Снова в море. Плывем на запад по параллели 30° южной широты. Прохладно, температура воздуха 18–19° и свежий ветер с SO и SSO. Вода в море тоже прохладная, и это повергает мою черепаху Куру в меланхолическое состояние. Целый день она спит, лежа на дне ванны, не реагирует на привычные условные сигналы кормления — постукивание ножом о край Еанны — и не желает есть предлагаемую ей еду. С пищей для нее дело тоже обстоит плохо, так как излюбленного блюда — живых или свежепойманных летучих рыб еще нет, они появятся севернее, в тропиках.
На заседании Совета окспедиции подробно разрабатывается план работ до Коломбо (остров Цейлон), куда намечено прийти 17 января. От Фримантла мы плывем на запад до пересечения с меридианом 90° восточной долготы, где поворачиваем прямо на север и делаем длинный меридиональный разрез до Цейлона. После Цейлона намечены работы в Бенгальском заливе и заход на Андаманские острова для работ на коралловых рифах. На Совете, конечно, идут ожесточенные споры из-за станций, их количества и продолжительности. Все, разумеется, стоят за то, чтобы точно уложиться в график, но каждый отряд не согласен экономить время за счет собственных работ.
Ночью на станции 110°42/ восточной долготы Касьяныч поймал сачком маленькую, сантиметров 15 длиной, акулу со светящимися органами на брюхе. Это Euprotomicrus, самая маленькая из акул. Я пустил ее плавать в ванну, к черепахе. Погасили свет, и в темноте, в течение нескольких часов, светящийся овал кругами носился по ванне, тревожа ее хозяйку, черепаху, и наводя панику на обитающих там рыб.
Поразительно население самого верхнего слоя воды в океане, обитатели поверхностной пленки морской воды, так называемый плейстон. Для сбора плейстона у нас служит специальный поверхностный трал конструкции А. И. Савилова, автора интересных исследований по биологии плейстонных организмов. Плейстон — это целое сообщество животных, объединяемых между собой различными связями. Все члены этого сообщества окрашены в синий или голубой цвет, маскирующий их в синеве тропического океана. Тут, в тропиках, ведущей формой этого сообщества, или биоценоза, является парусник Velella. Парусник относится к очень примитивным, но весьма интересным беспозвоночным организмам, одним из наиболее своеобразных животных тропического моря — сифонофорам, принадлежащим к типу кишечнополостных. Сифонофоры образуют свободно плавающие колонии, состоящие из отдельных групп особей, сидящих на главном стволе и измененных для выполнения определенных функций.
Вершину ствола обычно занимает воздушный пузырь — пневматофор, наполненный газом. Этот газ, близкий по составу к воздуху, выделяется железистыми клетками эпителия дна пузыря. Пневматофор служит поплавком. Одни из особей, входящих в состав колонии, служат для передвижения, другие для питания всей колонии, третьи для размножения и т. д. Оригинальная структура сифонофор долгое время вызывала ожесточенные споры среди зоологов: что это такое — колония особей или единая сложная особь, все придатки которой лишь органы? Большинство современных зоологов считает сифонофор происшедшими от колониальных полипов, которые приспособились к плавательному образу жизни и стали прикрепляться своей подошвой не к подводным предметам, а к поверхностной пленке воды.
Мы встречали целые стада парусников велелла, ярко-голубых, под цвет тропического океана. Пузырь у них имеет вид овального диска, на вершине которого находится гребень, служащий парусом. Когда этот «парус» подхватывается ветром, вся колония плывет, как корабль под парусами.
Особенно эффектна другая сифонофора — физалия (Physalia arethusa) с большим (до 12 сантиметров длиной) воздушным пузырем, от которого свешиваются книзу целые грозди темно-синих или темно-лиловых особей и длиннейшие, тоже синие щупальца, снабженные очень жгучими стрекательными «батареями», вызывающими ожоги более сильные, чем ожог крапивы, Эти физалии, когда их много, — очень страшные животные для купальщика или подводного охотника. Множественные ожоги вызывают тяжелую общую реакцию, головную боль, жжение, жар. Англичане называют зтих сифонофор Portuguese man of war, т. е. португальский военный корабль.
Из других членов зтого биоценоза можно назвать синих и голубых голожаберных моллюсков Glaucus и Aeolis, обгладывающих парусники; брюхоногого моллюска из рода Iantina, имеющего голубую раковину; маленького крабика Planes, одетого в голубой панцирь; усоногих раков Lepas с ярко окрашенным голубым стебельком.
В каждом типе животного мира — у моллюсков, ракообразных, кишечнополостных, позгоночных — весь обмен веществ, весь химизм организма другой, но все находят способы выработать какие-то синие красящие вещсства, пигменты, под цвет океана.
В поверхностный трал в компании с фпзалиями и медузами попалась рыбка Mupus maculatus, с вертикальными синими полосами — под окраску физалии. Молодь этих рыб, рассказал Т С. Расе, живет под колоколом медуз, а потом, взрослые, уходят в глубину.
Нас с Л. М. Хитровым интересуют физалии и другие животные, имеющие газовые пузыри, с точки зрения состава этого газа. Из особенно крупной физалии Хитров ухитрился собрать в пипетку около 25 мл газа и определить его состав. Оказалось, что газ этот содержит 18,75 % кислорода. Углекислого газа в нем так мало, что определить его не удалось. Весьма интересно изучить изотопный состав кислорода из пузыря физалии. Пробы газа, запаянные в стеклянные пробпрочки, будут доставлены в Москву и там подвергнуты анализу на изотопный состав.
Многочисленных организмов приносят ловы и из более глубоких слоев пелагиали — толщи вод открытого моря. В ринги и в большие ихтиологические сетки, при протаскивании их через верхние слои воды, нередко попадаются огромные розовые пирозомы (Pyrosoma spinosum), которые представляют собой колониальных асцидий. Вся колония имеет форму длинного полого конуса, открытого на своем широком конце. Отдельные особи стоят перпендикулярно к стенке конуса, состоящей из прозрачного студенистого вещества. Пирозомы, или огнетелки, получили свое название от свойственной многим из них способности к свечению. В тропических водах Индийского океана нам попадались огромные пирозомы 2 и 3 метров длины. Вытащенные на палубу, они заполнили целую бадью своим красным студенистым телом.
Разглядывая днем или ночью, при свете ламп, поверхность моря, можно было заметить грациозно извивающуюся, узкую, прозрачную, иногда розоватую, ленту. Если подвести под нее сачок и поднять на палубу, лента распадается на множество кусочков. Это так называемый венерин пояс (Cestus Veneris), своеобразно измененный гребневик. Гребневики (Ctenophora) — морские свободноплавающие животные, кишечнополостные, несколько похожие по виду на медуз, но передвигающиеся при помощи нескольких рядов гребных пластинок, состоящих из слившихся мерцательных ресничек. Большинство гребневиков обладает способностью к свечению. Длинная лента венерина пояса может достигать 1,5 метра.
16 декабря утром встали на «угловую» станцию, т. е. на пересечении меридиана 90º восточной долготы и параллели 30° южной широты. Это была длинная станция. Кроме полного комплекса обычных работ брали пробы воды с разных горизонтов большим 200-литровым батометром и продолжали испытания нашего подводного радиометра.
Плывем на север. Хотя мы продвигаемся довольно медленно, так как становимся и на 30-часовые якорные буйковые станции для изучения глубинных течений, все же с каждым днем делается заметно теплее. Днем 19 декабря пересекаем Южный тропик, тропик Козерога. Температура воды достигает 23–25°. Уже появились летучие рыбы, которых ловим сачками ночью, при свете подводных ламп. Черепаха оживилась в более теплой воде и теперь наедается вволю.
Летучие рыбы нужны не только черепахе. Они нужны для работы и ихтиологам, и нам. Сортирую их с помощью Теодора Сауловича по видам и затем обрабатываю. Разделяю на две фракции: в одну идут скелетные образования — кости, чешуя, содержащие кальций и стронций, в другую — мягкие ткани, где можно ожидать присутствия радиоактивного цезия. Обе фракции высушиваются в сушильном шкафу и сберегаются для анализов в Москве и Ленинграде.
Дирекция Института океанологии сообщает, что в индийском порту Кочин нам предстоит взять на борт трех индийских ученых. Эти ученые будут плавать с нами до прихода «Витязя» в Бомбей.
Ночная ловля рыбы при свете подводных ламп доставляет мне огромное удовольствие. Никогда не видишь так много всевозможной жизни, как в эти ночные часы, особенно если море спокойное. С противоположного, наветренного, борта идет работа, там вертятся вьюшки, опускаются или поднимаются приборы, а тут, на спокойной подветренной стороне, застыли с сачками в руках энтузиасты-рыболовы. Какие только существа не заплывают из черной ночи в освещенный яркой лампой круг! То залетит летучая рыба и иногда с ходу стукается головой о борт. Оглушенная, она сразу попадает в сачок незазевавшегося ловца. Другие «летучки» медленно плывут вдоль борта, и можно спокойно их разглядывать. Их много видов — с большими «крыльями», и с малыми. Иногда подплывают красивые, ярко окрашенные «четырехкрылые бабочки» — молодые летучки. Особенный азарт охотников возбуждают крупные, сантиметров в 40 длиной, летучие рыбы. Толстоспинная, тяжелая «летучка», если ее поджарить, — лакомое блюдо.
Вот с невероятной быстротой налетела стая кальмаров. Как стрелы кидаются они на проплывающих рыбок, летучек, анчоусов и других и хватают их своими щупальцами. Редко удается рыбе ускользнуть от стремительной атаки кальмара. Можно без конца любоваться молниеносными движениями кальмаров, когда они, выбрасывая из своей воронки назад сильную струю воды, как ракеты выстреливают в противоположную сторону. Частенько кальмар сам становится добычей более крупного собрата. Некоторое время кальмары держатся в свете подводных люстр и вдруг, так же внезапно как появились, словно по команде, исчезают. Иногда и кальмар попадает в удачно брошенный сачок или на крючок с приманкой в виде живой летучей рыбки. Вытащенный на палубу и пущенный в бадью с водой, он прежде всего выпускает обильную струю «чернил» и становится невидимым. Это один из способов головоногих спасаться от преследователей.
Вдруг спокойный, неторопливый лов нарушается стремительным бегом нескольких, наиболее азартных наших рыболовов, «ассов» этого спорта, — Касьяныча, трапмейстера Дергачева, Глебова из отряда мортехники. Сразу понимаем, что появились корифены. Стройные, крупные рыбы, как отряд миноносцев, проносятся вдоль борта. Ловцы лихорадочно насаживают куски свежепойманных летучек на крепкие крючки своих удочек и забрасывают их далеко в море, туда, где ходят корифены. Жадные, прожорливые рыбы обычно сразу реагируют на приманку и вскоре оказываются на крючке.
Корифена сильная, боевая рыба, она отчаянно бьется, дергается, выскакивает из воды, и если леска или крючок недостаточно прочны, то в руках ловца остается лишь обрывок лески. Но обычно дело кончается успехом, и крупную, тяжелую рыбу, рыбу «неописуемой красоты», как пишут о ней авторы серьезной английской книги о рыбах открытого моря, с торжеством выволакивают на палубу. И действительно, эта рыба прекрасна. Спина окрашена в темно-синий цвет, бока золотисто-серебристые, с радужными переливами. У нее высокий крутой лоб, отличающий ее от других рыб. К сожалению, чарующая красота этой рыбы быстро блекнет после ее смерти. Крупные корифены достигают 1 метра длины. Корифена хишная рыба, гроза летучих рыб. Мясо у нее очень вкусное. Корифена, она же дорада (Coryphaena hippurus), была, как помнят читатели, излюбленным объектом лова героев «Кон-Тики». Переводчик этой книги назвал ее «золотой макрелью». Эта неточность перешла и в другие книги, в том числе и в мою книжку о плавании «Витязя» в Тихом океане, за что меня неоднократно стыдил Теодор Саулович Расе.[24]
Пойманных корифен Касьяныч конфискует и складывает в холодильник. Когда общий вес их достигает 30 килограммов, что достаточно для обеда всей экспедиции, он отдает их на камбуз. Касьяныч был борцом против всяких частнособственнических тенденций устраивать «приватные» корифеновые пиры. Жареная корифена — отменное блюдо.
Однажды вечером где-то возле экватора, мимо борта медленно проплыла стайка небольших синих рыб. Бывалые рыбаки сразу стали с азартом вылавливать их, благо поймать их не стоило большого труда. Это были еж-рыбы, диодоны (Diodon hystrix). Спокойно плывущая в воде — это рыба как рыба, и никаких игл на ней не видно, они плотно прижаты к телу. Но когда ее вынимают из воды или вообще раздражают, она надувает живот водой или воздухом и превращается в шар с торчащими во все стороны иглами, длинными и острыми. Настоящий еж. Кроме того, у этих рыб непокрытые кожей челюсти выдаются как костяной клюв. Еж-рыбы, надутые и высушенные, — излюбленный сувенир всех моряков.
Двух диодонов я пустил плавать к черепахе в ванну. Сперва они плавали как сумасшедшие и, хотя черепаха очень интересовалась ими, не делали попыток надуваться. Если же я пытался поддеть их сачком, они всплывали к самой поверхности, начинали надуваться, живот превращался в большой пузырь, а вся рыба в колючий шар. При этом она переворачивалась вверх брюхом.
Несколько дней диодоны жили в ванне в добром согласии с черепахой, но, по-видимому, условия в ванне им не подходили, так как оба они погибли. Пришлось обоих надуть воздухом и высушить Диодоны ловились несколько дней, потом их больше не стало.
Во время нашего плавания в тропиках много раз возле корабля появлялись акулы. Обычно это бывали длиннорукие акулы (PterolamiGps longimanus) длиной в 2–2,5 метра или синие акулы (Prionace glauca), реже другие виды из рода Carcharhinus. Всегда находились любители половить их на уду, благо жадные, неимоверно прожорливые рыбы охотно брали приманку — кусок забракованного на камбузе сала или мяса. Об акулах и их повадках, прожорливости и нечувствительности к «травмам» можно много рассказывать, но я писал уже об этом в другой книге.[25]
Как правило, акул сопровождают небольшие, сантиметров 20 длиной, рыбы синевато-серого цвета с темными вертикальными полосами. Они вертятся возле акулы, но как-то ухитряются не попадать в ее страшную пасть. Это лоцманы (Naucrates ducior) — рыбы, относящиеся к макрелям, которые следуют за акулами и питаются остатками ее пищи и, возможно, экскрементами. Поймать лоцмана в сачок никак не удавалось даже самым прославленным нашим рыболовам.
На теле пойманных акул обычно находили по нескольку прилипал (Remora remova), которые тоже относятся к макрелям. Передний спинной плавник этой рыбы изменен в широкий, вогнутый присасывательный диск, при помощи которого она прикрепляется к коже акул, а также к кораблям. Когда акула схватывает добычу, прилипало отлипает от кожи и принимает участие в пиршестве. Прилипалы, путешествующие на корабле, отлипают oт борта корабля, когда выливают за борт кухонные помои.
Я пустил в ванну к черепахе маленького лоцмана, пойманного в пучке плывущих водорослей, и парочку прилипал. Прилипалы присосались к стенке ванны, и черепаха довольно быстро «слопала» их одного за другим. Но быстрый и верткий лоцман с легкостью ускользал от преследований черепахи. Вскоре черепаха, убедившись в бесплодности своих атак, перестала обращать на него внимание. Для лоцмана наступила спокойная жизнь. Он усиленно питался, яростно отдирая клочки от кусков рыбы, бросаемых черепахе, и очень быстро рос.
Когда черепаха начинала проделывать свои длинные круговые плавания по ванне, он, как подобает лоцману, следовал за ней на близком расстоянии. Черепаха стала его «акулой». Но в один прекрасный день, после нескольких недель совместной жизни, потерявший бдительность лоцман был схвачен и проглочен черепахой.
Неоднократно я пускал в ванну маленьких крабиков, в том числе синего крабика Planes. Как правило, они подбирались к спящей на дне ванны черепахе и забирались в укромное местечко под ее хвостом или в складке белой кожи у задней ноги. Тут они жили довольно долго и приобретали такую же бледную белую окраску. Время от времени они выходили из своего убежища на дно ванны и кормились остатками рыбного стола черепахи, пока сами не становились жертвами ее ненасытного аппетита.
Плавание шло своим чередом. Установилась теплая, солнечная погода, легкие юго-восточные пассатные ветры в 4–5 баллов умеряли жару. Мы уже продумали весь план работ до Коломбо, как появилась новая тревога. Заболел первый помощник капитана Николай Александрович Иванов. Доктор ставит диагноз: почечно-каменная болезнь. На корабле нет условий для лечения этой болезни. Вероятно, придется положить больного в госпиталь. Надо как можно скорее прибыть в Коломбо.
26 декабря больному стало хуже. Командование экспедиции принимает решение приостановить работы и идти полным ходом в Коломбо. Нашему послу на Цейлоне товарищу Яковлеву посылается радиограмма, извещающая о досрочном прибытии «Витязя» и о необходимости подготовить прием больного. Приход в Коломбо намечен на 28 декабря.
После Цейлона мы пойдем обратно на юг, с работами, до станции, где работы были прерваны, а потом будем возвращаться на север, в Кочин, уже по другому, более западному меридиану, также с полным комплексом океанографических исследований. Таким образом, у нас будет сделан лишний меридиональный разрез, что позволит более обстоятельно изучить центральную часть Индийского океана. Как обычно, выигрыш в одном сопровождается потерей в другом. Необходимость идти в Коломбо без работ и затем возвращаться на юг и снова идти на север связана с неизбежной потерей времени, и приходится отказаться от исследований Бенгальского залива и захода на Андаманские острова. Андаманские острова привлекают исключительным своеобразием и своими коралловыми рифами. Некоторым утешением служит то, что в следующем рейсе «Витязя» в Индийском океане, на обратном пути из Одессы во Владивосток, изучению Бенгальского залива будет уделено достаточное внимание; а что касается коралловых рифов, то у нас впереди еще предстоят заходы на целый ряд коралловых островов.
Полным ходом идем на север при тихой, теплой погоде. Форштевень корабля поднимает на воздух веселые стайки летучих рыб, которыми никогда не устаешь любоваться. Зона южного пассата уже кончилась, мы в районе экваториальных штилей. 27 декабря около 10 часов утра пересекли экватор.
Точно как было рассчитано, на следующий день «Витязь» подошел к юго-западной оконечности Цейлона. Зеленое, покрытое лесами и пальмовыми рощами низменное прибрежье, а вдали холмы и причудливых очертаний горы, плоские и куполообразные, переходящие в центральное нагорье острова. Можно разглядеть правильный конус Адамова пика, одной из главных вершин острова. К вечеру вдали замигал высокий белый маяк, замелькали огни Коломбо, столицы и главного порта Цейлона.
Недавно, просматривая известную книгу проф. А. М. Никольского «Гады и рыбы» (1895), я увидел, что он иначе и не называет корифен, как золотая макрель.
Е. М. Крепс. На «Витязе» к островам Тихого океана. Географгиз, 1959.