"Было бы интересно выяснить, не следует ли такие решения
исключать из рассмотрения на основе физических соображений".
Эйнштейн А.
Эх, яблочко,
Ты моё спелое.
Вот барышня идёт -
Кожа белая.
Кожа белая,
Да шуба ценная.
Если дашь мне чего,
Будешь целая.
(Песня "Яблочко". Махновский вариант).
Короткое мерцание - и из ничего появились две фигуры.
Земная твердь знакомо ударила по подошвам, Катя покачнулась и выпрямилась. Товарищ майор на ногах не удержался, и сейчас поднимался с четверенек.
- Ни черта на приземление с парашютом не похоже.
- Так это вы все насчет сотни прыжков намекали, - со злорадством заметила Катя. - Вам виднее, я сразу сказала, что ни разу парашют не надевала.
- Ладно, будем знать, - Виктор Иванович отряхнул на коленях парусиновые брюки, оглядел пиджак, констатировал: - А смокинг ты мне все-таки подпортила.
- Нужно же было придержать, а то усвистели бы вы, товарищ майор, неизвестно в какую эпоху.
- Звания пора отставить. Насколько я понимаю, мы на месте. Самое время перейти на нелегально-интимное положение.
Катя хотела фыркнуть, но сдержалась. Вокруг пахло ладаном и воском. Над головой простиралась роспись громадных куполов. За спиной белел высоченный иконостас.
- Каррарский мрамор, - майор кивнул на иконостас. - Я на экскурсии запомнил. Красота неописуемая. Ну, поблагодарим Господа нашего за благополучное прибытие, да и побредем потихоньку, - Виктор Иванович размашисто перекрестился на иконостас.
Катя поправила платок на голове. Подошли к огромным дверям. Виктор Иванович деликатно постучал по массивному засову, - акустика в храме была прекрасная. На стук откуда-то из-за угла вынырнул недоумевающий служка.
- Милейший, ты бы нас с барышней выпустил, - ласково сказал Виктор Иванович. - Увлеклись мы молитвой, уж извини братец. Благолепно здесь, словами не описать.
- А вы... - изумленно начал служка.
- Понимаю, от трапезы оторвал, - понимающе закивал Виктор Иванович. - Ты дверь замкни, и иди себе, иди...
Катя и майор вышли на солнечный свет. За спиной изумленно покачивающий головой служка затворил тяжелую дверь.
- Нужно было ему рубль дать, - пробормотала Катя.
- Следующий раз хоть десятку. Сейчас в карманах одни фиги, и те не палестинские. Майор оглядел широкие ступени паперти, парочку дремлющих нищих. - А здесь, между прочим, мало что изменилось. Разве что от реки гуще мочой несет. Ой, смотри, беляки! - Виктор Михайлович умиленно проводил взглядом двух солдат с винтовками, прошедших за оградой собора. - Значит, мы по назначению угодили. Поздравляю, Катюша, и выношу устную благодарность от лица командования. Мы ее, в смысле благодарность, потом куда-нибудь занесем.
- Угу, в комсомольскую учетную карточку. Надо бы здешнее календарное число проверить. Обратная коррекция вещь сложная.
- Проверим, - жизнерадостно заверил Виктор Михайлович. - Но я и так чую, все по плану. Пойдемте, моя дорогая.
Кате пришлось взяться за предложенный локоть. Прошли к калитке. Обделенные подаянием нищие сонно и неодобрительно смотрели вслед. За калиткой Виктор Михайлович еще раз перекрестился на огромный собор. Катя смотрела на узорные стены:
- Все-таки неосмотрительно. А если бы мы прибыли прямо под изумленные очи какого-нибудь дьячка?
- В церкви, Катюша, не как-нибудь, а дисциплина. Например, трапезничают в одно и то же время, и блюдут распорядок чуть ли не столетиями. Вот монголы налетают, иезуиты, мирская власть то отбирает храмы, то возвращает, а прием пищи у священнослужителей проходит в один и тот же час. На том попы стоят, тем и сильны. Пример нужно брать, - наставительно сообщил Виктор Михайлович, останавливаясь на углу и кланяясь величественному храму. - Ты, кстати, тоже могла бы перекреститься. Рука, небось, не отсохнет.
Катя без особого воодушевления перекрестилась на храм, и командир снова подхватил ее под руку.
- Вот и славно! Главное - дисциплина и хладнокровие, тогда мы с порученным делом не хуже, чем товарищи попы с вверенным им народным опиумом справимся. Ты уж не взбрыкивай пару дней, будь так любезна. Здесь все-таки война.
- Неужели? Я, товарищ майор, вообще весьма дисциплинированная девушка. Видят боги, потому и жива до сей поры.
- Ага, так ты у нас язычница?
- В некоторой степени, - неохотно признала девушка. - Впрочем, я скорее всем конфессиям сочувствующая, пока лично меня проклинать не начинают и на костер не волокут. Виктор Михайлович, нельзя ли мою руку так не тискать? Или синяки в "легенду" входят?
- Какая же ты мелочная, Катерина Георгиевна. Не даешь джентльмену поухаживать, искреннее чувство проявить. Идем, гуляем, погода прекрасная, белогвардейцы симпатичные. Веди себя естественнее.
Катя старалась. Белогвардеец, рядовой корниловец в мешковатых шароварах, подпирал столб у входа на мост, и с наглым интересом разглядывал девушку.
Катя улыбнулась своему спутнику:
- Вот скотина, сейчас меня прямо глазами обрюхатит. И, между прочим, совершенно несимпатичная, прямо сказать, свинячья рожа. Не знаю как вы, Виктор Михайлович, а я начинаю красным симпатизировать.
- Ты, Катюша, мягче улыбайся. Нежнее. Ты девушка юная, невинная, не нужно чтобы этот беляк своими плебейскими семечками скоропостижно подавился. А глазеет он так, потому что платьице твое, ты уж прости, сверкает как марля.
- Как обычно, - без особого удивления согласилась Катя, - с тряпьем после Прыжка не угадаешь. Иногда за час на нитки расползается. Нам до вашей явки далеко?
- Полчаса неспешной прогулки. Ты расслабься, расслабься. Ты уже свое дело сделала.
- Слушаюсь и расслабляюсь. У вас как зубы, нормально?
Виктор Михайлович озабоченно подвигал подбородком, проверяя вставные челюсти:
- Вроде нормально. Привкус только противный, металлический. Спасибо, что посоветовала бульоном пасть прополоскать. По возвращению предложу зачесть как научное изобретение в хроно-стоматологической области.
- Мерси. Если бы мне с вами с беззубым пришлось идти, я бы сразу застрелилась.
Перешли мост. Народу вокруг стало больше. Возможно, поэтому Кате казалось, что на нее обращают меньше внимания. Девушка с интересом посмотрела, как рабочие очищают афишную тумбу. Сейчас как раз сдирали остатки плаката "Все на борьбу с Деникиным". Вообще, с каждой минутой нелепости отсталого 1919 года все меньше резали глаз. Катя недаром имела репутацию исключительно одаренного специалиста по адаптации. Правда, нужно признать, Виктор Михайлович, невзирая на дебютный Прыжок, чувствовал себя еще свободнее. Простоватый, с невыразительным лицом и лысинкой, он абсолютно не привлекал взглядов. Такой прошмыгнет мимо, через секунду его и не вспомнишь. Ценный талант для тех, кто понимает.
- Это Университетская улица. Здешний университет, между прочим, один из старейших университетов восточной Европы. Дальше - Николаевская площадь. Исключительно красивое место. Сам бы охотно взглянул, полюбовался, пока ее сталинские специалисты не подправили. Но мы туда не пойдем. Там на послезавтра парад намечается, сам главнокомандующий пожалует. Могут и патрули попасться. А зачем нам патрули, правда, Катенька? У нас пока и бумажечек нет, и одеты мы не совсем празднично. Свернем-ка мы к Павловской площади. На парад послезавтра заглянем, если звезды благополучно сойдутся. Полюбуемся на цвет российского офицерства, на белых рыцарей без страха и упрека. Незабываемое ведь зрелище, Катюша.
- Все-то вы знаете, Виктор Михайлович. И про парад, и про рыцарей с астрологией. Кстати, можно я вас Витюшей буду называть? Для соответствия избранным образам.
В глазах майора мелькнула насмешка.
- Ох, Катенька, льстите вы мне. Какой же я Витюша? Я же в отцы вам гожусь. Вульгарненько будет выглядеть.
- Ой, да не скромничайте, вы мне так локоток жмете, что я скоро повизгивать начну. Не по-родительски стараетесь.
- Больше не буду, - пообещал майор и слегка отпустил руку девушки.
Постояли на перекрестке, с одинаковым любопытством разглядывая проезжающих казаков. Лошади цокали копытами по булыжной мостовой, чубатые всадники сидели в седлах орлами, красуясь перед немногочисленными по утреннему времени зеваками. Есаул на гнедом дончаке лихо подмигнул Кате.
- Катюша, уж и не знаю, как вы по улицам ходите, - пробормотал Виктор Михайлович. - За тобой, наверное, горячие южные парни целыми аулами таскаются.
- Ну что вы, у них в аулах слухи быстро расходятся. С одним пообщаешься - все предупреждены. Я их почему-то смущаю. Грузия, вон, с такого перепугу, вообще войну устроила.
Майор усмехнулся:
- Так и знал, что без тебя там не обошлось. Ну как, в себя пришла, акклиматизировалась? Здесь уже два шага осталось, дух переведем, переоденемся.
- Хм, а могу я узнать, как вы это без внедрения агентов устроили? Явку и все такое?
- А это, Катенька, я сказать при всем желании не могу. Не знаю. У нас в структуре, в отличие от вашего демократического "К", каждый оперативник исключительно своим делом занимается.
- Виновата. Не подумавши спросила.
- Да пустяки. Мы теперь в одной обойме, - Виктор Михайлович озабоченно оглядел узкую улицу. - Может, ты минуточку здесь в теньке подождешь?
- Ты, Витюша, не дури. Я этот город и одна из конца в конец пройду, даже если платье на нитки рассыплется. Хотя тогда, конечно, нашумлю. В чем проблема?
- Да какая проблема? Вот цирюльня, загляну на секунду, расценки узнаю. Если парад созерцать пойдем, неудобно со щетиной. Поскучай, пожалуйста.
Катя озадаченно наблюдала, как напарник ныряет в двери заведения под вывеской с устрашающе намалеванными ножницами. Сквозь мутные окна ничего разобрать не удалось, но выскочил на улицу Виктор Михайлович буквально через минуту.
- С ума сойти! Элементарное бритье двадцать пять рублей! Что делается?! А господам добровольцам, между прочим, солидные скидки. Вот и будь после этого мирным обывателем.
- За что кровь лили, революцию делали? - согласилась Катя. - Только ты, Витюш, бритву из пиджака поглубже переложи, светится.
- Ай-я-яй, - майор сокрушенно переложил бритву во внутренний карман, - воровать и так нехорошо, а тут еще этот "смокинг" подводит.
- Мне ничего не прихватил? - полюбопытствовала Катя.
- Фен, что ли? У них "нэма". Там у них бедно. Полторы расчески и помазок облезлый. И самого брадобрея на предмет педикулеза проверить не мешало бы.
- Что ж ты его совсем обездолил, последнюю бритву увел?
- Не последнюю, я запасную из ящика прихватил. Сразу орать не начнет. А с бритвочкой оно как-то надежнее. Если не понадобится - верну. Не хозяину, так наследникам.
- Мог бы еще и ножницы прихватить.
Виктор Михайлович покосился, но смолчал. Кате показалось, что знает мужичок даже больше, чем она подозревала. Вот язык у тебя, барышня, болтливый. Майор подумает, что напарница на свои давешние сомнительные подвиги намекала.
Домик угловой, одноэтажный, заросший зеленью, имел совершенно сельский вид. Наверное, в дворике куры кудахчут и петух разгуливает.
- Пришли, - пробормотал Виктор Михайлович. - Вот здесь наше имущество и должно храниться. Свежие данные по оперативной обстановке у хозяина получим. Он человек осведомленный.
Парочка прошла вдоль заборчика мимо низеньких зашторенных окон. К воротам Виктор Михайлович не свернул, вместо этого провел Катю вокруг большой лужи, и агенты, не меняя прогулочного шага, двинулись в переулок. Шагов через пятьдесят майор пробормотал:
- Что-то не то.
Катя и сама уже поняла. Во дворе было как-то.... Заброшено, что ли? Безлюдье ощущалось как на старом, запущенном археологическом раскопе. Даже собака молчала.
- Кажется, пришло время, как это у вас говорят, провести боевое слаживание? - Виктор Михайлович смотрел вопросительно.
- Наконец-то! Я уж думала, вы никогда не предложите.
Майор хмыкнул:
- Шуточки дело хорошее, но я тебя действительно только по анкете знаю. Значит, так, я с тыла, а ты в калиточку сунься под каким-нибудь приличным предлогом. Только естественнее, естественнее....
Виктор Михайлович перемахнул через забор с неожиданной для его комплекции легкостью. Лихо, товарищ майор. Катя поправила платочек на голове. Ну-ну, посмотрим как дальше. Она не торопясь, вернулась к воротам. Воспитанно постучала:
- Эй, хозяева! Извините, здесь продается славянский шкаф?
После паузы скрипнула дверь дома:
- Що треба? - поинтересовался настороженный мужской голос.
- Простите, вы славянский шкаф продаете?
- Що? - изумился голос.
За забором резко хлопнула дверь, кто-то изумленно охнул, завозились. Катя на всякий случай отступила от калитки под прикрытие более надежного забора. По другой стороне улочки протопала тетка с корзиной, из которой торчало горлышко пустой бутылки. Аборигенка покосилась подозрительно.
- Хозяева, есть кто дома? - жалобно воззвала Катя.
Звякнула задвижка, калитка приоткрылась
- Что ты пищишь? Еще погромче про славянский шкаф поори, юмористка, - пробормотал Виктор Михайлович.
- Меня какая-то кухарка засветила, - прошептала Катя и проскользнула в калитку.
На земле лежал человек в сером пиджачке, обеими руками зажимал горло. Меж пальцев обильно пульсировала яркая кровь.
- Витюш, ты себе рукав испачкал, - сказала девушка.
- Да что уж там, - с досадой сказал майор. - Капец смокингу, на спине вдрызг разошелся.
Действительно, парусиновый пиджак Виктора Михайловича на спине длинно лопнул по шву.
- На, - майор сунул напарнице наган. - Посторожи. Я пока второго потрясу. Дерганые какие-то парнишки попались.
Вторая жертва Витюши сидела в дверях дома, бессильно свесив голову на грудь. Майор ухватил бессознательного человека за шиворот, поволок внутрь. На миг высунулся:
- Катенька, если будет слишком слышно - стукни, пожалуйста. И поосторожнее, вдруг они именно сейчас решат своих филерков сменить, - майор аккуратно прикрыл дверь.
Катя проверила барабан револьвера. Прошлась по захламленному дворику. Из вросшего в землю сарая пахнуло сыростью и грибами. Где-то жужжали мухи. Девушка обошла кадку, полную дождевой воды, заглянула за поленицу. Мухи вились над трупом черной лохматой собачонки. Вот уроды, хоть бы прикопали несчастную жучку.
Катя вернулась к калитке. Ужас из глаз лежащего человека уже ушел, взгляд, устремленный в голубое небо, помутнел. Лужа крови быстро впитывалась в землю. Стараясь не испачкаться, Катя присела на корточки и обшарила труп. С десяток револьверных патронов, жестяной портсигар с самодельными папиросами, часы. В сапоге обнаружился нож, похожий на стандартную финку, до боли знакомую девушке. Чтобы проверить внутренние карманы, пришлось оторвать руки мертвеца от перерезанного горла. Рана была ровной, от уха до уха. Ничего в здешних цирюльнях бритвы, хоть и запасные, но острые. Во внутреннем кармане покойного нашелся потертый бумажник. Разномастные деньги, паспорт на имя Пасулько Игната Андреевича, мещанина, уроженца города Казатина Киевской губернии. Игнату Андреевичу было 39 лет, до юбилея чуть не дотянул. Ну нечего было с наганом шляться по чужим домам.
Катя с интересом рассмотрела деньги. Царские, советские, петлюровские, кубанские, керенские - прямо бонистическая коллекция. На экране компьютера банкноты выглядели как-то иначе. Катя брезгливо осмотрела банкноты с трезубцем. С украинскими самостийниками девушке довелось познакомиться летом 41-го года в Львове, с тех пор товарищ старший сержант всех бандеровцев, а заодно и петлюровцев с мазеповцами, на дух не выносила.
Из дома донесся придушенный вопль. Угу - шел допрос с пристрастием. Надо бы потише беседовать.
Неприличных звуков больше не слышалось. Катя посмотрела на трофейные часы - четверть третьего. По какому времени, непонятно. Тут вроде каждая власть стрелки по своему переводит, и детали сего идеологического противостояния Катя уточнить не успела.
Из дома выглянул Виктор Михайлович:
- Ну, как, тихо?
- Пока - да. Ты хоть число сегодняшнее уточнил?
- Число правильное. Тут мы не ошиблись. Только вот агента нашего - того. В погребе он, и пытаться реанимировать беднягу поздновато. Засада здесь с ночи сидит. Кого конкретно ждут, топтуны не знали. Они вообще сами на нелегальном. Ты, моя дорогая, кто такие "сечевики", случайно не знаешь? Это петлюровцы, что ли?
- Почти. Но у них вроде главным гетман Скоропадский и они с Петлюрой гавкаются, хотя тоже за всемирную приватизацию усих запасов сала и великую неделимую Украину от Житомира до самых Пятихаток. Ну, это если в очень общих чертах.
- Политика, - майор задумчиво вытер руки об изжеванные брюки. - Что-то я не пойму, они вроде не нас ждали. Где-то прокололся наш связной. Ладно, попозже разберемся.
- Уходим?
- Вот еще! Пока кроме легкого морального удовлетворения мы ничего не получили. Где наше законное имущество? Придется пошарить. Только сначала слегка приберемся.
Он склонился к трупу, Катя ухватила покойного за вторую руку и тело отволокли в сарай.
- Мертвецов ты не боишься, про гетмана знаешь, - бодро расточал комплементы Виктор Михайлович. - Катенька, я начинаю испытывать глубокое личное чувство. Я, между прочим, холост.
- Идите на фиг, товарищ майор, - в сырости сарая Катя присела и задумчиво потрогала покойного за ногу. - А сапоги-то - почти мой размер.
- С ума сошла! - ужаснулся Виктор Михайлович. - Куда ты в таких говнодавах? Мы люди приличные и выглядеть должны соответственно. Здесь же не Советская власть, чтобы безлошадным происхождением щеголять.
- Витюш, мало того, что ваш костюмер мне жутко неудобные туфли всучил, так на левой ремешок уже лопнул. Переодеться нужно срочно. Ты на себя посмотри.
- Спокойствие, только спокойствие. Тот жовто-блакитный клялся, что ничего, кроме двух "стволов", они в хате не нашли. Должны сохраниться тайники с нашим имуществом. Как здесь принято говорить - пошукаем.
"Шукать" майор умел. Он неторопливо, и вроде бы бесцельно передвигался по комнатам, Катя сидела у окна, из-за занавески приглядывала за улицей. Виктор Михайлович прогуливался и вполголоса болтал:
- Катюша, а вы знаете, что в нашей несчастливой отчизне существует целая культура устройства тайников и кладов. Забавная такая наука. Например, адвокат никогда не будет устраивать "дубок" в водосточной трубе, а нормальный мокрушник принципиально не делает нычку в холодильнике....
Катя изредка отпускала глубокомысленные "угу" и "ага". Майор принадлежал к тем людям, которым пустой треп помогает сосредоточиться. Виктор Михайлович тоже нервничал, это угадывалось по излишне длинным фразам. Конечно, сидеть на проваленной явке в компании с двумя "жмуриками", занятие малопочтенное и непродуктивное. Операция, задуманная так нестандартно для обычных действий в системах "кальки", не успев начаться, оказалась под угрозой срыва. Надо думать, сейчас майор напряженно размышлял о первопричинах неприятностей, в которые попала группа. Впрочем, размышления не мешали продолжать обыск. Результаты имелись - майор уже отыскал верхнюю одежду и конверт с фальшивыми документами. Теперь Виктор Михайлович, продолжая болтать, трудолюбиво отдирал наличник от дверного косяка.
- Ну вот, - кладоискатель вытер взмокшую лысину и принялся раскладывать на столе увесистые свертки. - Это мэне, это опять мэне, это - тэбе.
- И что это такое? Сувенирная зажигалка? - Катя содрала бечевку и пергамент и развернула маленький пистолетик. - Что с этим делать? На золотую цепочку пристегнуть и кулоном на шею повесить?
- А ты что, 357-й "Дезерт Игл" хотела? Поручили человеку оружие для юной дамы раздобыть, он и расстарался. Смотри, какие накладочки симпатичные, перламутровые. Роскошь, а не оружие, - майор проверил и со щелчком загнал обратно в рукоять обойму доставшегося ему "кольта" М1911. Принялся осматривать запасные обоймы.
- Может, поменяемся, раз тебе перламутр приглянулся? - безнадежно предложила Катя, разглядывая свой крошечный "Клеман".
- Ну, девушке положено благоговеть перед крупными предметами мужской рода. Но совсем не обязательно предметом культа должны быть именно пистолеты.
- Пошленько, - поморщилась Катя. - Как я понимаю, второй обоймы мне вообще не полагается?
- Ты что, продолжительный огневой контакт с использованием этой царь-пушки вознамерилась вести? - майор вскинул реденькие брови. - Не глупи. Мы тихие и мирные. Наганы протрем и здесь бросим.
- Зачем бросать? Неужели за нами по городу с дактилоскопическими уликами гоняться будут?
- Хрен их знает. Странно все складывается. Но наганы мы все равно не возьмем. Для скрытого ношения оружие неподходящее, цепляется за одежду, как тройник шведской блесны. К тому же, если нас с таким арсеналом накроют, сразу к стенке поставят, как шпионов и злостных террористо-бомбистов. А так, если повезет, еще в камере отдохнем, лишний денек выгадаем.
- Мы что, рассматриваем возможность сдачи в плен?
- Мы все рассматриваем. Видишь ли, Катенька, задание должно быть выполнено в любом случае. Ибо важно оно беспредельно. Я тебе без дураков говорю, и вовсе не для поднятия боевого духа. Осознала?
- Осознала. Окончательно вы, товарищ майор, меня заинтриговали. Я так и буду ощупью за вами таскаться? Может, хоть краешек тайны мадридского двора приоткроете?
- С радостью! С готовностью! Только чуть позже, когда отсюда уберемся. Пока вот ознакомься, - Виктор Михайлович сунул напарнице паспорт.
- Екатерина Яковлевна Охрипкова, 1899 года рождения, из мещан, проживает Москва, 1-й Бабьегородский переулок, дом 5. Ой, что-то я катастрофически постарела.
- Это временно. Извини. С происхождением тоже накладочка вышла, - согласился Виктор Михайлович, встряхивая одежду. - С такими колдовскими глазами, бесспорно из дворян. Княжна, эта, хм, баронесса.
- Уймитесь, товарищ майор. Для меня только плащ отыскался?
- Похоже, остальное уперли хлопцы-националы. Надо думать, в отместку за грядущий газовый дефицит. Катенька, не ерзай, сейчас пойдем. Я еще раз кухню прочешу, - Виктор Михайлович в очередной раз переступил через скорчившегося на полу мертвеца и активизировал поиски.
Катя наблюдала за улицей, за редкими прохожими. Довольно лениво пробрел солдат с мятыми погонами на плечах - должно быть, посыльный. Погоны у воина были голубыми, но к какому он относился полку, Катя запамятовала. Вот черт, нужно было хоть неделю уделить подготовке. Сейчас что Добровольческая армия, что колчаковская - один черт. И гетман Скоропадский? Он вроде бы этим летом от дел уже отошел? Или осенью? Впрочем, кальку сдвинули, вождя мирового пролетариата преждевременно ухлопали, соответственно, на точные данные "варианта-оригинала" опираться нельзя. Это только Витюша, счастливый в своем невежестве, рассчитывает в точности воплотить гениальный замысел своего руководства.
Виктор Михайлович чем-то зазвякал на кухне и вернулся в комнату с огромным закопченным и помятым чайником в руках.
- Хозяин-то наш был большая умница. Захоронку воском залил. Молодец, я и сам чуть не прохлопал, - майор принялся выковыривать из чайника застывший воск. Не без труда извлек большие, неопределенной формы, сгустки.
Денег оказалось прилично, в основном николаевские сотенные, но были для разнообразия и советские, и керенские. Отдельно нашелся тяжеленький сверток с золотыми империалами и полуимпериалами.
- Воистину, золотой был человек хозяин. Во всех смыслах. И пришли какие-то кизяки мизерные, зарезали ни за что, ни про что, - майор неодобрительно посмотрел на труп. - Нет, нехорошие люди эти гетманцы. Все, Катюша, собирайся. Больше нам здесь ловить нечего.
Легкий светлый пыльник был Кате коротковат - торчали ноги в облезлых туфлях и неприлично мохрящийся подол платья.
- Ничего, - утешил Виктор Михайлович, шевеля покатыми плечами в новом непривычном пиджаке, - у меня тоже сорочка как с бомжа снята. Деньги есть, мигом приоденемся.
На Катю поглядывали. Какой-то мальчишка даже потащился следом. Виктор Михайлович, бодро прикрывающий полуголую грудь стареньким саквояжем, привлекал куда меньше внимания. Приличный пиджак и брюки вполне вписывались в местную моду.
- Вот, Катенька, такова участь красивых женщин. Все внимание им, драгоценным. Рядом хоть крокодил в тельняшке и кроссовках маршируй - и не глянут. Сейчас местечко найдем, вы передохнете, а я на рынок смотаюсь, прибарахлюсь.
- Угу. А дальше что?
- Дальше все чин-чином. В номера, то есть в гостиницу. Здесь есть одна приличная, рекомендовали обратиться туда.
- Значит, прокачивали вариант?
- Нет, не я лично. В конверте вместе с документами и инструкция с краткими рекомендациями имелась. Серьезный человек был хозяин, предусмотрительный. И как сам-то не уберегся? Вернемся, я за упокой его души обязательно пятьдесят грамм приму. И свечку поставлю. С того света ведь помог.
- Ему, конечно, спасибо, а как это вообще вышло, что явка накрылась? Ведь, насколько я понимаю....
- Стоп, Катюша. Я пока сам ни насколько не понимаю. Поразмыслить нужно. Сейчас некогда, - майор ловко увлек девушку на едва заметную тропинку и они оказались на заднем дворе полуразваленного дома.
- Здесь иногда дровишками промышляют, - Виктор Михайлович кивнул на вывороченные рамы окон и ободранное крыльцо. - Ну, сейчас не сезон. Сидите смирно, Катенька, не скучайте. Я скоренько. Если кто привяжется, смело посылайте "на". Лексикон у вас обширный, а по легенде вы не из смольных институток. Стрелять только в крайнем случае.
Майор исчез. Катя посидела на полусгнившей колоде, потом перешла в тень стены. Солнце припекало. Было спокойно, лишь в отдалении иногда слышался цокот копыт. Город, несмотря на свои приличные размеры, оказался городком провинциальным. Заброшенный двор сплошь захватил бурьян.. Поразмыслив, Катя нашла местечко поуютнее, разостлала пыльник и легла.
Часы показывали половину шестого. Майор не появлялся, и Катя начала просчитывать варианты самостоятельных действий. Собственно, особых вариантов не было. С заданием, даже в общих чертах, девушка знакома не была. Придется поискать пропавшего Витюшу, да и сматывать удочки. Претензий у руководства возникнуть не должно - использовали втемную, ну и радуйтесь. И вообще, жрать хотелось уже ощутимо. Перед Прыжком не завтракали, дабы избежать неприятной реакции со стороны желудка.
- Загораем? - майор подкрался практически неслышно, но Катя небрежно сунула в карман пыльника вскинутый было пистолетик.
- Начеку, - одобрил Виктор Михайлович. - На предохранитель поставить не забыла? Это такая штучка сбоку. Шучу-шучу, не надо на меня так смотреть. Да, задержался, зато шопинг провел по всей программе, - майор воздел в руках вполне добротный чемоданчик и кожаный "докторский" саквояж. - Обувь, бельишко, платьице, мелочевочка - все приобретено первоклассное и фирменное. Никакого Китая и прочих сомнительных брендов.
- Обувь лучше было бы померить, - с сомнением сказала Катя.
- Завтра будет время, подберем еще получше, - жизнерадостно заверил майор. - Вообще-то у меня глаз точный. Идите, мадмуазель, в развалины, переодевайтесь. Только на какую-нибудь старую каку не наступите. Может, помочь, подержать-поддержать?
- Обойдусь, - пробурчала Катя. - С каких это пор я уже и мадмуазелью заделалась?
- С этих самых, - ухмыльнулся Виктор Михайлович. - Иди, моя драгоценная, только перед зеркалом долго не вертись. Нас отель ждет. Гостиница "Национальна", между прочим.
Переодевалась Катя на крошечном пятачке, вешая одежду на отслаивающуюся от штукатурки дранку. Майор расстарался, тряпки были первоклассные, даже странно, что такие попадаются вдалеке от столиц. Впрочем, в рухнувшей империи все так смешалось, что удивляться не приходилось. Бельем, хоть и шелковым и с кружевами, но явно ношеным, Катя пренебрегать не стала. Дело привычки, неоднократно приходилось и с мертвецов шмотки стягивать. И насчет шелка майор совершенно прав - вошки шелк не любят. Катя пристегнула темные, явно дорогие чулки, обулась. Полусапожки на изящном точеном каблучке пришлись идеально по ноге. Да, у Витюши глаз - ватерпас. Вызвала сомнение "грация" - на кой черт эта неудобная штука нужна? Фигурой боги и так не обидели, чулки на поясе отлично держатся. Запутаешься в этих ленточках-завязочках. Уж не фетишист ли наш товарищ майор? Или корсаж в качестве кобуры для скрытого ношения пистолета преподнесен? Катя кое-как зашнуровалась, морщась от давления в ребрах, подвигала плечами. Надела юбку, светленькую, довольно миленькую, блузку. Жакет был тоже неплох, достаточно строгий, приталенный, с бархатными вставками и маленькими, но действующими карманами. Весьма неплохо для беглой мещанки. Хотя да, мы же еще и "блатные-деловые", нам палец в рот не клади. Катя заглянула в ридикюль. Флакончик с духами, пудра, какая-то подозрительная помада. Зачем-то набор заколок. Да, чувствуется Витюшин немалый опыт. Кстати, заколками он, наверное, замки открывает.
Собрав вещи, и придерживая элегантный подол юбки, Катя выбралась наружу.
Против обыкновения, Виктор Михайлович легкомысленных шуточек отпускать не стал. Подал руку, помогая спуститься с развалившихся ступенек, побросал в саквояж не понадобившиеся предметы дамской экипировки. Катя старалась понадежнее пристроить на голове непривычную шляпку.
- Ее пришпилить нужно, - мрачно сообщил майор. - Катя, вы меня поблагодарить не хотите?
- А? Ах, ну да, спасибо. Все подошло. Все в размер. Три пары чулок - это даже слишком.
- Чулки - вещь нестойкая, по опыту знаю. Помада не подошла? Или принципиально косметикой не пользуемся?
- Иногда пользуюсь. Сейчас нужно или так сойдет?
- Катя, сейчас нужно чтобы вы естественно себя чувствовали, нормальной красивой барышней. Такой, что на мужчин кокетливо посматривает и не прочь шампанского пригубить. С внешними данными все великолепно, но взгляд.... Как тот ледоруб, что товарищу Бронштейну череп разнес. Изящнее, Катюша, естественнее, я очень прошу.
- Я естественна, - холодно сказала Катя. - Губы могу намазать. А если вам настоящая актриса нужна, абонируйте Монику Беллуччи или Веру Холодную.
- Вера Холодная в феврале этого, в смысле девятнадцатого, года умерла. А Моника на съемках занята. Я, Катенька, в свободное время кино смотрю. Фильмотеку неплохую собрал. Пойдемте, что ли?
- Виктор Михайлович, я вам в этих шмотках понравилась. И другим мужикам понравлюсь. А глаза вы мои видите, потому что вы профи. У других мои глазки в списке интересов куда ниже стоят. Где-то после задницы, бедер, колера волос и объема бюста. Так что нечего беспокоиться.
Майор снял шляпу, потер лоб:
- Катя, а вам совсем неинтересно мужчинам нравиться?
- Совсем, - отрезала Катя. - Если вы с психоаналитикой закончили, может, пойдем? У меня в животе уже марши играют. Кстати, вы в этом котелке весьма представительно выглядите. Так что надевайте буржуйский головной убор и пойдемте, перекусим. Или я какого-нибудь разносчика бубликов пристрелю.
- Насчет бубликов здесь слабовато. А кушать в номере придется. Я харчи припас, чай закажем. С забегаловками здесь тоже не очень здорово дела обстоят. Да и травануться можем-с.
До гостиницы добрались без приключений, за исключением того, что Кате пришлось накинуть пыльник - уж очень оборачивались мужчины. Девушка разражено заподозрила, что с проститутками здесь, как с бубликами - дефицит. Или просто слишком раннее время работающим девицам фланировать по улицам?
В "Национальной" толклись какие-то обтрепанные посетители. Виктор Михайлович что-то шепнул портье, и все устроилось. Номер оказался относительно приличным, на втором этаже, с окном в тихий переулок. Коридорный, получив на чай, клятвенно заверил, что клопов нет - все выведены строжайшим решением горсанкома.
- Оказывается, товарищи коммунисты не только буржуазию к ногтю взяли. Молодцы, - майор выглянул в окно. - Недурное местечко, можно при необходимости и в переулок эвакуироваться.
- Витюш, если ты мне сейчас хлеба с колбасой не выдашь, я в окно вылезу и этому несчастному городу прямо сейчас голодомор устрою. Я дура несознательная, мне на политические коллизии наплевать, я систематически кушать привыкла. И вообще, стоило меня одевать, чтобы я потом с голоду околела?
- И мысли такой не имел. Только я чай заказал. Ждать кипяточек не будем? Да и руки было бы неплохо помыть...
Пока принесли чай, Катя успела слопать полкруга колбасы с хлебом и огурцами. Чай оказался жиденьким и попахивающим веником, зато стаканы были в шикарных серебряных подстаканниках. Витюшу в "Национальной" успели зауважать.
- Покушали, можно и отдохнуть, - майор извлек из саквояжа бутылку коньяка. - Уверяли, что настоящий шустовский продукт. Всегда мечтал попробовать. Тот, что современный - откровенная гадость.
- Современный - выдержанный. Его из тех самых клопов гонят, которых отсюда горсанком геройски изгнал, - высказала предположение подобревшая после трапезы Катя.
- Чисто символически, в качестве дегустации, - Виктор Михайлович взболтнул бутылку и действительно, плеснул в стаканы на самое донышко. - Катенька, ничего если я закурю?
- Вы же вроде не курите? - удивилась Катя.
- Изредка сигарами балуюсь, - майор вытащил сигару и принялся с видом знатока принюхиваться.
- Курите, товарищ сибарит, - разрешила Катя. - Хотя можно было денежки и сэкономить.
- Чего их экономить? - Виктор Михайлович повозился с сигарой и с наслаждением выпустил облако дыма. - Деньги мы с собой в XXI век не заберем. Операция завтра-послезавтра завершится. Так что можно и гульнуть. К тому же сигара - лишний штришок нашей благонадежности.
- Витюш, ты потрясающе хваткий тип. Ты в этом перевернутом городе шелковые чулочки на лету достаешь, деньги из чайников вытрясаешь, свежий хлеб приносишь. Я в восхищении.
- Мерси. Я по миру поездил. Если присмотреться, все города похожи. Особенно с изнанки. Но, думаю, ты бы и без меня вполне выжила. Ты неплохо держишься. Впрочем, хватит комплиментов, ты их все равно совершенно не ценишь. Перейдем к делу. Поезд идет завтра и, возможно, даже в соответствии с расписанием. Белая гвардия желает подтянуть дисциплину и указать пролетариату его рачье-собачье место. Обещают за саботаж расстреливать в течение суток.
- Само собой. Чего тянуть резину в долгий ящик. Значит, мы куда-то едем? Позволено мне будет узнать, куда именно?
- Неверно поставленный вопрос. Главное, не куда, а с кем. Мы садимся в поезд, там нас ждет незабываемая встреча. Дальше действуем по обстоятельствам.
- Что-то я отупела. Встречаемся с агентом. Ты с ним беседуешь, выясняешь что там тебе нужно. Но дальнейшее разве не мы программируем?
Майор пыхнул сигарой:
- Сейчас сформулирую...
Катя подождала, потом хмыкнула:
- М-да, картина маслом - "Господа вернулись": сигары, коньяк, философские раздумья. Дипломатические тайны.
- Тайн почти не осталось. Насчет коньяка и сигар - разве современное общество не пришло к мысли, что так и должно быть? Пусть и у кочегара, и у учителя появится возможность посидеть и расслабиться с хорошим напитком. Будешь возражать?
- В общем, не буду. Выглядит шибко идеалистично, но мне нравится.
- Мне тоже.
Катя сообразила, почему майор косится с таким странным выражением - забылась девушка, чересчур свободно ногу на ногу положила. Обтянувшаяся юбка линию ноги излишне подчеркивает.
Катя поставила ноги поприличнее. Виктор Михайлович вздохнул и продолжил:
- Дело в том, что сформулировать нашу задачу не так просто. Творческий подход нужен. Значит, встречаемся мы с человеком. Он передает сведения исключительной ценности. Воспользоваться информацией можно только там, у нас. Так что основная задача - убедиться в подлинности сведений и возвращаться.
- А агента ликвидировать? Чтобы лишнего больше никому не болтал?
Витюша внимательно осмотрел кончик сигары:
- Вот здесь, Катюша, я не уверен. Агент сам вышел к нам на связь. Довольно экзотическим методом. Сведения, которые он желает передать, настолько ценны, что нас с тобой поспешно сунули в самый, извиняюсь, анус. Если наш партнер достаточно умен, вряд ли он не потрудился просчитать риск. Так что посмотрим. Я почему-то уверен, что наш неизвестный партнер весьма предусмотрителен. Тут, собственно, вопросительные интонации неуместны. Умен, гад, это уж точно.
- Майор, если ты думаешь, что мне что-то стало понятнее, то фига с два. Не темни.
- Пять дней назад пришло к нам одно частное письмецо. Из швейцарской конторы, которая ведет финансово-юридические делишки еще с ветхозаветных времен. Датировано 6 марта 1953 года. Знаменательный тогда годик выдался, припоминаешь? Адресовано сие послание на имя нашего общего знакомого - Игоря Николаевича. Без указания должности, этак по-семейному, но на адрес канцелярии ведомства. Должность И.Н. и всякие интересные подробности в тексте наличествовали.
- Поняла. Не уточняю.
- А вот я не понял. Я содержание письма полностью не знаю. Мне сообщена дата рандеву и общее положение дел. Наш корреспондент предлагает встретиться, и тогда он сообщит тайну золотого ключика.
- Фигня какая-то. Как он мог назначить встречу? Девяносто лет тому назад? Он из наших?
- Эта версия была основной. Я в вашей мудреной "кальке" мало что смыслю, но, судя по всему, версия не подтвердилась.
- Естественно. Кому из наших придет в голову заманивать оперативную группу в эту р-р-революционную эпоху, будь она неладна. Не знаю, как тебя, товарищ майор, а меня можно с удобством и в Москве ухлопать.
- Ну, мимоходом ни тебя, ни меня не прихлопнешь. Мы скользкие. Ну, если, конечно, задаться целью.... Но насчет заманивания, я с тобой согласен. Не стоим мы такой длинной комбинации. Посему наверху решили, что здесь что-то иное.
- Угу, там умные. Так что с золотым ключиком и этим загадочным типом? Он назвался?
- Нет. Сказал, он нас сам узнает и подойдет. А золотой ключик - обычный, немудреный. Клад.
- Фу! - Катя поморщилась.
- Не "фу", а настоящий, полноценный клад. 16 июня здешнего 1919 года из города были эвакуированы ценности госбанка. Вывозились в Полтаву. До места назначения добрались только ящики с ценными бумагами и часть сопроводительной документации. Золотишко, камешки и прочие банальности рассосались в пути. Происшествие имело место, подтверждено данными из архивов.
- Сперли, значит. Обычное дело при эвакуации. Нам-то что? Что-то не верится, чтобы наша контора, да и ваша тоже, за презренным металлом по "калькам" гонялась. На стол, под мудрые очи начальства, золота можно разве что горсточку перебросить. На вставную челюсть едва ли хватит. Если учесть затраты на подготовку операции, получается нерентабельно. Это даже такая далекая от бухучета дура, как я, способна осознать. Были ведь попытки прямолинейно обогатиться, используя Прыжки.
- Вот за что я тебя, Катюшечка, уважаю, так это за уровень осведомленности. Понятно, полтонны стандартным способом, как вы выражаетесь, Прыжками, перемещать - дело занудное. И опасное. Это если проторенными путями идти.
- Вы, товарищ майор, на что это намекаете? Если у меня что-то с Перемещением разок не по классической схеме проскочило, так то при форс-мажорных обстоятельствах. Лично я такой фокус повторить не берусь. И вам не советую.
- Катенька, я ни на что такое не намекаю. Разве что выражаю робкую надежду, что вы мою толстую задницу непременно домой вернете. Я, знаешь ли, привык по вечерам у телевизора на диване полеживать. А здесь какие телевизоры?
Катя молча смотрела на командира. 'Что ты мне здесь мозги пудришь, чекист сраный? Чем прижать собираешься? Какой идиот вообразил, что клады можно Прыжком перемещать? Или у девушки репутация абсолютной идиотки сложилась? Блин, должно быть, заслуженная'.
- Ах, Катенька, до чего ж у вас взгляд выразительный. Ради бога, не нужно меня напалмом поливать. У руководства с головой все нормально. Клад здесь останется, от нас требуется только точные координаты золотишка указать. Там, у нас, разберутся, что дальше делать.
- Фигня какая-то. Сериал "Искатели", 286 серия. Врете, товарищ майор.
- Ну вот, почему так грубо? - Виктор Михайлович обиженно взял стакан, понюхал содержимое. - Я излагаю одну из наших основных задач. Имеет место быть, честное слово. В кладе, кроме скучных царских монеток и реквизированных у загнившей буржуазии ювелирных цацек, имеются и иные ценные вещи. Можно сказать, реликвии. По крайней мере, одна. Возможно, нам удастся ее прихватить. Она, должно быть, не тяжелая. Кило или полтора. Справимся?
- Что это за артефакт?
- Чудотворный крест.
- Чё?!
- Ну, чудотворная такая штука. Огромной исцеляющей силы. Реквизированная большевиками в каком-то местном монастыре. Уникальнейший предмет культа.
- Майор, вы в своем уме?
Виктор Михайлович развел руками:
- Последнюю медкомиссию прошел без проблем. Посоветовали с холестерином быть поосторожнее. Остальное - в норме. Вы, Катенька, в чудеса не верите?
- В реквизированные и хранящиеся в банке - определенно нет. Чудеса, Витюш, они сами себя защитить могут. Их реквизировать, закапывать и отбивать с боем нет смысла.
Майор задумчиво пожевал губами:
- А знаете, я готов согласиться. Хотя сфера моей обычной деятельности лежит далеко от чудотворства и иных оккультных мероприятий, но идея выслеживать спертое чудо у меня тоже вызвала некоторую оторопь. Какая вы талантливая, Катенька, сразу все сформулировали. Вот что значит гуманитарное образование.
- Виктор Михайлович, вы не издевайтесь, - Катя подвинула стакан. - Еще по пять капель, и продолжаем по сути. Не нужно всех этих наворотов. Цель задания?
Майор набулькал в стаканы на палец пахучей, но, честно говоря, не слишком приятной на вкус жидкости.
- Цель, Катюша, в беседе с нашим таинственным другом. Хочешь верь, а хочешь нет. Этот человек интереснее всех артефактов и червонцев. Мне так сказали. И убедительно обосновали. Детали, уж извини, опущу. Заманчивый человек. Поэтому, полагаю, убивать его никак нельзя. Да и вообще, ситуация несколько шокирующая. Он нас из 53-го года на крючок подцепил. Такого даже в вашей дурной "кальке" еще не бывало. А нашу контору и подавно подобные эксперименты обходили. До сих пор мы и ваша "калька" никак не пересекались.
- Угу, до сих пор существовали параллельно. Значит, мы вылетели на Перекресток?
- Ну, тебе виднее. Я в ваших хронопопрыгушках ни бум-бум.
- Мы все "ни бум-бум". Общество слепоглухонемых с ограниченной ответственностью. Значит, появились люди, которые Прыгают стихийно и без мудрого надзора соответствующих органов? Удивительно. - Катя замолчала.
Дело, оказывается, касалось и ее лично. Были у Екатерины Георгиевны Мезиной собственные секреты. Чуть свободнее она была в Прыжках, чем отражали многочисленные официальные документы. Только никого это не касалось. В отделе "К" смутно подозревали о неординарных возможностях девушки, да еще в одной зарубежной "конторке" о подобном догадывались. Вот и Витюша сейчас осторожно намекнул. Только давить на агента "кальки" бессмысленно. Более подготовленного к дезертирству человека найти трудно. Любой ушедший в Прыжок агент свободен как ветер. Вот только самому агенту эта свобода обычно счастья не прибавляет.
- О чем задумалась? - осторожно поинтересовался Виктор Михайлович, разглядывая сигару.
- О кладе. Не пойму, каким он боком к нашим делишкам причастен.
- Ты проще смотри. Возможно, наш человечек просто пытается обеспечить себе в будущем кусок хлеба с маслом. Вполне естественно, времена беспокойные. Заимел информацию о похищенном золоте, сам справиться не может, свистнул нас на помощь. Намеривается получить свою долю пиастров и отбыть на заслуженный отдых. На Канары. Или в Канаду. Хорошо в Канаде?
- В Канаде неплохо, - пробормотала Катя. - Приличная страна. Только ты мне можешь сказать, этот таинственный корыстолюбивый человечек, он в Канаду из 19-го года собрался? Или из 53-го? Или он уже в нашем отчетном году квартирует, в котором мы жалование получаем?
- Понятия не имею. Ты, Катенька, не путайся и меня не путай. Линейно время или нет, циклично, двоично или спирально, моему уму то вовсе недоступно. Я не по этой части. Поговорим с человечком и все выясним. Главное, не упустить нашего друга.
- Поговорим? Ну-ну. Вы, Виктор Михайлович, его как узнать собираетесь? По компьютеру и электронному хронометру с координационными хронопоправками? Приметы у него имеются или нет? Закрытая информация, да?
- Катенька, я ж открылся душой настежь, как пустыня Гоби. Не имеется у нашего друга примет. Пока не имеется. Но я его вычислю.
- Как? В поезде? На ходу? А если он вообще не "он", а "она"? Или "они"?
- Во-первых, не в поезде, а в вагоне. Номер нам подсказали не зря. Письмо, по выводам наших специалистов, сочинял один человек. В смысле, письмо - плод индивидуального творчества. Текст отпечатан на машинке выпуска 40-х годов, английского производства. Еще разные мелочи имеются.... Ну, они, конечно, не доказывают, что человечек будет на рандеву в одиночестве. С другой стороны, вряд ли против нас действует крупная организация. Катюша, мы, в крайнем случае, сможем активировать "маячки" и выскочить экстренно?
- Из перестрелки можем уйти. Вы, товарищ майор, инструктаж помните? Возвращаться всегда проще. Сможете и один уйти. Главное, будьте в трезвой памяти, и сосредоточьтесь. Остальное датчик сделает. Но, естественно, будут приличные наводки. В контакте и синхронно со мной Прыгать надежнее. У меня способности выше средних.
- Ах, Катенька, способности ваши меня просто околдовывают, - вздохнул майор. - Насчет трезвой памяти понял, коньяк закупориваю. Будем готовиться к отбою?
- Да, пожалуй, лучше выспаться. В поезде может и не получиться. Только давайте комнату проветрим. А то сигарка ваша... отнюдь не кубинская.
- Виноват! - Виктор Михайлович поспешно затушил сигару. - Потом додымлю. Может, еще чаю, Катенька?
- Нет уж. Чай тоже не цейлонский, да и "удобства" в коридоре. Вы у окошка подышите, я быстренько умоюсь.
Катя умывалась в тазу, обвязав вокруг талии блузку. Виктор Михайлович стоял у открытого окна. В сгущающихся сумерках слышались отзвуки далекого духового оркестра, смех и веселые голоса.
- Гуляют господа. Ишь ты, два дня прошло после пролетарской диктатуры, а уже старый режим вовсю цветет. Ужасы черезвычайки, ужасы черезвычайки.... Да, небрежно коллеги работали, - пробурчал майор.
- Те, что сейчас пришли, не лучше, - пробурчала Катя, вытираясь пахнущим скипидаром полотенцем. - Вечно на этой земле бардак. Пьянки, гулянки. Вроде бы комендантский час должен быть. Не дадут нам выспаться, буржуины.
- Ликуют по поводу счастливого освобождения от хамской пяты революционной толпы.
- Вы, гражданин Не-Маяковский, идите, умойтесь, - сказала Катя. - Ляжете на кроватке, я в кресле устроюсь. И без неуместных дискуссий. Я раздобреть на украинских колбасах не успела, в кресле вполне умещусь.
- В кресле, так в кресле. Как скажите, Катенька. Я человек покладистый, в быту нетребовательный. Сейчас ополоснусь хорошенечко.
- Витюш, если появились мысли насчет непринужденного товарищеского минетика и прочих шалостей, то отставь их подальше. Не прокатит. До Москвы отложи. Или прогуляйся, сними барышню какую-нибудь сочувствующую Белому движению. Ты у нас сейчас господин импозантный, девицы живо купятся.
- А что, идея интересная, - пробормотал Виктор Михайлович. - Где еще неподдельную русскую дворяночку в койку заполучишь? Жаль, завтра вставать рано.
Катя, укрывшись пыльником, устроилась в старом кресле. По ногам, обтянутым чулками, гулял сквознячок, но это было даже приятно. За окном небо затянуло тучами, где-то над городом собиралась гроза. В переулке заливисто и бессмысленно хохотала женщина. Внизу, на первом этаже, завели граммофон.
"Чтоб они сдохли, - раздраженно подумала Катя, - попробуй теперь засни. Везде попса".
Виктор Михайлович лежал на постели неподвижно, потом повернулся на бок, взбил плоскую подушку.
- Катюша, иди сюда, а? Рано еще спать.
- Вы, Виктор Михайлович, расслабьтесь. Просчитайте наши завтрашние действия, поразмышляйте над теорией хроноперемещений, и баиньки. А от сексуальных мыслей в вашем возрасте давление поднимается.
Майор печально вздохнул, сел:
- Ну, чего так, а? Мы люди свободные, взрослые. Я же вижу, что ты на меня без отвращения посматриваешь. Ты из девушек самостоятельных, не комплексующих, следовательно, нежность опытного мужчины вполне способна оценить. Честное слово, я как твои изумрудные глаза увидел...
- Тьфу, блин! Еще и на лирику потянуло? Отстань, говорю. Не дам.
- Грубая ты. Зато уж такая красивая, что даже.... Давай поэкспериментируем, не пожалеешь, обещаю.
- Майор, ты русский язык понимаешь? Отцепись. В моем досье как мои сексуальные наклонности отражены? "Фригидность - 100%. В половых связях не замечена". Вот и прими к сведению.
- Там не совсем так написано. И потом, я больше своим суждениям доверяю. Холодностью у тебя и не пахнет. Такого темперамента еще поискать. К тому же ты замужем была. И еще...
- Заткнись! Я служу, а моя личная жизнь никого не касается. Сунешься, мозги вышибу. И вообще, спи. Ерзать будешь, мошонку отвинчу и верну в пакетике по возвращению на базу.
- Так бы и сказала, - майор помолчал. - Тебе бы самой с яйцами родиться. Амазонка фигова. Ладно, не вздумай стрелять, я воды попью, у окна подышу и лягу. Уж очень ты возбуждающее предложение насчет моей мошонки сделала.
Виктор Михайлович встал, по-домашнему подтянул кальсоны, налил водички и пошел к окну любоваться ночным небом.
Катя слегка расслабилась. Вот всегда все одинаково, разговариваешь с мужиком нормально, и он в половине случаев такое общение истолковывает как готовность к соитию. Вроде же разумный человек. Еще намеки на свою особую осведомленность делает, гад.
Досье на старшего сержанта Мезину, какие бы специалисты его ни собирали, все равно содержало массу пробелов. Полную правду знала только сама Катя. Ну, был и еще один человек. Собственно, ради него Катя и лежала сейчас в неудобном гостиничном кресле. А до этого четырежды выполняла боевые задания в командировках.
Глаза вдруг повлажнели. Сколько можно прыгать, бегать, стрелять, выполнять приказы? Не девчонка ведь уже. Будет собственная жизнь или нет?
Виктор Михайлович бесшумно, чтобы не разбудить, прошел к столу, налил себе еще водички. Отправился обратно к окну. Баб высматривает или на звезды любуется? Внизу все еще скрипел граммофон, неразборчиво бубнили голоса.
Большие, горячие руки вдруг легли на плечи, прижали к креслу.
- Катюша, ты не злобствуй, - пошептал Виктор Михайлович. - Я, честное слово, человек чуткий. Не Ален Делон, конечно. Внешность подкачала, но удовольствие доставить умею. Ты хорошую постель ценишь, я же вижу.
- Да ты ох... совсем!? - изумилась Катя. - Ты чего делаешь? Ты меня за капризную секретутку держишь?
- Ну что ты, - майор быстро нашарил "Клеман" под боком у Кати, откинул подальше, на свою постель, - ты девушка боевая.
- Ты, дебил, думал что я стрельнуть могу? - Катя поморщилась, не делая, впрочем, попыток вырваться из объятий. - Я на службе.
- Вот и хорошо. Закрепим боевое слаживание. Катюша, я тебя не обижу. Но не будет мне прощения, если счастливый вечер с такой красавицей упущу. Тебе понравится, вот увидишь.
Руки у Витюши были мягкие, и в тоже время точные и быстрые, как у профессионального массажиста. Катя знала, как такому "массажу" обучают. Вроде и не отпускал ее майор, а сам оказался в кресле, держал на коленях, поглаживал.
- Вот и согрелась, кисонька, - прошептал майор, лаская упругие груди, блаженно погружая нос о светлые локоны, - ох, с пол-оборота заводишься. Сосочки у нас какие чуткие. Только не шуми, моя ты нимфа. Капризуля, сладенькая....
- Валяй, товарищ майор, - прошептала Катя. - Я может даже и кончу. Ты не стесняйся, приказывай. Чулочки могу подтянуть, рачком встать, в рот приму, - я дисциплину знаю. В спину не выстрелю, по горлу не чикну. Приказы только грамотно формулируй, и будет тебе кайф великий. Пока в Москву не вернемся. Там я тебе, суке лысой, устрою.
- Отсроченная угроза не является действенной, - тихо засмеялся Виктор Михайлович, оглаживая стройные девичьи бедра, наполовину скрытые темным шелком чулок. - Ты, моя маленькая, совсем другое будешь в Москве вспоминать. А открученными яйцами мальчишкам грози.
- Мошонка раздавленная - дело житейское, - прошептала Катя, невольно вздрагивая от прикосновений, - обращаться с женским телом опытный Витюша умел. - Тебя, урода, такими штучками не возьмешь. Я на тебя рапорт накатаю. Пространный, подробный и красочный. Ты отмажешся, конечно. Но в вашей конторе отмазаться только наполовину можно. Вторую половину у вас всегда в уме держат. Я-то уже в отставке буду. Через годик-другой вспомню о ценителе женской красоты. Нет, убивать я тебя не буду. Разве можно товарищей по оружию грохать? Ты, урод, со сломанным позвоночником вдоволь наваляешься. Тебя в вашем замечательном госпитале даже вытянут, на ноги поставят. Ты даже еще ходить сможешь. В парке, с палочкой. Будешь эту ночь вспоминать, слюни пускать, маньяк трахнутый.
- Кать, а ужасы то зачем живописать? - Виктор Михайлович нашептывал в ушко, в перерывах между нежными поцелуями в шею. - Ты же течешь, моя сладкая. Проснись, маленькая, и не стесняйся. Ты же как огнемет. Или тебя угрозы заводят? То-то я погляжу, эко тебя садокомплекс выгибает.
- Еще бы, я твое фото парализованно-слюнявое над постелью повешу. Для визуальной стимуляции.
- Упорная какая. Ведь хорошо, признайся?
- Пошел ты в жопу, - пробормотала Катя, кусая губы. - Давай, натягивай. Переживу как-нибудь. Не впервой.
- Вот черт, как ты сравниваешь? Я же не насильно.
- Само собой. Просто обстоятельствами пользуешься. Каждый на твоем месте обязательно бабу в позу бы нагнул. И тогда тоже обстоятельства были. Соответствующие. Ты же человек всезнающий, досье читал.
Руки Виктора Михайловича замерли. Он все еще дышал в пахнущие солнцем светлые пряди, но без былого жара:
- Кать, а ты действительно тогда его ножницами?
- Половинкой ножниц. Да ты не переживай, на месте твоя бритва. Я по карманам напарника не шарю.
Виктор Михайлович горестно вздохнул:
- Да, первый раз мне такой кайф обламывают. Старею. Что ж ты такая злая, а, Кать?
- Я вялая. Два года назад я бы тебе уже горло перегрызла. Точно, стареем мы, товарищ майор. Можно я встану?
Виктор Михайлович разжал объятья, и девушка встала. Майор остался лежать, укоризненно глядя на боевую подругу.
Катя кивнула на его кальсоны:
- Удобная одежка, да? Расстегивать не нужно.
Витюша без тени смущения привел белье в порядок:
- Ты хоть глянула бы, от чего отказалась. Зря, между прочим. Я не эгоист, постарался бы ублажить на все двести процентов, слово офицера.
- Не гони, какой ты офицер? Сука ты, а не чекист. Романтики возжелал на боевом задании? Приятное с полезным совмещаешь, да? Да, я тебе в морду харкнуть и уйти никак не могу. Я вообще с тобой сейчас ничего поделать не могу. Мне задание выполнить нужно, понял, майор? Я же не за карьеру работаю и не за срамное жалованье. Урод, бля, - Катя сплюнула в угол и принялась натягивать узкие полусапожки.
- Ладно, разматерилась она, - пробормотал майор и почесал округлое брюшко. - Куда собралась? Ложись, не трону. Все настроение испоганила, монашка идейная.
- В сортир схожу. После тебя, майор, хочется чего-то чистого, свежего.
Посещение уборной с ржавым умывальником и устоявшимся духом революционной свободы Катиного настроения ничуть не улучшило. Постояла перед мутным зеркалом. Печально. Попадаешь на сто лет назад, а вокруг все те же мужики-козлы, та же вонь и вопиющая бессмысленность бытия. Ничто не меняется в этом мире. Да и иные "кальки" не лучше. Хотя там иной раз дышать полегче.
Снизу, очевидно из сортира первого этажа, доносились неприличные звуки. Ритмично охала женщина. Звякало ведро и хрипел мужик. Где-то подальше вздорно хохотали и чокались под гнусавый голос граммофона. Катя покачала головой, пойти, что ли, расстрелять это музыкальное чудище?
До номера Катя добраться не успела. На лестнице загромыхало, и в узкий коридор ввалились двое добровольцев. Френч одного был расстегнут, виднелась несвежая нижняя рубашка, портупею с шашкой и кобурой револьвера освободитель нес в руке. Второй, низенький и вертлявый, был отягощен тремя новенькими фуражками, не считая своей, криво надетой на голову.
- Отстал наш Андре, - расстегнутый воин звучно рыгнул, наполнив коридор густым ароматом свекольного самогона, - Я говорил, нельзя его одного отпускать.
- Он по ба... ба-бам, - выговорил чернявенький, обессилено опираясь о стену.
Представители доблестной Добрармии пребывали в критической стадии опьянения. Катя попятилась к спасительному туалету. Но было поздно, блуждающие взгляды поручиков сфокусировались на женской фигуре.
- Мадмуазель, почему вы не с нами? - изумился рассупоненный офицер.
- Действительно?! - чернявенький уронил фуражки, попытался за ними нагнуться, но махнул рукой. - Мадмуазель, милости пр-просим в наш скромный приют, - он рывком выдернул из кармана ключи от номера.
- Господа, ночь на дворе, - пробормотала Катя, норовя прошмыгнуть между мужчинами. - У меня муж плохо себя чувствует. Утром я вас представлю, выпьем чаю с плюшками.
Фокус не удался, высокий поручик с пьяной решительностью преградил девушке путь.
- Мадмуазель, утро может застать нашу роту в походе. Вчера мы вышли из боя, завтра, кто знает.... Не откажите в любезности... - он замолк, вглядываясь в лицо Кати. - Мадмуазель, я в-восхищен, вы самая красивая уроженка этого благословенного края.
- Я не местная, - сказала Катя, начиная злиться. - Пропустите, господа. У меня жутко ревнивый муж.
- Николя, она непременно из Петербурга, - заметил чернявый. - Только там у барышень принято щеголять в пальто и чулках. Эстетствуют-с...
Катя запахнула полу пыльника. Вообще-то под легким пальто действительно были в основном чулки.
- Мадмуазель, нам необходимо познакомиться ближе, - высокий поручик уцепился за рукав пыльника. - Вам говорили, что у вас чудные малахитовые глаза?
- Изумрудные у меня глаза, - зло сказала Катя. - Знаете, сейчас выйдет мой муж и набьет вам морды. А меня приревнует, и тоже бланш поставит.. Пустите пальто, господин дроздовец.
- Так вы нас знаете? - восхитился доброволец, не отрывая взгляда от гладкой шеи девушки. - Мадмуазель, вашему мужу, если он, конечно, ваш муж, лучше не просыпаться. Ибо мы... ибо мы настроены решительнеее-шиии. И не родился еще шпак, который осмелится поднять руку на воина славного дроздовского полка. Вы не верите слову русского офицера?
- Верю, - процедила Катя. - Вы знаете, мне сегодня решительно не хватает благородных, страстных и романтически настроенных офицеров. Просто злой рок какой-то. Давайте я к вам загляну на пару минут. Как-то вы меня сразу очаровали и покорили, бл....
- Мадам, денег за любовь мы не платим прин-принци-ально, - гордо предупредил чернявый шкет, возясь с ключами.
- Боже, неужели у истинно русской дамы хватит цинизма требовать деньги с героев Белого движения? Да за кого вы меня принимаете? - Катя отобрала ключи, удостоверилась, что господа офицеры рвутся действительно в свой номер, и быстро отперла дверь. - Только быстро, господа, быстро!
- Я первый, господа, поскольку я практически готов, - заявил высокий, вваливаясь в душный номер и на ходу расстегивая брюки. - Ма-адмуазель, признайтесь, вы все-таки из столицы? Ах, судьба, как она нами играет! Как давно я не был на Невском....
- Я из Москвы, - пробурчала Катя, хватая чернявого за шиворот. - Тамошние барышни отличаются бесчувствием и полным отсутствием моральных устоев. Так что я рассчитываю на menage a trois. Портки спускай, недоросток блудливый!
- Что?! - изумился поручик.
Терпение Кати окончательно лопнуло. Звякнула упавшая на пол шашка, в дальнейшем особого шума не последовало. Била Катя жестоко, но благоразумно. Высокий, получив в пах и горло, отключился сразу. Чернявый еще корчился на затоптанном ковре, пытаясь хватануть воздуху, острые носы полусапожек втыкались под ребра, жестоко выбивая дух.
- Убьешь, - сказал возникший в дверях Виктор Михайлович. - Да перестань в меня целиться. Пистолетик симпатичный, но ты меня сегодня уже и без ствола обломала.
- Очень нажать на спуск хочется, - прошипела девушка, наконец, опуская направленный в лоб напарнику "Клеман". Еще раз пнула потерявшего сознание поручика под дых. - Бля, как вы меня сегодня достали!
- Я раскаиваюсь, - сказал Виктор Михайлович, пряча кольт за пояс брюк. - Честно. Послушал, как ты с ними разговариваешь, и стыдно стало.
- Да пошел ты со своими извинениями! - Катя с яростью двинула одного поручика по почкам, вспрыгнула на грудь другому и коротким движением каблука сломала офицеру нос.
Виктор Михайлович приглушенно кашлянул:
- Мне выйти?
- Не обязательно, - Катя несколько раз глубоко вдохнула и попыталась расслабить сжатые челюсти. - Я закончила.
- Уже? Полагаю, нам нужно съезжать с квартиры?
- Не обязательно. До утра их вряд ли хватятся. В коридоре тихо?
- Никто не высовывался. Внизу орут, граммофон хрипит, думаю, никто не слышал.
Катя посмотрела на кровь текущую из носа поручика, скривилась:
- Это я зря. Ладно, сойдет.
Она скинула пальто, чтобы не испачкать, ухватила высокого поручика за плечи и потащила к кровати.
- Спортивная ты девушка. А ноги просто супер, - прокомментировал Виктор Михайлович. - Хорошее бельишко я подобрал.
- Не насмотрелся еще? - мрачно поинтересовалась Катя, взваливая на постель тяжелое тело, и сдирая с офицера сапоги и галифе.
- Ты не злись. Смотреть на тебя весьма приятно. Даже на бешеную. Особенно в таких чулках. Все, молчу! - майор без всякого труда подхватил вторую жертву, уложил на постель и умело раздел до белья.
Чернявый поручик застонал, но Катя моментально врезала ему основанием ладони в подбородок. Доброволец коротко всхрапнул и затих.
- Чуть шею не сломала, - поцокал языком Виктор Михайлович.
- Пусть дышат, засранцы. До утра не прочухаются.
- Они после тебя и через месяц не прочухаются. Роковая ты дама, Екатерина, - майор сплел руки бесчувственных офицеров, удобнее устроил голову чернявого на груди товарища.
Катя тем временем, яростными рывками содрала с поручиков кальсоны и с отвращением закинула на шифоньер.
- Все? - поинтересовался Виктор Михайлович. - Удовлетворена? Тогда пошли. Пыльник не забудь.
- Сейчас, - Катя выудила из глубокого кармана пыльника помаду и жирно намазала губы мелкому офицерику. Нос и рот его товарища были в крови, и обнявшаяся парочка производила жутковатое впечатление.
В своем номере Катя швырнула пыльник на кресло, надела блузку и плюхнулась на кровать. Ярость отступала медленно, но все-таки полегчало. Не зря злобу ногами вымещала.
Виктор Михайлович вернулся минут через пять:
- Лампу задул, дверь запер, ключ в замке изнутри, - майор сунул булавку в карман. - Пусть спят спокойно, малыши. Очнутся, я им не завидую. Хотя, боюсь, полностью твой чарующий облик из их памяти не изгладится.
- Да и хрен с ними. До утра осталось недолго. Пойдем гулять, пусть они здесь с портье разбираются.
- Ты сама-то как? - осторожно поинтересовался майор.
- А что? Я в норме.
- Ты знаешь что - ложись и спи. Я все равно разволновался, посижу, подумаю. Только ты, это - глоточек коньячку сделай.
- Паленый твой коньяк, - пробормотала Катя. - И сам ты, майор, дурак.
- Ладно-ладно. Я же осознал. Виноват. А ты, между прочим, садистка.
- Ну и что?! Предлагаешь меня отстранить от задания и сдать в лапы психоаналитиков?
- Не рычи. Фрейд далеко, иных психоаналитиков вряд ли отыщем. Я это к тому, что красота - страшная сила. Гм, ты ложись, ложись. Я в стороночке посижу, не потревожу.
Поспать Кате все-таки удалось. Проклятый граммофон умолк, перепившиеся постояльцы угомонились. Из-за распахнутого окна доносилось далекое потрескивание - на окраинах постреливали.
На вокзал выехали рано, но добирались не торопясь. Три раза меняли извозчиков. Позавтракали в каком-то подозрительном кафе, впрочем, яичница там оказалась вполне приличной. Виктор Михайлович успел приобрести элегантную трость и пребывал в отличнейшем расположении духа. Показывал достопримечательности - майор осматривался в городе в общей сложности три дня, но помнил уйму совершенно необязательных на взгляд Кати, деталей. Прямо краевед какой-то. Такой специалист, и на Марс шлепнувшись, через пару часов будет с видом знатока растолковывать достоинства и недостатки модификаций боевых треножников и щеголять нагрудным знаком ветерана вторжения на Юпитер.
На вокзале пообедали в крошечном буфете, из местных яств взяли только кипяток. Остальное у Виктора Михайловича было в чемодане. Настроенная снисходительно после роскошных бутербродов с салом и зеленью, Катя оглядела тесное здание вокзала, переполненное людьми, сидящими и лежащими на полу:
- Стоило весь геморрой затевать, чтобы получить свободу передвижения? Хм, принудительно-добровольную свободу. Судя по "Анне Карениной", при проклятом царском режиме на "железках" было уютнее. Экое грязное дело - революция.
- Люди, Катенька, мечтали заполучить светлое будущее. А получили наше. Оно в смысле света действительно поярче будет. Полная иллюминация, таджики на улицах метлами машут, стараются. И вшей куда как поменьше. В остальном... Черт его знает, может, мы и не прогадали.
- А мне кажется, ничего не меняется. Кроме экологии. Вечно все благие побуждения нас куда-то в задницу заводят.
- Ну зачем так мрачно? Народ живет, детей рожает, растит потомство, потом детишки с энтузиазмом убивают друг друга и уцелевшие начинают новый круг. Все как обычно. Везде так. Не расстраивайся. Кать, а что у тебя за татуировка на плече?
- Да так, сделала по случаю в одном приморском городке. Вы, Виктор Михайлович, когда-нибудь закончите меня разглядывать?
- Честно говоря, вряд ли. Ты слишком интересная. И татуировка интересная. Я немного разбираюсь. Это Китай? Кто-то из мастеров, работающий под период Эдо?
Катя хмыкнула:
- И близко не попали. Нужно больше самообразованием заниматься, умные книжки читать.
- Я читаю. У меня есть библиотека: сберкнижка, потом "Гончар" Обломова и "Возрождение". "Малую землю" племянник зачитал, гадюка. Отличная была книга, не оторвешься.
-"Целина" тоже полезная книженция. Особенно когда их целые пачки. Мы ими как-то печку в кунге топили. Замполит прибежал, чуть не застрелился.
- Это "за речкой"? Да, интересные у тебя были командировки, - Виктор Михайлович посмотрел искоса. - Катюша, а если честно, ведь у меня вчера совсем чуть-чуть обаяния не хватило? Ну, если честно? Ведь ты уже не прочь была, да?
- Козел ты, Витюш, хоть и котелок на лысине носишь. Разве бабу с моим характером так уламывают? Носорог ты, с рогом не на том месте. Лучше забудем. Скоро поезд?
- Уже час как отправить должны были.
Поезд подали через полтора часа. На вокзале немедленно возникла паника. Действительно, следовало поторапливаться. Билеты места в вагонах не гарантировали.
Виктор Михайлович и девушка миновали проверку документов у выхода на перрон. Унтер на документы едва взглянул, четверо солдат откровенно пялились на Катю. Девушка мягко улыбалась и вообще выглядела мило и приятно мужскому взгляду. На перроне, забитом неизвестно откуда набежавшим людом, Виктор Михайлович пробивал дорогу, энергично работая чемоданом. Катя, отягощенная лишь никчемным дамским ридикюлем, прикрывала спину, работая локтями. Толпа давила, орала, пихалась узлами, корзинами и мешками, требовала кондуктора, коменданта, и вообще хоть какое-то ответственное лицо. Из лиц, облеченных властью, на перроне присутствовал единственный железнодорожник с совершенно непробиваемой меланхоличной харей. Этот отвечал на все требования многозначительным "сигнал уже даден". Катя решила взять эту всеобъемлющую формулировку на вооружение.
У третьего вагона Виктору Михайловичу пришлось временно передать чемодан напарнице. Майор работал скромно и неназойливо, но ошеломленный народ разлетался от его тычков, не успев пикнуть. Катя двинулась в пробитый коридор, у подножки Витюша подхватил у нее чемодан и весьма бережно подсадил под локоток. Кате понравилось, вот только узковатая юбка оказалась явно неуместна в подобном путешествии. Майор проломился в глубь вагона, бесцеремонно свалил с лавки чьи-то мешки, зубасто улыбнулся в ответ на негодующие вопли. Обладатели мешков благоразумно заткнулись. Виктор Михайлович закинул чемодан на верхнюю полку к светлоголовому испуганному парнишке:
- Охраняй, братец. Можешь вместо подушки использовать.
- Сопрет, - заметила Катя, устраиваясь на жестком сидении. - У парня глаза жиганские, блудливые.
- В чемодане у нас балласт для форсу, - успокоил майор, - а за саквояжем мы сами присмотрим. Ну, Катерина, сейчас поедем. Присматривайтесь, осваивайтесь.
Отправление дали через три часа. С истеричными гудками состав выбрался за пределы станции. За окнами проплыли кирпичные дебаркадеры, закопченные склады, и город в лучах заходящего солнца остался позади