Маэстро Шимон с сожалением вздыхает, глядя на него, и залпом опрокидывает третью чекушку «Гиннеса».
Привычки
Тель-авивские лавочники частенько торгуют себе в убыток, поэтому нет совершенно ничего удивительного в том, что рано или поздно все они прогорают. И дело тут даже не в стремлении - похвальном при любых других обстоятельствах - непременно угодить покупателю, а в том, что, как ни крути, глупо втридорога арендовать торговую площадь в центре Тель-Авива, чтобы нырнуть с головой в самую что ни на есть гущу столичной жизни, продолжая при этом думать о каких-то жалких грошах, выгадывая за счёт тель-авивских старожилов, людей, которые настолько благородны и добры, что готовы - запросто, без околичностей - зайти и взять сигарет или колы, обсудить погоду или бедственное положение соседнего лавочника, который уже не только дом заложил, но и принадлежащую супруге машину, а супруга его, бедняжка, так раздобрела за последние годы, что - только и останется ей куковать в четырёх стенах, когда машину заберут в счёт уплаты долгов: пешком ходить уже не под силу, да и возраст, увы, не тот, чтобы радикально менять годами нажитые (неправедные и нездоровые) привычки.
Йоав
Раньше он думал, что нет ничего хуже кабинета дантиста, но теперь понимает, что ошибался. Вонь жжёных зубов и этот тусклый химический аромат - вы знаете, о чём я, - запах безымянного вещества или препарата, которым пропахли все до единого стоматологические клиники… эти долота и щипцы, пыточная лампа, плевательница, бормашина, коридор, где жертвы смирно ждут экзекуции… согласен, приятного мало! И - тем не менее: в этом городе имеются места и похуже…
А именно - все до единого отделения банков.
Здесь никто не кричит, когда его режут. Вы ничего не почувствуете, вас четвертуют без боли, используя в качестве анестезии весь антураж, накопленный человечеством за три века негласной финансовой тирании. Здесь работают кондиционеры, к вашим услугам - удобные кресла и журналы на столиках.
Здесь улыбаются, высасывая человеческий мозг через трубочку.
Всякий раз, посещая отделение, к которому приписан по месту жительства, минуя стеклянную вертушку охранника, Йоав жалеет, что не захватил с собой дробовик.
Однажды он въедет сюда в бронированном бульдозере, круша праздничные колонны с рекламными плакатами, информационные экраны, предлагающие ссуду на самых выгодных условиях, стойки с чистыми бланками приговоров, сейфы и банкоматы, давя галстучных клерков - одного за другим, раскалывая гусеницами небьющиеся стёкла, отделяющие палачей от их жертв… однажды он сделает это. Когда-нибудь. Не сегодня. Однажды.
Счастье
Я просто хочу, чтобы вы были счастливы! - сообщает пассажирам автобуса г-н Коэн.
Сядьте на место, - кричит водитель. Автобус делает крутой вираж, и г-н Коэн валится с ног.
Боже мой, сколько в Тель-Авиве сумасшедших! - вполголоса говорит офисная девушка другой офисной девушке. Обе синхронно покачивают головой и цокают языком. За окном вертится, подпрыгивает и бросается из стороны в сторону бульвар Авиаторов со всеми его парками, автостоянками и длинными блочными домами.
Я хочу, чтобы вы были счастливы! - кричит г-н Коэн, пытаясь самостоятельно подняться на ноги. Сердобольный хиппи в латаных джинсах подаёт ему руку, но г-н Коэн сердито отбрасывает её в сторону. Хиппи пожимает плечами и отворачивается.
А почему вы думаете, что мы - несчастливы? - задумчиво спрашивает строгая дама в длинном платье и парике. На коленях у неё - карманный Танах, выражение лица - соответствующее.
И в самом деле! - смеётся жилистый мужичок, судя по затрапезному виду - сантехник или гаражный ремонтник. - Я счастлив. Охохо! Я счастлив, и ещё как!
Дурак! - кричит г-н Коэн. - Тебе только кажется, что ты счастлив!
А в чём разница? - хитро щурится мужичок. - Я счастлив или мне кажется, что я счастлив, - один хрен с маслом!
А в том…- пытается найти подходящие слова г-н Коэн, - что это у тебя - ненастоящее счастье!
Откуда вы знаете? - запевают офисные девушки. Автобус подпрыгивает на колдобине и резко притормаживает на остановке. У г-на Коэна перехватывает дыхание.
Счастье - это просто хорошее настроение, - вмешивается водитель, принимая у вошедшего пассажира пять пятьдесят.
Простите? - поднимает брови пассажир.
Хорошим настроением отличаются имбецилы, - говорит офисная девушка, та, что справа. - Счастье - это когда я точно знаю, почему мне хорошо!
Ну, мы тоже… могли бы предположить… что знаем…- пытается кокетничать сантехник, но наталкивается на ледяной взгляд и никнет.
Двери закрываются. Водитель оборачивается к г-ну Коэну: Если вы сейчас же не сядете на своё место, я буду весьма несчастлив!
Почему? - искренне удивляется г-н Коэн.
Потому что, - отвечает молчавший до сих пор хиппи, - ему смерть как не хочется отскребать вас от пола - как только автобус тронется с места.
Водитель жмёт на газ, и г-н Коэн падает, как подкошенный.
Болтовня
В этом городе слова человеческие имеют куда больший вес, чем поступки. Порой может показаться, что его населяют говорящие головы, которым из чистого милосердия подвесили несколько дополнительных органов - для поддержания жизнедеятельности и свободы передвижения. Обитателям Тель-Авива не о чем молчать, вся их жизнь сводится к непрерывному словоизвержению: стоит речи прерваться, они тут же погибнут в жесточайших мучениях, и если кому-то из властей предержащих придёт в голову запретить болтовню на улицах, минуту спустя весь город превратится в смиренное кладбище.
Дама с собачками
Она живёт на улице Мендели - в одном из дорогих домов с подземной стоянкой. В любое время дня и ночи, в любую погоду выходит на люди в линялых шортах и грязно-белой футболке с длинными пятнами пота под мышками.
Одним росчерком - подбородок, шея и плечи: эскиз кубофутуриста. Грудь и живот. Волосы невозможного жёлтого цвета. Выражение лица напоминает эффект размытия по Гауссу - в фотошопе.
Чухххх-чухххх-чухххх - одышка.
Собачки: пять маленьких юрких тварей, больше похожих на крыс, чем на благородных волков, от которых - как принято полагать - ведут своё происхождение.
Имена их: Йогурт, Хумус, Пицца, Кебаб и Лазанья.
Перед глазами
…о приснившихся словах? - переспрашивает Маэстро. - Впервые слышу.
Ран от волнения роняет пустую пивную бутылку на пол, и та - как назло - закатывается под столик.
О приснившихся белых медведях могу кое-что рассказать, - продолжает Маэстро Шимон, пока Ран возится под столом. - Бабушка (царство ей небесное) говаривала: если приснится медведь, особенно белый, - выйди на крыльцо и посикай на ветер… Прямо с крыльца… Это, конечно, проблематично - здесь, в Тель-Авиве… И тем не менее…
Он заглядывает под скатерть, пытаясь рассмотреть, что там - в темноте - происходит.
Извини, - говорит Ран, показываясь наружу, - медведи совершенно ни при чём. Это вообще не похоже на обычные сны. Неужели тебе никогда не снились слова?
Мне-то?… - Маэстро понятия не имеет, снились ли ему слова. - Мне такое снилось… что тебе и не снилось! В товарных количествах! Вагоны слов! На всех языках мира!
Какие?
Да какие угодно. Сны переполнены словами.
Ничего подобного! - взволнованно перебивает его Ран. - Сон о словах - нечто совершенно особенное. Почему ты не хочешь понять?
Я и в самом деле никак не пойму, - говорит Маэстро Шимон, - почему вам, молодым, не вкусившим ещё…
…начинаааается… - вздыхает Ран, разливая пиво в бокалы.