Трасса Алена Бомбара.
1 — Монако; 2 — Балеарские острова; 3 — Гибралтарский пролив; 4 — Касабланка; 5 — Канарские острова; 6 — острова Зеленого Мыса; 7 — остров Барбадос.
В Средиземном море и в Атлантике у берегов Африки мимо «Еретика» проходило много судов. Большинство из них вообще не обратило внимания на резиновую лодку. Трудно рассчитывать, что тебя заметят с проходящего корабля, если даже нет средств сигнализации. Таков был вывод Бомбара. Второе заключение относилось к одежде — если нет сухой, следует оставаться в мокрой, это уменьшит потерю тепла.
День рождения Бомбара совпал с началом второй недели плавания. Судьба послала моряку подарок — птицу, которая проглотила наживку на удочке. Мясо птицы моряк съел сырым.
28 октября произошло хотя и не грозное, но чреватое серьезными последствиями событие: сломался браслет ручных часов, и Бомбар прикрепил их булавкой к своему свитеру. К сожалению, часы были с автоматическим заводом, а поскольку Бомбар сидел в лодке почти без движения, они остановились, и моряк не мог определяться. Войдя в роль человека, потерпевшего кораблекрушение, Бомбар установил для себя твердый распорядок дня. Он вставал и ложился с солнцем. Утром он собирал попадавших в лодку летучих рыб, съедал их и занимался ловлей рыбы на удочку. Потом осматривал лодку, проверяя, не протерлась ли резина. Далее — получасовая гимнастика, чтобы поддержать силу мышц и гибкость движений, и сбор планктона, чтобы обеспечить себя витаминами. В полдень — определение координат, в 14 часов — измерение кровяного давления, температуры и т. п. и метеорологические наблюдения. Затем отдых — слушание музыки по радио и чтение. Перед заходом солнца — вечерний медосмотр, подведение итогов дня, записи в дневнике.
Вначале Бомбара удручала теснота, когда невозможно придать телу удобное положение в лодке, но постепенно он к этому привык.
29 октября Бомбар впервые, по его же словам, начинает осознавать в полной мере всю рискованность положения, в котором он оказался. Предоставленный на волю ветров и волн, он движется, вернее, дрейфует, потерянный, беспомощный, одинокий.
Проходят дни. На теле моряка появляется какое-то раздражение, но в целях соблюдения условий эксперимента он решает прибегнуть к лекарствам лишь в случае крайней необходимости.
Миновало одиннадцать дней. Бомбар весьма оптимистично полагает, что его рейс продлится ещё двадцать три дня (в действительности он продолжался пятьдесят четыре дня). Двое суток спустя, ошибочно считая, что лодка уже достигла 20° северной широты, мореплаватель берёт курс на запад. Этот курс он будет выдерживать почти до конца путешествия. По мере удаления от суши всё меньше встречается птиц и рыбы. И всё же достаточно двух часов в день, чтобы добыть необходимое количество пищи.
Однажды Бомбар оказался на краю гибели. Из-за его неосторожного движения за борт лодки упала надувная подушка. Моряк заметил это лишь тогда, когда подушка оказалась в нескольких сотнях метров позади. Спустив парус, Боыбар бросил плавучий якорь и поплыл за подушкой. Моряк хорошо плавал (в 1951 году он за двадцать один час переплыл Ла-Манш). Но когда Бомбар догнал подушку и повернул к лодке, то, к своему ужасу, заметил, что «Еретик» удаляется! Плавучий якорь, действовавший как парашют, не раскрылся, и ветер уносил лодку. После отчаянной погони моряк догнал лодку и поклялся больше не покидать борт «Еретика» до конца путешествия.
3 ноября Бомбар увидел в отдалении корабль, с которого, однако, маленькую лодку не заметили. Радиоприемник всё слабее принимал европейские станции, а умеренный ветер наполнял парус «Еретика», что укрепляло веру в своевременное окончание рейса. Тем временем к лодке всё чаще подплывают акулы, чересчур нахальных Бомбар отгоняет ударами весла. Рыбы всё время снуют возле лодки, и ловить их нетрудно.
9 ноября ветер усиливается и скорость «Еретика» составляет не менее пяти узлов. Залатанный парус пока превосходно выдерживает напор ветра. Ночью волна заливает лодку и чуть не переворачивает её. Хотя сок, выжатый из рыбы, давал Бомбару возможность воздержаться от употребления морской воды, но заменить обычную пресную воду он, конечно, не мог. 11 ноября выпал обильный дождь, с восторгом и облегчением встреченный моряком. Бомбар смыл въевшуюся в кожу соль, утолил жажду и собрал в резиновый мешок около 15 литров вкусной пресной воды. Это была первая порция пресной воды за последние двадцать дней. С этого момента до конца плавания на борту лодки всё время был запас пресной воды, пополняемый дождями.
Океан буквально не дает одинокому моряку перевести дух. В течение двенадцати часов возле лодки снует меч-рыба, угрожая проткнуть тонкую резиновую оболочку. Новые ливневые дожди буквально затопляют лодку, но в то же время позволяют создать запас пресной воды на целый месяц.
Вздымающиеся океанские волны внушают страх, что лодка может опрокинуться. Бомбар никак не может уснуть. Усталость приводит к депрессии. Постоянные визиты меч-рыбы усиливают нервное напряжение. Даже появление птиц, вызывающее напрасные надежды на появление земли, нервирует моряка.
С середины ноября душевная депрессия углубляется. Заливаемый дождями и соленой водой, терзаемый волнами, с распухшим языком и телом, покрытым язвами, лишенный на длительное время солнца и не знающий хотя бы приблизительно своего местоположения, Бомбар всё больше тоскует о земле, ошибочно полагая, что окончание путешествия близко.
Моряк слабеет и худеет, усиливаются боли. Возможно, что от смерти Бомбара спасло незнание того, что он находится вблизи островов Зеленого Мыса и что перед ним еще почти 2000 миль пути по пустынному океану. Он уверен, что до Антильских островов всего около восьми дней пути.
Обвязавшись концом и ныряя, Бомбар осмотрел дно лодки, которое оказалось не в лучшем состоянии и обросло водорослями и ракушками. Особенно мореплаватель опасается за швы в перегородках надувных камер.
Проходят дни, трудные и мучительные, но мореплаватель ещё полон надежд. Всё вроде бы свидетельствует о том, что «Еретик» почти пересек океан, но в действительности он ещё посреди океана.
Вводит в заблуждение почерпнутая из книг информация по вопросам биологии, гидрологии и метеорологии. Близкий к отчаянию человек начинает жалеть, что решился на столь рискованный эксперимент. Одиночество становится невыносимым.
5 декабря. Изнуренный пятидесятидневным плаванием в исключительно тяжелых условиях и удрученный наступившим безветрием, Бомбар записывает слова отчаяния: «…если лодка привезет мой труп, пусть все-таки кто-нибудь надает от моего имени пощечин автору книги для потерпевших кораблекрушение.[1] Она создана только для того, чтобы неудачник, имевший несчастье её приобрести, потерял последнюю надежду на спасение. Например, в этой книге написано: „Значительное присутствие фрегатов свидетельствует о том, что земля находится примерно в ста милях“. Ещё с неделю назад я их видел немало и с тех пор прошел миль триста».
Когда Бомбар писал эти слова, от суши его отделяла почти 1000 миль! Ветра не было, и все более докучало Солнце. Сколько же горькой иронии в следующей записи моряка: «Джек[2] говорил: „Нас погубят ветры, бури, тайфуны!“ А я погибаю из-за полного штиля. Если бы я мог сейчас послать сигнал SOS!»
6 декабря Бомбар записал: «То, что я погиб, вовсе не лишает надежды всех потерпевших кораблекрушение. Моя теория верна и подтверждается пятидесятидневным опытом: на большее человеческих сил не хватает…»
Каждый день потерпевший кораблекрушение по своей воле наблюдает за птицами. Руководствуясь этим признаком, он должен достичь земли по истечении двух недель. В отчаянии он отмечает: «Чтобы проплыть 550 миль до Канарских островов, мне потребовалось одиннадцать дней. Теперь мне нужно преодолеть расстояние в пять раз большее. Значит, надо положить пятьдесят пять дней. В таком случае я должен буду причалить в субботу».
10 декабря. Пятьдесят два дня в океане. Один, без пищи — в крохотной резиновой надувной лодке. Около 10 часов утра Бомбар, не веря своим глазам, увидел корабль. С помощью гелиографа, подобно тому, как это делают дети, пуская зеркалом «солнечный зайчик», Бомбар привлек к себе внимание экипажа корабля, и через несколько минут судно, изменив курс, приблизилось к лодке.
Первым делом Бомбар спросил о координатах, «49°50′ западной долготы», — прозвучал ответ. У моряка даже ноги подкосились — разница по сравнению с его расчетами составляла ровно 10°, иначе говоря 600 миль.
Первым порывом было намерение отказаться от продолжения эксперимента, тем более что капитан корабля предложил забрать его вместе с лодкой. Но приходят мысли: прекращение рейса снизит ценность результатов. И Бомбар принимает трудное, героическое решение плыть дальше.
После душа и очень скромного завтрака (потом до конца его жизни оппоненты будут укорять его этим завтраком, как будто один завтрак на шестьдесят пять дней рейса мог иметь какое-то значение!) Бомбар покинул корабль и спустился в свою лодку.
Он рассчитывал, что его рейс продлится ещё дней двадцать. Воспрянув духом, зная свои координаты, поставив точное время, получив новые батареи для радиоприемника, моряк поплыл дальше. Съеденный завтрак, хотя и не вызвал неприятных последствий, но вернул ощущение острого голода. Каждый раз, съедая кусок сырой рыбы, он вспоминал стол на корабле, уставленный всевозможными яствами.
Медленно, миля за милей «Еретик» приближался к Антильским островам. Плавание проходило нормально, но моряк постоянно опасался, что его лодка опрокинется на крутой волне.
Двенадцать дней спустя после встречи с кораблем Бомбар зажег бенгальский огонь и ему удалось задержать другое судно. Он просит уведомить Барбадос и Мартинику о приближении лодки. Координаты, определенные Бомбаром, на этот раз оказались правильными.
С наступлением ночи моряк заметил отраженный от облаков свет маяка. Земля близко. На заре Бомбар с радостью увидел, что до суши осталось всего несколько миль. Продвигаясь вдоль острова Барбадос, он выбирает подходящее место для причаливания. Вскоре к «Еретику» подплывают рыбачьи лодки. Когда надувная лодка Бомбара подошла к берегу, сбежавшиеся островитяне вытащили её на песчаный пляж. После шестидесяти пяти дней плавания в Атлантическом океане 22 декабря 1955 года рейс был закончен. Бомбар сошел на землю, которая, казалось, качалась под ногами.
Комиссия из полицейского и местной учительницы засвидетельствовала, что находящийся на борту «Еретика» запас продовольствия не тронут. Сколь сильной должна быть воля, чтобы не притронуться к нему! Теперь Бомбара ожидала не менее трудная задача: совладать с голодом, чтобы не нанести вреда истощенному организму обильной пищей.
Наступили дни отдыха. Но Бомбару не терпится вернуться на родину. Вскоре самолет доставил его во Францию, где его встретили так, как он того заслужил.
За шестьдесят пять дней океанского рейса Бомбар потерял в весе 25 килограммов, и у него развилась сильная анемия, но он всё же выдержал испытание и доказал справедливость своих научных положений. Правда, в результате исследований, проведенных в последующие годы, рекомендация Бомбара для потерпевших кораблекрушение пить морскую воду отклонена, но остальные положения и рекомендации Бомбара не потеряли своего значения и способствуют спасению многих человеческих жизней.
Подобно многим морякам, Жан Го, американец французского происхождения, был человеком беспокойным и не мог долго жить на одном месте. Работал механиком, радиотехником, землемером, был солдатом Иностранного легиона. Он хорошо также изучил кулинарное искусство. Эмигрировав в 20-е годы в США, он стал работать шеф-поваром: это давало ему высокие и надежные заработки. Вскоре он стал владельцем великолепной 12-метровой шхуны «Онда II» («Волна II»).
15 июня 1936 года Го в одиночку отправляется на своей шхуне из Нью-Йорка в Европу. 9 августа он прибывает на Азорские острова. Через несколько дней, полный оптимизма, он отправляется к находящимся в 1000 милях берегам родной Франции. Течения и ветры отнесли шхуну к испанским берегам. Спустя месяц «Онда II» разбивается о скалы вблизи Кадикса.
Го тяжело пережил потерю яхты. Однако после нескольких лет напряженной работы он покупает новое судно, кэч «Атом». Яхта имеет длину 9 метров, ширину 3 метра, осадку 1,4 метра и двадцатисильный двигатель.
28 мая 1947 года Го отплывает из Нью-Йорка, чтобы знакомой ему дорогой через Азорские острова достичь Франции. В 1949 году Го отправляется в обратный путь через Мадейру в Нью-Йорк, куда прибывает через пятьдесят пять дней.
Дважды успешно переплыв Атлантику, моряк решает предпринять кругосветное путешествие. После тщательной подготовки в 1953 году Го выходит из Нью-Йорка, чтобы через Бермуды и Пуэрто-Рико дойти до Панамского канала, открывающего «Атому» путь в Тихий океан. Через самый большой океан яхта плывет к Торресову проливу, а затем, пройдя его, к острову Рождества. Восемьдесят семь дней потребовалось Го, чтобы пересечь Индийский океан и достичь Дурбана. Обогнув мыс Доброй Надежды, Го направляется к острову Вознесения и летом 1957 года прибывает в Гибралтар. От побережья Европы яхта знакомым путем с попутными пассатами движется к Америке.
21 сентября яхту настигает ураган «Кэрри». Моряк так записал об этом событии в своём дневнике: «Перед тем как налетел ураган, я спустил все паруса, закрепил руль и спустил за борт плавучий якорь, чтобы волны не перекатывались по палубе. Затем я сошел в каюту и лег спать, а потом ел, читал и рисовал…»
Ураган «Кэрри» был милостив к одинокому мореплавателю, но он затопил учебный парусник «Памир» вместе с экипажем из 86 человек.
Двумя неделями позже, 3 октября 1957 года, «Атом», ведомый твердой рукой Го, причалил в Нью-Йорке, закончив длившееся четыре года и четыре месяца плавание вокруг земного шара.
Уильям Уиллис родился в 1893 году. Он с детства сроднился с морем. Уже в пятнадцать лет он участвовал в океанском плавании на паруснике «Генриетта». Много лет провел в море и испытал немало приключений. Не раз Уиллис на парусных кораблях огибал мыс Горн. Без тени страха встречал он штормы и ураганы.
Трудно перечислить все профессии, которыми владел этот удивительный человек и великолепный моряк. Он был охотником на Аляске, лесорубом, фельдшером, старателем, докером, дорожным мастером и даже автором нескольких сборников стихов.
Уиллис был восхищен рейсом «Кон-Тики». Не исключено, что именно у Уиллиса родилась мысль переплыть океан на плоту, хотя Тур Хейердал и опередил его. Сам он не упоминал об этом никогда…
В 1954 году Уиллис принял твердое решение осуществить океанский рейс на плоту. Не только ради приключений, а главным образом в практических целях совершил он это плавание. Уиллис считал, что его рейс, так же как и путешествие Алена Бомбара на «Еретике», позволит провести ценные наблюдения, которые могут быть использованы при разработке инструкции для потерпевших кораблекрушение. Своё огромное, 10 000-мильное путешествие Уиллис хотел провести в одиночку. Хотя в то время ему исполнилось шестьдесят лет, он не поддался уговорам друзей, напоминавших, что экипаж «Кон-Тики» состоял из шести молодых и сильных людей, которые с трудом управляли плотом.
С невероятной для его возраста энергией Уиллис приступил к организации необычной экспедиции. В январе 1954 года он вылетел в Южную Америку, чтобы в заливе Гуаякиль (Эквадор) начать постройку плота.
Семь огромных, очищенных от коры стволов бальсового дерева диаметром в три четверти метра были уложены параллельно в ряд и связаны попарно четырехсантиметровой толщины манильским канатом. На эту основу для укрепления конструкции поперек были уложены три мангровых ствола, покрытых в свою очередь бальсовыми стволами диаметром около пятидесяти сантиметров. Вся конструкция была крепко связана двухсантиметровым манильским канатом и покрыта палубой, сколоченной из расщепленных пополам бамбуковых стволов. По краям плота как надбортные брусья легли четыре бальсовых ствола.
Был май, когда неутомимый Уиллис приступил к оборудованию плота. Зная, что установка на рее одного паруса, такого же, как был на «Кон-Тики», не обеспечит плоту маневренности, он решил поставить на корме вторую мачту с бермудским парусом. Основная мачта достигала высоты десяти метров и напоминала раздвинутый циркуль из двух мангровых стволов, упиравшихся нижними концами в борта, а верхние концы соединялись, что позволяло крепить рею главного паруса. Одиночная мачта на корме имела высоту шесть метров. Площадь всех парусов, включая кливер, устанавливаемый на двойном четырехметровом бушприте, составляла 30 квадратных метров.