— Может быть.
— А что, если он потребует от меня этого праздника?
— Вы дадите его.
— А деньги?
— А разве их у вас когда-нибудь не хватало?
— О, если бы вы знали, какой ценой я достал последние деньги!
— Следующая сумма не будет стоить вам труда.
— Кто же мне ее даст?
— Я.
— Вы дадите мне шесть миллионов?.. Что вы говорите?.. Шесть миллионов?!
— Если понадобится, то и десять.
— Право, дорогой д’Эрбле, — сказал Фуке, — ваша самоуверенность пугает меня больше, чем гнев короля.
— Пустое!
— Кто же вы такой?
— Кажется, вы меня знаете.
— Я ошибаюсь в вас; чего же вы хотите?
— Я хочу видеть на троне Франции короля, который был бы предан господину Фуке, и хочу, чтобы господин Фуке был предан мне.
— О! — воскликнул Фуке, пожимая руку Арамиса. — Что касается моей преданности, то я весь ваш, но, дорогой д’Эрбле, вы заблуждаетесь.
— Относительно чего?
— Король никогда не будет мне предан.
— Мне кажется, я не говорил, что король будет вам предан.
— Напротив, вы только что это сказали.
— Я не говорил — теперешний король, я сказал — король вообще.
— Разве это не все равно?
— Нет, это совершенно разные вещи.
— Не понимаю.
— Сейчас поймете. Предположите, что королем у нас не Людовик Четырнадцатый.
— Не Людовик Четырнадцатый?
— Нет, а человек, всецело зависящий от вас.
— Это немыслимо.
— Даже обязанный вам троном.
— Вы с ума сошли! Только Людовик Четырнадцатый может сидеть на французском престоле; я не вижу никого, кто мог бы заменить его.
— А я вижу.
— Разве что принц, брат короля, — сказал Фуке, с беспокойством поглядывая на Арамиса. — Но принц…
— Нет, не принц.
— Как же вы хотите, чтобы принц не королевской крови… как вы хотите, чтобы принц, не имеющий никакого права…
— Мой король, или, вернее, ваш король, будет обладать всеми необходимыми качествами, поверьте мне.
— Берегитесь, господин д’Эрбле, берегитесь, вы повергаете меня в трепет, у меня голова идет кругом.
Арамис улыбнулся:
— Какой, однако, пустяк повергает вас в трепет.
— Повторяю, вы меня пугаете.
Арамис снова улыбнулся.
— Вы смеетесь? — спросил Фуке.
— Придет время, когда вы тоже посмеетесь. Теперь же я буду смеяться один.
— Объяснитесь.
— Когда придет время, я объясню вам все, будьте спокойны. Вы не апостол Петр, а я не Христос, однако я скажу вам: «Маловерный, зачем ты усомнился?»
— Ах, боже мой, я сомневаюсь… я сомневаюсь, потому что ничего не вижу.
— Значит, вы слепы, в таком случае я обращусь к вам не как к апостолу Петру, а как к апостолу Павлу: «Наступит день, когда глаза твои откроются».
— О, как я хотел бы верить! — вздохнул Фуке.