оказались очень тяжелыми. Множество судов, проходящих через пролив Святого Георга, затрудняло плавание и требовало от моряка неусыпного внимания. Измученный Грэхем вошел в залив Бантри и остановился в порту того же названия.
26 мая Грэхем продолжил рейс: пройдя через Северный пролив в Атлантику, он направился на запад, навстречу Гольфстриму. Становилось всё холоднее. Идя круто против ветра, «Эмануэль» с трудом пробивался вперед.
Упорно двигаясь к Ньюфаундленду, Грэхем преодолел 9 июня первую половину 2000-мильного пути. 17 июня яхта повстречалась с айсбергом.
Проделав тяжелый путь за двадцать пять дней, «Эмануэль» достиг Ньюфаундленда и 19 июня вошел в гавань Сент-Джонс. Хорошее время, которое показал Грэхем в этом трудном переходе, объясняется в значительной мере мореходными качествами «Эмануэля» и длиной судна («Эмануэль» — 9 метров, «Сентенниэл» — 6,1 метра).
К сожалению, об Эрвине Вебере, первом польском моряке-одиночке, долгое время ничего не было известно. Правда, его морские достижения, измеряемые по шкале 30-х годов (рейсы Ребелла, Жербо, Бернико), нельзя отнести к великим. И всё же надо признать, что 2000 миль одиночного океанского плавания Вебера заслуживают внимания.
Эрвин Вебер родился в 1907 году в Кракове. Двадцати пяти лет он окончил Львовский политехнический институт и, получив звание инженера-электрика, выехал на практику в Париж. Здесь он встречался с людьми, которые побывали в Полинезии, много читал о путешествиях и загорелся мечтой посетить овеянные романтикой острова.
Тщетны были уговоры родителей, оплачивавших пребывание Эрвина в Париже. Книги Конрада, Лондона и Жербо разожгли воображение молодого Вебера. Под предлогом поисков выгодной работы он в начале 1933 года отправляется в желанную Полинезию. Глядя в иллюминаторы своей каюты третьего класса, Вебер ещё и понятия не имел, что вскоре сам повторит на яхте путь своего кумира Жербо.
5 марта Вебер высаживается на Таити. Красота острова так очаровала его, что он безропотно переносит все тяготы и лишения, когда убеждается, что большие заработки в колониях не более чем миф. Он не отказывался ни от какой работы, лишь бы остаться в Полинезии, жить среди пальм и слышать шум океана. Именно в то время, не имея никаких средств, он твердо решает построить яхту и отправиться в одиночное плавание по океану. Решающую роль сыграла его встреча с Аленом Жербо. Знаменитый моряк, овеянный славой, но сторонящийся людей, как раз прибыл на Таити на своей яхте «Ален Жербо». Вероятно, молодой романтик и энтузиаст из далекой Польши произвел хорошее впечатление на Жербо, ибо этот нелюдим подружился с Вебером и разрешил бывать у него на яхте. Неопределенные замыслы Вебера быстро приняли конкретный характер, как только он увидел выставленную для продажи небольшую, но прочную яхту длиной 6,2 метра и шириной 2 метра. Он отказался от первоначального плана собственноручно построить яхту в Польше (предполагаемом пункте старта) и, воспользовавшись денежной поддержкой родителей, купил яхту, назвав ее «Фарис» («Смельчак»).
Вебер немедленно приступил к переделке яхты, пользуясь советами Жербо, одновременно изучая навигацию. На судне была установлена малая бизань, укреплена палуба и все приспособлено для океанского плавания. После переделки яхты общая площадь парусов составляла примерно 30 квадратных метров.
Пробные рейсы показали, что «Фарис» легок в управлении и хорошо держится на волнах. Оснащение яхты поглотило последние сбережения Вебера. Недостающее оборудование ему подарил Жербо (в том числе один из знаменитых хронометров с «Файеркреста»).
29 февраля 1936 года, после полудня, «Фарис» покидает Папеэте, неся на мачте польский флаг. «Я имею право распорядиться своей жизнью, как считаю нужным», — писал Вебер за несколько лет до этого. В тот день он поступил в соответствии со своим принципом.
Целью путешествия было посещение возможно большего числа островов южной части Тихого океана.
Когда наступала ночь, усталый моряк закреплял руль, чтобы яхта сама выдерживала курс, и спускался в маленькую каютку отдохнуть.
Первый этап пути к острову Хуахине составлял менее 100 миль, и «Фарис» прошел его за два дня без особых приключений, если не считать сильного шквала. Островитяне встретили польскую яхту со свойственным им гостеприимством. Веберу остров показался прелестным. После двухдневной стоянки мореплаватель отправился в дальнейший путь. Через острова Раиатеа и Тахаа он направился к Бора-Бора, пройдя по пути через несколько грозных шквалов, которые яхта отлично перенесла.
На Бора-Бора моряка встретили друзья. Здесь Вебер остановился на девять дней, побывал в селениях, проводил время с местными жителями и слушал их легенды.
21 марта «Фарис» отчалил от Бора-Бора. Теперь целью были находящиеся в 500 милях острова Кука. На этом отрезке пути начались первые серьезные испытания для яхты и её владельца. Через несколько часов после выхода в океан «Фарис» миновал атолл Маупити и взял курс на юго-запад. Вначале яхта шла с закрепленным рулем, но, убедившись, что яхта самостоятельно не выдерживает курса, Вёбер установил жесткий распорядок дня. Моряк вставал на рассвете и, совершив утренний туалет, ставил паруса и брался за румпель. Чтобы не останавливаться для приготовления пищи, моряк смастерил приспособление, позволявшее управлять яхтой из каюты. С заходом солнца вахта кончалась. Вебер клал яхту в дрейф, зажигал на мачте сигнальный фонарь и на шесть часов ложился спать. С каждым днем приобретался морской опыт. Спустя неделю после выхода из Бора-Бора «Фарис» миновал островок Митиаро, форпост архипелага Кука, а затем, медленно двигаясь вперед, несмотря на частые штили, прошел рядом с островом Атиу. 3 апреля, после тринадцати дней плавания, «Фарис» стал на якорь у острова Раротонга. Здесь Вебер задержался надолго. Посещение островов архипелага, ремонт яхты и изучение жизни полинезийцев заняли у него четыре месяца.
«Фарис» — яхта Вебера.
Трасса Вебера.
1 — Папеате (остров Таити); 2 — остров Бора-Бора; 3 — остров Раротонга (острова Кука); 4 — атолл Палмерстон (острова Кука); 5 — острова Самоа; 6 — острова Тонга; 7 — острова Фиджи; 8 — Окленд (Новая Зеландия); 9 — место поломки хронометра.
31 июля, запасшись радиоприемником, позволявшим ему принимать сигналы точного времени, Вебер направляется к атоллу Палмерстон. Путь в 300 миль, отделяющих Раротонгу от Палмерстона, занял десять дней. Причиной тому был шторм, во время которого «Фарис» продержался на плавучем якоре.
Инженер-электрик Вебер оказался неплохим навигатором. Правда, сначала его познания в навигации ограничивались теорией, но в пути он быстро приобрел практические навыки. По его словам, он успевал, отпустив румпель, взять из каюты секстан и хронометр и, опираясь на бизань, произвести три измерения высоты солнца, отмечая одновременно и показания хронометра, — и всё это прежде, чем яхта сойдет с курса. А затем, уже не спеша, держа одной рукой румпель, он делал вычисления. Эти расчеты для определения своего местоположения Вебер проводил два раза в день — утром и в полдень.
На Палмерстон «Фарис» прибыл 9 августа. Встретили его восторженно — «Фарис» был единственным судном, посетившим атолл за последние четырнадцать месяцев. Здесь закончилась первая часть рейса польского моряка по Тихому океану. За двадцать пять дней он проплыл около 1000 миль. После весьма радушного приема на атолле 20 августа «Фарис» двинулся к находившимся в 500 милях островам Самоа.
Теперь Вебер был уже не один. С ним на борту находился Джимми — сын местного вождя. По выходе в океан яхта, подгоняемая сильным пассатом, быстро приближалась к Восточному Самоа, куда и прибыла на пятый день плавания. Затем через острова Тонга и Фиджи наши приятели направились к Новой Зеландии. После двадцати двух суток тяжелого перехода в условиях плохой погоды мореплаватели прибыли в Окленд, преодолев 1200 миль.
В Окленде Вебер задержался. «Фарис» нуждался в ремонте, кроме того, моряк хотел кое-что изменить в оснащении. Яхту вытащили на берег. С помощью друзей Вебер подготовил судно к рейсу на острова Уоллис, где намеревался встретиться с Жербо.
В начале мая 1938 года Вебер снова вышел в одиночку в океан. «Фарис» взял курс на острова Тонга. Введенные усовершенствования в конструкции яхты и, конечно же, опыт, приобретенный в предыдущем плавании, не могли не сказаться. Держа курс на северо-восток, моряк без напряжения за десять дней прошел 500 миль. Однако в ночь с 17 па 18 мая налетел шторм, который пришлось переждать на плавучем якоре. Ветер всё усиливался, вспенивая огромные волны. Во время сильной качки разбился единственный хронометр, и моряк лишился возможности определять своё местоположение, что при плавании среди коварных коралловых рифов грозило катастрофой. Измученный Вебер решил вернуться в Новую Зеландию. Двигаясь навстречу ветрам, не раз переходившим в шторм, «Фарис» после трех недель плавания возвратился в Окленд.
На этом кончается мореходный список Эрвина Вебера. Он больше не возвращался на океанские пути одиночного плавания. И прошло целых 30 лет, пока другой польский моряк — Леонид Телига — совершил новое, уже более значительное плавание.
Луи Бернико можно отнести к числу наиболее знаменитых мореплавателей-яхтсменов. В 1936–1938 годах он в одиночку совершил кругосветное плавание в рекордно короткий для тех лет срок — за один год, девять месяцев и двадцать два дня.
Бернико родился в 1883 году в Бретани, славящейся своими отважными моряками и рыбаками. Выросший на берегах Атлантики, он уже в школьные годы ходил под парусами. Позже, когда Луи Бернико закончил мореходную школу, он служил на больших парусных судах и стал капитаном. Почти всю жизнь провел он на кораблях, постигая вершины мореходного искусства.
В 1934 году после выхода на пенсию он поселился в родных местах. Но размеренная и монотонная сухопутная жизнь была не по душе морскому волку. Воспоминания о далеких морях не давали ему покоя. Ещё в юности, зачитываясь книгами о морских путешествиях, он мечтал когда-нибудь сам отправиться в одиночку в просторы океана.
Бернико разработал проект яхты-одиночки и в 1935 году заказал её известной верфи в Карантеке. Яхта была названа «Анаит». Судно представляло собой бермудский шлюп 12,5 метра в длину, 3,5 метра в ширину, с осадкой 1,7 метра, с прочными обводами, целесообразной внутренней планировкой и с небольшим вспомогательным двигателем.
Предусмотрительный мореплаватель установил на палубе небольшую рулевую рубку, чтобы иметь возможность управлять яхтой в самую плохую погоду. На яхте размещались баки на 400 литров пресной воды и на 40 литров топлива для двигателя.
Тщательно скрывая свой замысел, без шумихи и лишних свидетелей 22 августа 1936 года Бернико выводит «Анаит» из Карантека и берет курс на юго-запад. Близкие друзья говорили Бернико, что первый и самый тяжелый шторм он уже пережил на суше, когда семья пыталась сначала отговорить его от «безумного намерения», а потом просто воспрепятствовать претворению его в жизнь. Однако всё закончилось благополучно.
Первоначально плавание не доставляло Бернико больших хлопот. Но вскоре возникли первые проблемы. В спешке и волнениях последних дней моряк не успел опробовать судно, и теперь приходилось за это расплачиваться. К сожалению, яхта не обладала способностью выдерживать курс, идя с закрепленным рулем, и Бернико был обречен на «вечную вахту». Пришлось отклониться от проложенного курса и временно прервать рейс. Стоянку в Фуншале на Мадейре Бернико использовал для ремонта. После короткой стоянки моряк отправился дальше. Бернико хорошо переносил одиночество. Впрочем, плавание в одиночку и не оставляло много свободного времени. Починка парусов, особенно грота, штурманские вычисления, приготовление пищи и множество других занятий поглощали всё время. Страдал он только от недосыпания, но это удел всех мореплавателей, путешествующих в одиночку.
Яхта упорно шла вперед, следуя по пути «Спрея». Миновав острова Зеленого Мыса, «Апаит» вошла в штилевую полосу, и вот здесь-то пригодился двигатель.
В тропиках корпус яхты быстро обрастал водорослями. Моряк пытался с помощью специальной щетки счищать эти наросты. Несмотря на огромный морской стаж, Бернико впервые так близко наблюдал жизнь океана.
Наконец после многих дней плавания показались долгожданные берега Южной Америки, и вскоре «Анаит», оставив справа по борту Ла-Плату, причалила к пристани Мар-дель-Плата. Пройдя 3000 миль по океану, моряк нуждался в отдыхе, а яхта — в ремонте.
Скромный и даже застенчивый по натуре, Бернико избегал шумихи и почестей и большую часть времени проводил на своем суденышке. В потрепанном костюме и старенькой фуражке он походил скорее на провинциального учителя, чем на овеянного славой мореплавателя.
22 декабря Бернико отправился в дальнейший путь. Он плыл вдоль берегов Аргентины. Здесь сильные, часто встречные ветры создавали ему немалые трудности.