Третий день идем к северо-западу с попутным легким восточным ветром. Останавливаемся на станции.
13 марта. Уже стемнело, когда впереди, слева по борту засверкал маяк. Бегу в штурманскую рубку, сверяюсь по карте. Это маяк на мысе Мкумби, южнее Дар-эс-Салама, первый огонь Африки! За кормой — весь пройденный с востока на запад Индийский океан.
Ложимся на другой курс, к северу, к Занзибару. Вскоре засверкали огни другого маяка — на мысе Рас-Кимбиджи. На небольшой глубине в 500–600 метров (это уже африканский шельф) спускают трал Сигсби. Трал принес много материала — и беспозвоночных, и рыб. Никогда еще трал Сигсби не приносил у нас столько рыб. Тут и макруриды, и угри, и светящиеся анчоусы, и разные другие рыбы. Теодор Саулович Расе доволен, ему еще не приходилось возиться с африканскими рыбами.
Всю ночь шли вдоль африканских берегов. Светила луна. Временами ветер доносил запах горелого леса. На воде много рыбачьих фелюг. Надо зорко глядеть вперед, чтобы не наскочить на спящую рыбачью лодку.
Утро 14 марта встретило проливным дождем. Сквозь завесу дождя видны низкие берега острова Занзибар, заросшие лесом или пальмами. Прошли белый маяк на банке Ариадна. На передней мачте «Витязя» поднимают флаг Занзибара.
Дождь кончился, выглянуло солнце, ослепительное и жаркое африканское солнце. Вот уже засверкали башни и строения города Занзибара! Высокие белые и желтые здания под красными крышами, дворцы, башня с часами. Он очень импозантен с моря, этот парадный фасад Занзибара.
Обширная удобная гавань, на рейде несколько пароходов. Проходят арабские доу — с большим треугольным парусом и высокой плоской кормой.
«Занзибар» — слово арабское (или персидское). «Zenj bar» значит «гавань Зенджей». Под названием «Зенджи» арабы первоначально понимали население всего восточного берега Африки. Теперь словом «Занзибар» называют и остров, и город, и весь султанат.
Занзибар — самый крупный (после Мадагаскара) и самый важный из всех островов, расположенных против восточного побережья Африки. Это низменный остров, лежащий на старом коралловом рифе, в 17–20 километрах от побережья Африки. Со всех сторон остров окружают коралловые рифы.
Единственная хорошая естественная гавань острова находится на западном берегу — это гавань порта Занзибар.
Через риф, окружающий гавань, ведут несколько проходов, из них два — южный и северный — удобны для судоходства. Мы зашли в гавань через южный проход.
Гавань Занзибара лежит против невысокого холма Рас-Шангани, на котором стоит город Занзибар — порт и административный центр султаната. С 1890 года Занзибар находится под британским протекторатом.
Султанат Занзибар состоит из островов Занзибар и Пемба, ряда мелких островков и прибрежной полосы на африканском материке длиной в 52 мили и шириной в 10 миль, включая остров Момбаса.
Эта полоса африканской земли была уступлена (в 1895 году) в аренду британскому правительству за плату в 11 000 фунтов стерлингов в год.
Занзибар — английский протекторат с 1890 года, султанат. Правительство султана «управляется британским резидентом», без утверждения которого не имеет силы ни один декрет султана.
«Витязь» отдал якорь среди других кораблей, стоявших на рейде. Вскоре подошел портовый катер, и на борт поднялись несколько человек: капитан порта, портовая полиция, врач — все англичане. В каюте капитана завязывается беседа. Капитан вызывает и меня.
Английскую администрацию интересует (и немного беспокоит), чего ради советский исследовательский корабль пришел в Занзибар?
Начальник экспедиции рассказывает гостям, что мы работаем по международной программе исследования Индийского океана, что и Англия — один из участников этих работ, что отсюда мы пойдем с работами на Сейшельские острова. Но слова его не оказывают желаемого эффекта, тем более что никаких документов, подтверждающих международный характер нашей экспедиции, мы предъявить не можем. Тут нашего капитана осенила счастливая мысль. Он кладет на стол нашу солидную, в красном кожаном переплете, книгу почетных посетителей. Капитан порта листает книгу и находит восторженные записи английского губернатора колонии Фиджи, премьер-министра Новой Зеландии, лорда-мэра города Перта в Австралии и др. Ну, теперь all right, все в порядке. Несомненно, мы люди респектабельные, заслуживающие доверия. Капитан порта рекомендует написать письмо британскому резиденту, сам набрасывает текст письма. Мы просим разрешения собрать кораллы на рифах одного из островков в бухте Занзибара. Он вставляет в текст письма и просьбу разрешить исследовать Индийский океан на переходе от Занзибара до Сейшел! Несомненно, у капитана порта несколько преувеличенное представление о масштабе полномочий британского резидента.
Власти уехали, уехали с ними и начальник экспедиции, и наш капитан. Вскоре подходит другой катер, и на борт поднимается крупный, упитанный, краснощекий англичанин. Представляется — шеф полиции. Шеф очень вежлив и корректен. Он приехал предупредить о некоторых особенностях Занзибара. Занзибар очень мусульманский город, и его высочество султан строго соблюдает законы ислама. Кроме того, сейчас пост, рамазан, до вечера, до первой звезды, не едят. Он просит предупредить, чтобы наши люди, придя в бар или ресторан, не настаивали, чтобы им давали пить и есть до вечера. Чтобы не фотографировали местных жителей, особенно женщин. Это относится и к арабам, и особенно к африканцам. Попадаются люди, полные предрассудков, суеверий, фотообъектив — это дурной глаз, и за неосторожно наведенную фотокамеру, в особенности на женщину, можно получить удар ножом. И наконец, что очень важно, чтобы наши дамы не выезжали в город в шортах, в купальных костюмах. Султан относится к этому особенно ревностно. Чтобы они были скромно одеты, modestly dressed. А то нередко американские туристки позволяют себе выезжать в город в купальных костюмах, из-за чего случались большие неприятности.
Я заверяю шефа, что все будет в порядке.
Третьим гостем, навестившим судно, был ученый, директор Восточноафриканской организации по изучению морского рыбного промысла[38] доктор Холл. Научные работники рыбохозяйственной станции узнали, что в Занзибар пришло советское исследовательское судно «Витязь», о котором они столько слышали, и поспешили установить с ним контакт.
Директор оказался интересным собеседником. В Занзибаре он сравнительно недавно, до этого работал в Сингапуре. Сам он специалист по некоторым группам морских ракообразных, но сейчас знакомится с проблемой изучения биологии промысловых рыб и организации морского рыбного промысла. Доктор Холл приглашает сотрудников «Витязя» посетить его учреждение, где работают кроме него еще пять ученых, специалисты по придонным и пелагическим рыбам, по ракообразным и планктону, специалист-гидролог.
Рыбохозяйственная станция имеет небольшое исследовательское судно «Манихине» в 200 тонн водоизмещением с двигателем в 220 сил. Судно уже старое, когда-то было новозеландским траулером. Несмотря на почтенный возраст — судну уже 45 лет, — корпус и машина в неплохом состоянии.
Денег на содержание рыбохозяйственной станции в Занзибаре отпускают мало, и ученые испытывают трудности в работе.
В водах Занзибара рыбы много, но вылавливают ее мало, так как труд рыбака не окупается. Цены на рыбу очень низкие. Все, что не удается продать в день вылова, надо выбрасывать, так как хранить негде, холодильных установок нет.
Доктор Холл рассказывает нам много интересного о жизни и быте Занзибара, о его разноплеменном населении. Население султаната Занзибар, т. е. островов Занзибар и Пемба, очень смешанное и достигает в настоящее время 300 000 человек; из них на Занзибаре живет около 170 тысяч.
Основную массу населения, 228 тысяч, составляют африканцы, на втором месте арабы — 47 тысяч, индийцы — около 20 тысяч и около 500 европейцев, в основном англичан. Население города Занзибара такое же разноплеменное и достигло 50 000 человек.
Африканцы, населяющие остров Занзибар, состоят из племен ватумбату, вахадиму, вапемба, издревле живших на острове еще до завоевания его арабами и оттесненных в менее плодородные восточные части, из потомков освобожденных невольников, происходивших из разных племен восточной Африки и, наконец, африканских рабочих, осевших на Занзибаре в недавнее время или приходящих сюда на заработки.
Местные занзибарские арабы — преимущественно землевладельцы. Это потомки арабских завоевателей из Омана. Кроме того, ежегодно немало арабских торговцев приходят с попутным муссоном на парусных доу из Омана и Гадрамаута. Индийцы, живущие на Занзибаре, происходят тоже из разных частей Индии и образуют обособленные общины.
Из рассказов доктора Холла следует, что хотя африканцы составляют главную массу населения, но многие богатства края принадлежат не им. Наиболее удобными землями владеют арабы, а лучшими домами в городе — арабы и индийцы. Торговля Занзибара находится в руках богатых индийских коммерсантов. До недавнего времени город Занзибар являлся главным центром торговли между внутренними областями Центральной Африки и внешним миром. В последние годы, в связи с развитием восточноафриканских портов Дар-эс-Салам, Момбаса и др., торговое значение Занзибара уменьшилось.
Население Занзибара в основном говорит на языке суахили, или, правильнее, кисвахили. В самом городе говорят на более утонченном диалекте киунгуджа. Унгуджа — это африканское название Занзибара. Само слово «суахили» по-арабски значит береговые жители. Раньше этот термин применялся к береговым арабам, но теперь только к африканцам восточного берега, к определенной народности.
Занзибар — мусульманское государство. Арабы и больше половины индийцев — мусульмане. Африканцы тоже в большинстве магометане, но в их верованиях еще немало анимизма и культа предков. Индийцы-немусульмане делятся на разные религиозные общины: индуисты, парсы — огнепоклонники, измаилиты — последователи Агахана, сикхи и др.
Мы договорились с доктором Холлом, что после обеда приедем к ним на рыбохозяйственную станцию. Часа в два пополудни мы — группа научных работников «Витязя» — отправляемся в город. Причаливаем к пристани для мелких судов в удобном бетонированном ковше. Весь порт пронизан острым пряным запахом гвоздики, которой доверху набиты пакгаузы. Нас встречает доктор Холл и ведет к расположенной недалеко рыбохозяйственной станции. Знакомимся с персоналом станции, осматриваем лаборатории и коллекции.
Мистер Белл, гидролог, высокий, молодой англичанин с пышной шевелюрой, предлагает пройтись с ним по городу, быть нашим гидом. Мистер Белл хорошо знаком с Занзибаром, немного знает языки арабский и суахили. Он несколько лет прожил в Кении.
Идем по набережной. Наши взоры прежде всего привлекает султанский дворец, легкий, белый, построенный в мавританском стиле, — резиденция султана Сеид Калифа бин Харуба. Рядом с дворцом огромное каменное здание Бейт эль Аджаиб, или Дом Чудес, с высокой башней с часами. Здание было построено в 1883 году султаном Сеид Баргашем для придворных церемоний. Теперь в нем размещаются разные правительственные учреждения. При входе в Бейт эль Аджаиб стоят две старинные португальские бронзовые пушки, захваченные при падении Ормуза в 1622 году. На пушках можно разглядеть португальские надписи и гербы и добавленные старые арабские надписи. Особенно замечательны в этом здании массивные деревянные арабские резные двери, на которых вырезаны изречения из Корана.
В непосредственном соседстве с Бейт эль Аджаиб находится старый арабский форт. Он стоит на месте бывшего португальского храма, превращенного арабами в примитивный форт. Затем форт перестроили, были воздвигнуты башни и стены. В последующие годы форт использовался как тюрьма, а двор, прилегающий к нему, служил местом казни — обезглавливания мечом. Теперь в наиболее сохранившейся башне находится дамский клуб Занзибара.
От старого форта мы прошли через пролом в стене и очутились в узких улочках старинного Занзибара, столь узких, что по некоторым не проехать и повозке. Высокие трех- и четырехэтажные белые дома с нависающими балконами, извилистые узкие улочки, в которых всегда тень и прохлада, яркие пятна света, прохожие — арабы, африканцы в их национальных одеждах — все это создает атмосферу «Тысячи и одной ночи». Прошли мимо отеля «Занзибар» и снова вышли на широкую улицу к великолепному зеленому саду, окруженному белой невысокой стеной. В саду расположен дворец британского резидента — большой, в сарацинском стиле, дворец, построенный по планам резидента Синклера, бывшего одновременно и архитектором. Сад славится богатой коллекцией цветущих бугенвиллей.
Против резиденции находится открытый для публики сад Виктории, когда-то разбитый султаном Сеид Баргашем для дам своего гарема. Отдохнули в саду Виктории, слушая рассказы мистера Белла о нравах Занзибара. Из сада мы увидели высокий купол какой-то мечети. Но это оказывается не мечеть, а музей Бейт-эль-Амани — Музей в память мира, открытый в годовщину перемирия, которым закончилась первая мировая война. Здание музея построено в стиле мечети по проекту того же резидента-архитектора.
Осмотрели музей, его коллекции по истории и природе Занзибара. В исторической части разные экспонаты по археологии и истории, реликвии времен занзибарских султанов и т. п.
Нас всех, и меня в частности, конечно, интересует, как и когда африканский остров Занзибар превратился в арабский султанат. Экспозиции музея и беседы с нашими занзибарскими знакомыми осветили нам этот вопрос.
Арабские купцы вели уже в начале нашего летосчисления оживленную торговлю с жителями берегов восточной Африки. В знаменитом «Перипле Эритрейского моря» говорится, что арабы хорошо знакомы с этими местами, связаны дружбой с коренными жителями, понимают их язык и берут жен из их среды. Арабские поселения в Африке появились еще до ислама. В VII–VIII веках нашей эры эти поселения превратились в крупные городские центры. В течение нескольких столетий берега восточной Африки представляли собой совокупность многих самостоятельных городов-государств, управляемых обычно выходцами из Аравии. В конце X века арабы построили город Кильву, ставший позднее столицей всех арабских поселений восточной Африки, когда они объединились в один султанат. Обращение береговых племен в ислам относится, вероятно, тоже к X веку.
Знаменитый североафриканский путешественник и историк XIV века Ибн Баттута, посетивший берега восточной Африки, поражался благосостоянию и высокому уровню цивилизации тамошних городов.
Жестокий удар по этой цивилизации был нанесен португальцами, появившимися здесь в начале XVI века. Васко да Гама посетил Занзибар в 1599 году, на обратном пути из своего первого путешествия в Индию. Уже через три года Васко да Гама покорил султана города Кильва. Постепенно португальцы подчинили себе все восточноафриканское побережье и укрепились на востоке Аравии. Заняв остров Занзибар, португальцы основали тут торговый пост на месте будущего города Занзибара.
Огнем и мечом удерживали колонизаторы свое господство в восточной Африке, беспощадно подавляя вспыхивавшие восстания. Но уже с середины XVII века арабы начали теснить европейцев. Ормуз и Оман первые сбросили гнет португальцев. Имам Омана Сейф ибн Султан, поддерживаемый восставшими жителями восточноафриканских городов, в ряде сражений оттеснил португальцев далеко на юг, вплоть до Мозамбика, который до сих пор еще находится под гнетом португальских колонизаторов.
После изгнания португальцев все северо-восточное побережье Африки, включая острова Занзибар и Пембу, оказалось под владычеством имамов Омана, которые в 1852 году перенесли свою столицу из Маската[39] в Занзибар. Занзибар стал и в политическом и в торговом отношении главным городом восточной Африки.
В начале XIX века в восточной Африке и в Занзибаре снова появились западноевропейские империалисты. В восточной Африке началась борьба за «сферы влияния» между Англией, Францией, Германией, Италией, Бельгией. В обмен на признание прав Франции на Мадагаскар последняя предоставила Англии свободу рук на Занзибаре. В 1890 году Англия объявила свой протекторат над Занзибарским султанатом.
Мистер Белл ведет нас дальше по длинной улице Криик Род. Когда-то это был проток, по которому морская вода доходила сюда из бухты. Теперь Криик засыпан, на нем разбиты спортивные лужайки, футбольное поле и т. п. Перешли мостик — Даражани бридж — и вышли к базарам.
В Занзибаре два рынка — базар Эстелла и базар Саидие. На первом идет торговля овощами и фруктами, на втором — мясом, птицей и рыбой. Базары везде и всегда интересны. Нигде не получишь такого представления о жизни края, не увидишь столько разных типов людей, как на базаре.
Базары Занзибара очень богаты. Они завалены фруктами — ананасы, бананы, манго и все прочие тропические плоды. Надо сказать, что нигде мы не ели таких вкусных плодов манго, как тут, на Занзибаре. Занзибарские манго абсолютно лишены даже намека на терпентинный привкус. Это нежные ароматные, кисло-сладкие плоды, которые в равной степени любили и мы на «Витязе», и наш лемуренок, переименованный из Скубиду в Коморчика.
Зайдя на рыбный базар Саидие, мы с Т. С. Рассом не могли его быстро покинуть. Ларьки были завалены всевозможными представителями ихтиофауны африканских вод Индийского океана — коралловые окуни, барракуды, скаты, кефаль, тунцы и прочие рыбы, названия которых тщательно записывал мой спутник, но которых я не упомнил.
Загорелые черные рыбаки африканцы, видя наш интерес к их товару и зная, что мы гости с советского корабля — друзья африканских народов, борющихся за свою свободу, окружили нас плотным кольцом дружественных, возбужденных людей, так хотевших, чтобы мы запомнили африканское название каждой рыбы, которую они нам показывали. Во всем этом не было ничего коммерческого, они прекрасно понимали, что мы не собираемся что-либо купить у них, это была бескорыстная дружественная встреча.
Догнали ушедших вперед мистера Белла с нашими товарищами. Они уже находились в квартале Мкуназини. Тут когда-то был главный невольничий рынок Занзибара.
Роль Занзибара в работорговле тоже имеет свою историю. Около середины XVIII века в результате большого спроса на подневольный дешевый труд для плантаций во французских колониях в Индийском океане Иль де Франс (теперь остров Маврикия) и Бурбон (теперь остров Реюньон) и плантаций в южной и центральной Америке и Вест-Индии Занзибар стал основным центром африканской торговли рабами. Арабские купцы-работорговцы проникали с побережья далеко в глубь страны. Караваны невольников доходили до береговых пунктов, откуда перевозились на остров Занзибар, ставший главным рынком рабов.
Так продолжалось до середины XIX века, когда под нажимом мирового общественного мнения во всех африканских колониях была отменена работорговля. Прикрываясь гуманными лозунгами освобождения рабов, английское правительство использовало отмену работорговли для укрепления своих позиций в Индийском океане и расширения сферы своего влияния. В 1873 году султан Сеид Баргаш запретил экспорт рабов из восточной Африки и закрыл все невольничьи рынки в Занзибаре, но прошло еще 25 лет, прежде чем рабство было ликвидировано.
Теперь на месте главного невольничьего рынка Занзибара возвышается англиканский кафедральный собор Христа— The Cathedral Church of Christ, построенный в 1873–1876 годах епископом Старом. Это длинное здание с высокой башней. Оно построено из местных материалов. Крыша перекрыта сводом из смеси толченого кораллового известняка с цементом.
В соборе красивый мозаичный алтарь, установленный точно на том месте, где на невольничьем рынке стоял столб для наказания рабов. Мозаика алтаря была пожертвована мисс Теккерей, сестрой знаменитого писателя. Над кафедрой висит большое распятие, сделанное из дерева, под которым похоронено сердце Ливингстона (в Северной Родезии), выдающегося исследователя Африки и пламенного борца за уничтожение рабства.
Мы все время ходим по благоустроенным чистым районам города, где живут состоятельные индийцы и арабы, а также европейцы. Нам хочется посмотреть старые арабские кварталы и кварталы, заселенные африканцами. Мистер Белл ведет нас через речку — криик, и мы сразу оказываемся в совсем другом городе.
Сперва идет «Каменный город», старый арабский город, с двух-, трех-, четырехэтажными домами, построенными в строгом арабском стиле без всяких орнаментов, очень тесно, с узкими кривыми улочками. Рядом базар, где сотни всевозможных лавочек, арабских и индийских, торгующих железными, деревянными изделиями, изделиями из кокоса, продовольственными товарами, зерном, кукурузой, ячменем, просом, рисом и т. п. Базар многолюден. Медленно проходят бородатые арабы в длинных белых балахонах — канзу, с головой, обычно обернутой чалмой, тюрбаном, белым или зеленым. Арабы часто носят оружие — короткий кинжал, джамбия. Арабские женщины одеты в длинное, глухое черное платье — буи-буи, покрывающее их с головы до пят, а часто закрывающее и лицо. Африканцев, конечно, нетрудно отличить от арабов. Они гораздо чернее, и у них выражены негроидные черты. Одеты они по-разному, в зависимости от племени. Часто тоже носят белое канзу, как арабы, нередко красную феску или какую-нибудь шапочку. Женщины тоже нередко одеты в буи-буи, но лицо и плечи не покрыты и позволяют видеть яркую, цветную одежду, которая скрыта под черным буи-буи.
За базаром начинается африканский город Нгамбо. Это невообразимое переплетение узких переулочков, тесных проходов, лабиринт избушек, хижин, домиков, реже деревянных, чаще глиняных.
В основе своей хижина — это каркас из мангровых жердей, оплетенных листьями и обмазанных глиной. Возле домов много женщин, играют дети, бродят безрогие, лопоухие, рыжие африканские козы. Скученность населения огромная, страшная бедность. Встречные приветствуют нас вежливым «джамбо», на которое отвечаем тоже «джамбо». Черноглазые и чернокожие ребятишки сопровождают нас веселой гурьбой, полные любопытства к иностранцам, обычно не заглядывающим в «черный город». Но нигде никакого попрошайничества. Трудно понять, как мистер Белл находит путь в лабиринте кривых улочек и проходов Нгамбо, где живет 30 000 человек — больше половины всего населения Занзибара.
На стенах домов часто видим начертанное слово «Uhuru 1960», что значит — «Свободу в 1960 году!» — свободу от англичан, независимость Занзибару в 1960 году.
На улицах Занзибара нельзя не обратить внимание на великолепные массивные резные старинные арабские двери, украшающие вход в богатые дома. Они делаются из джекового дерева. В старые времена художественно выполненная дверь являлась непременным атрибутом настоящего арабского дома.
Мотивы резьбы считаются очень древними, еще доисламскими, заимствованными из Египта и Сирии. Обычно это цветок и листья лотоса, символическое изображение рыб и моря, цепь и дерево ладана. Лотос — эмблема плодородия, воспроизводительной силы, как и рыба — символ богини плодородия и размножения. Цепь символизирует надежность, безопасность, ладан — богатство и изобилие. Добавляя еще цитату из Корана, арабский домовладелец рассчитывал обеспечить для себя и семьи благоволение судьбы.
Большинство дверей украшено массивными медными шипами, якобы индийского происхождения, символической защитой от боевых слонов.
Богатые англичане покупали и во множестве увозили из Занзибара художественные старинные двери для своих родовых поместий. Теперь правительство султана запретило вывоз из Занзибара этих дверей.
Мне очень хочется пройти в арабскую гавань, посмотреть на корабли, на парусные доу, на арабских и африканских мореходов. Но сейчас уже поздно, надо возвращаться на корабль.
Завтра с утра мы уезжаем на коралловый риф. Бухта Занзибара защищена цепью маленьких островков — Чапвани, или Могильный остров, Капандина, или остров Летучих Собак, Тюремный остров, остров Чумбе. Капитан порта советует нам ехать на остров Чапвани.
Вечером к нам на корабль приехали гости — работники рыбохозяйственной станции: доктор Холл с высокой, красивой женой; мистер Брюс, зоолог, со своей супругой, живой, Ееселой француженкой; Моргане, специалист по придонным рыбам, тоже с женой; наш знакомец Белл, мистер Вильяме, ихтиолог, и секретарша научной станции, спортсменка и ярая подводная охотница. Гости осмотрели все, что им было интересно, и долго сидели, рассказывая нам о своей занзибарской жизни и слушая наши рассказы о плавании и посещенных экспедицией местах. Они получили приглашение от работников океанографической станции Носи-Бе приехать с визитом, но прежний директор посчитал это излишним.
Англичане пригласили нас сделать с ними завтра большую поездку по острову.
Мы отправились с самого утра в нашей лодке на остров Чапвани. Идет отлив. От островка тянется длинная, обсыхающая в низкую воду коса. Я имел неосторожность поставить лодку (на этот раз лодка в распоряжении нашего отряда) за косой. И когда наступило время возвращаться на судно, пришлось гнать ее на веслах очень далеко, против приливного течения, против поднявшегося ветра, в обход длинного обсохшего кораллового рифа.
Коралловый риф у острова Чапвани очень богатый. Отряды набрали много кораллов разных видов и всякой живности. Здесь, на Занзибаре, особенно много всяких интересных моллюсков, масса пятнистых раковин Cyprea tigris, рогатых розовых Pterocera rugosa, красивых, декоративных Мигех.
На острове Чапвани, или Могильном, было прежде христианское кладбище, на котором хоронили моряков с торговых и военных судов.
В густых зарослях заброшенного островка водится маленькая африканская газель (Nesotragus moschatus), а также много летучих собак (Pleropus edwardsi). Наши матросы наловили добрый десяток этих любопытных крупных летучих мышей, которые хорошо прижились на корабле, отлично ели разные плоды, особенно манго, и оказались очень воинственными, злобно кусались, а между собой устраивали отчаянные кровавые драки.
После обеда мы на трех машинах отправились в обещанную экскурсию по острову Занзибар.
Богоров, капитан, В. В. Мокиевская и я едем в машине с молодым высоким ихтиологом Моргансом. Первая остановка тут же в порту, на маленьком заводике по изготовлению гвоздичного масла Заводик этот — кооперативно-государственное предприятие. Часть средств дает государство, часть ассоциация производителей гвоздики.
Гвоздичное дерево (Eugenia aromatica) родом с Молуккских островов. Это вечнозеленое растение было сперва завезено на острова Маврикия и Реюньон, а оттуда в начале XIX века на острова Занзибар и Пембу. Сейчас на обоих островах под гвоздичными плантациями занято около 50 тысяч акров, на которых растет четыре миллиона гвоздичных деревьев. В послевоенные годы огромные потери гвоздичным плантациям нанесла болезнь «внезапная смерть», причиняемая, по-видимому, каким-то вирусом. Ведутся исследования по выяснению возбудителя этого заболевания.
Острова Занзибар и Пемба поставляют 80 % мирового производства гвоздики. Гвоздика — основа экономики Занзибара. На втором месте по значению стоит кокосовая промышленность, производство копры и койры.
Гвоздика экспортируется и как таковая, и в виде гвоздичного масла. Гвоздика — это высушенные цветочные бутоны гвоздичного дерева. Мелкие цветки на разросшемся цветоложе несут пурпурную чашечку с четырьмя зубцами, в высушенном виде похожую на гвоздь. Нераскрывшиеся бутоны собирают в течение полугода, с июля по январь, одно дерево дает в год в среднем около 6 фунтов сушеной гвоздики. Собранные бутоны сушат на солнце — на цементных платформах или на разостланных матах, или в особых печах. Дерево начинает плодоносить на седьмой-восьмой год и живет около 60–70 лет, достигая высоты 10–15 метров.
Гвоздику применяют как специю в кулинарии, но особенно много ее идет на восток для примешивания к табаку. Из второсортных бутонов, стеблей и цветов выгоняют гвоздичное масло. Гвоздичное масло идет в кондитерскую и парфюмерную промышленность, используется в зубоврачебной практике и для лабораторных работ, но главная ценность этого масла в том, что оно богато эугенолем, из которого делают ванилин.
Главным потребителем гвоздики и гвоздичного масла была табачная промышленность Индонезии. Но в связи с тем, что экспорт гвоздики в Индонезию сейчас резко сократился, склады тут, в Занзибаре, доверху набиты не находящей себе сбыта гвоздикой.
Инженер, руководитель завода, показывает нам весь процесс изготовления гвоздичного масла. Масло выгоняют паром, потом оно охлаждается, очищается осаждением. Производительность завода — 10 тонн гвоздичного масла в месяц. В качестве топлива применяются сухие выжимки, отработанный гвоздичный цвет, а также скорлупа кокосовых орехов. Инженер рассказал, что цены на гвоздичное масло упали, так как научились делать ванилин из более дешевого сырья, чем эугеноль, — из любой древесины. Мы все получили в подарок от завода на память по коробочке занзибарской гвоздики.
Осмотрев завод, мы заехали в старый арабский порт. В ковше стоят парусные доу, такие же, как на старинных картинах, рисующих времена еарацинов или арабских пиратов в Красном море. Доу приходят из портов Аравии и с африканского берега, из Кении, Танганьики, Сомали. Они привозят из Африки мангровые жерди (рода Avicennia), которые реэкспортируются из Занзибара в южную Аравию для постройки домов. Мангровая жердь не гниет.
Как раз при нас в порт заходило арабское судно под большим косым парусом. Этот косой, так называемый латинский парус, принесенный арабами в Средиземное море, позволяет ходить галсами и под острым углом к ветру; он сыграл огромную роль в мореплавании европейских народов. Еще в XV веке европейские корабли, оснащенные только прямым вооружением, были совершенно неспособны и не пытались даже плыть против встречного ветра. Но уже к концу этого столетия, после знакомства с арабским косым парусом (мизан — по-арабски), на португальских, испанских, голландских кораблях с прямыми парусами на корме появляется третья мачта (бизань-мачта) с косым парусом — бизанью. Исследователи истории мореплавания пишут, что с этим косым парусом на корме корабли могли уже совершать далекие океанские плавания, которые привели Колумба к открытию Америки, позволили Бартоломео Диасу обогнуть мыс Доброй Надежды, а Васко да Гама найти морской путь в Индию.
В порту сложено всякое продовольствие, привозимое из Африки: соленая рыба — крупная макрель, кучи которой навалены на земле; стадо рыжих африканских коз, привезенных на мясо, зерно и другие товары из Момбасы, из Дар-эс-Салама. Живописны и сами доу с подвешенными к мачте свернутыми парусами, и мореходы, черные, в фантастических нарядах, в тюрбанах, в фесках, с красным платком на голове, в расшитых куртках, со сверкающими белыми зубами на черном лице. Но никто не позволяет себя фотографировать, а когда я навел свою камеру на заходившее в гавань под раздутыми парусами великолепное арабское судно, то стоявшие на палубе матросы, будто специально подобранные для фильма о пиратах, как один, закрыли лица руками.
Выехали за город по шоссе, идущему на север. Асфальтированные шоссе пересекают остров во всех направлениях. Проезжаем мимо старого португальского форта. Слева от дороги, в саду, — красивый белый загородный дворец султана, закрытый для публики. Машины останавливаются около белого двухэтажного дома. На заборе доска, гласящая, что дом этот построен в 1864 году Абу эль Вахабом, сыном султана Сеида. В 1866 году в нем жил Ливингстон, готовясь в свою последнюю экспедицию в Центральную Африку, из которой он уже не вернулся.
Едем дальше. На развилке дорог в арабской деревне небольшой базарчик. Покупаем молодые кокосовые орехи для питья. Старик продавец ловко срубает острым ножом верхушку, кончиком ножа срезает колечко мякоти. Кокосовая вода очень хороша. Это специальный сорт кокоса, выращиваемый для питья. Плоды у них ярко-желтые.
Рядом два старика африканца играют в замысловатую игру: передвигают по разграфленной доске ракушки. Мистер Моргане говорит, что эта игра недоступна пониманию европейцев.
Следующая остановка у старинной переидскол бани Кидичи, белого своеобразного здания в ширазском стиле, построенного в 1850 году султаном Сеид Саидом для своей жены персианки Бинти Ирах Мирза. Бани внутри оштукатурены и стены украшены лепкой, изображающей пальмы и птиц. Сохранились еще бассейны, вертикальная ванна и печи для обогревания пола.
Едем дальше. Мы направляемся на государственную опытную станцию Кизимбани, что значит Коровий хлев, занятую освоением новых для Занзибара сельскохозяйственных культур.
Теплый, влажный экваториальный климат острова (количество годовых осадков достигает 2000 миллиметров) и плодородные почвы позволяют возделывать любые тропические культуры. «Занзибар, — рассказывает мистер Моргане, — страна двух культур — гвоздики и кокоса. Это плохо, так как вся экономика находится в очень большой зависимости от спроса, от рыночных цен и колебаний урожая. Для благосостояния острова важно развитие и других культур. Акклиматизацией разных культур и занимается станция Кизимбани». Молодой агроном рассказывает нам, что станция ведет исследования по селекции и удобрениям для повышения урожайности гвоздики, по разведению цитрусовых (грейпфрут), кофе, какао, по выведению и селекции улучшенных сортов пищевых растений, как рис, батат, кукуруза, кассава, ямс и др.
Мы видели плантации гвоздичных деревьев разного возраста — от 10 до 40 лет. Собирать надо молодые недозрелые бутоны. Живая изгородь вокруг гвоздичной плантации состоит из коричных деревьев, сушеная кора которых и есть наша корица.
Осмотрели плантации кофе сорта либерика (этот сорт дзет крупные зерна и отличается тем, что культивируют его бег тени), плантации деревьев какао, на которых висели длинные овальные плоды (плантация защищена от ветров живой изгородью из коричных деревьев), плантацию ямса: этот корнеплод хорошо растет на Занзибаре и может помочь достижению продовольственной независимости; плантацию толстоствольных коротких масличных пальм (Elaeis guinensis) с кроной крупных перистых листьев. Семена этой пальмы содержат до 50 % ценного пищевого масла, а околоплодник дает прекрасное техническое масло. Прошли по ананасовому полю (Ananas sativa), остерегаясь жестких острых колючезу-бых листьев ананаса; на конце каждого стебля сидел крупный желтый спелый ананас — соплодие, слагающееся из многих плодов, срастающихся с прицветными листьями и осью соцветия. Образуется как бы мясистая шишка, проросшая пучком листьев. У культурного ананаса соплодие не имеет семян.
Плантация деррис. Это ядовитое растение. Африканцы употребляют разбитые стебли для отравления рыбы. Была идея использовать это растение для получения инсектицидов, но дуст ДДТ оказался эффективнее. Зоологи Занзибара успешно применяют деррис для ловли коралловых рыб. Мешок с разбитыми стеблями деррис закладывают среди кораллов на рифе, и отравленная, «уснувшая», рыба всплывает кверху.
Плантация кассавы: это корнеплод, идущий на корм скоту. Товарищи пошли дальше осматривать разные поля, я же, интересуясь больше животноводством, ушел с молодым африканцем посмотреть их опытное стадо молочных зебу. Пока мы шли к ферме, мой молодой проводник рассказал мне, что задачей является поднять удойность местных коров. В основу взято зебу, хорошо живущее в тропиках, гибридизацией с европейскими породами удается поднять ее молочную продуктивность.
Гибридизацию производят при помощи искусственного осеменения. Приходим на ферму. В чистом коровнике стоят коровы зебу, чистопородные и метисы, полузебу, светло-серые и рыжие. У каждой коровы висит табличка удоя. Молока немного, но оно очень жирное. «Доярки» — мужчины африканцы. На лужайке, в тени огромного дерева, стоит стадо молодых полузебу.
Простились с работниками опытной станции, где всю научную работу ведет в сущности один сотрудник, и поехали дальше. Мы просим провезти нас возможно дальше поперек острова, чтобы увидеть его природу. Едем на восток. Остров имеет в длину около 80 километров и в ширину до 39 километров.
Рельеф острова волнообразный, ряды холмов бегут с севера на юг. Когда-то весь остров был покрыт густым тропическим лесом, который теперь почти уничтожен. Вся страна — это сплошные рощи кокосовых пальм. Леса уцелели только на востоке острова, и там до сих пор водится несколько видов животных, характерных для фауны Занзибара: ночной лемур (Galago agisymbanus), небольшой занзибарский леопард (Felis servae), крупная циветтовая кошка (Viverra civetta orientalis).
Проезжаем небольшие поселки африканцев, работающих на плантациях, принадлежащих арабам.
Пошли рощи казуариновых деревьев (Casuarina sp.) с их тснкой игольчатой листвой бледно-зеленого цвета, указывающие на малоплодородную почву. Кое-где растут эвкалипты, привезенные из Австралии для осушения почвы. Мистер Моргане обращает внимание на древний коралловый риф, расположенный прямо в лесу. Остров Занзибар поднимается, и риф оказался высоко на суше. Коралловый известняк идет на строительные нужды. Я, конечно, взял образец этого древнего коралла, который интересно будет сравнить с современными кораллами по химическому составу. Проехали почти через весь остров.
Вернулись в город уже затемно. Занзибар оживлен, уже взошла первая звезда, мусульманам можно есть и пить. На улице торговцы продают с лотков всякую снедь. Толпы арабов и африканцев едят, пьют кофе. Группы людей сидят около разноцветных фонарей. Только сейчас в полной мере чувствуется восточный, африканский характер города.
Мне хочется рассказать еще об одной поездке, которую мы совершили с В. Г. Богоровым и мистером Брюсом в его маленьком фольксвагене в последний день нашего пребывания в Занзибаре. Погода по-прежнему стояла тихая, жаркая, как в течение всей нашей жизни на острове. Сперва мы зашли в магазин, чтобы реализовать наши восточноафриканские шиллинги. Покупаем сувениры — изделия африканских резчиков по дереву. На почте отправляем письма домой. Письма отсюда идут быстро, через два дня самолет достигает Лондона через Найроби, Каир.
Мистер Брюс везет нас в Мбвени, километрах в 10 от города. Среди кокосовых пальм и другой растительности развалины большого двора и дома, окруженного зубчатой каменной стеной. Рядом глубокий, выложенный камнем колодец. Здесь когда-то была колония для освобожденных невольников. Рядом церковь и христианское кладбище. Освобожденные рабы принимались в лоно христианской церкви. Еще раньше на этом месте, в Мбвени, был лагерь для невольников, где их держали до отправки на рынок в Занзибар. Тут погибало множество людей, и место это до сих пор считается заклятым, тут бродят духи, и никто тут не селится.
Церковь в Мбвени — St. Johns Church — интересна прекрасными деревянными резными дверями, изделием местных кустарей. Немного подальше, у берега моря, заброшенный дворец одного из давних султанов, по соседству маленькая деревушка африканцев. В окружающем лесу мы наталкиваемся на толстые, в несколько обхватов, баобабы, типично африканское дерево. Мистер Брюс рассказывает, что на Занзибаре теперь встречаются только толстые старые баобабы, молодых совсем нет. Есть мнение, что кокосовые пальмы, так размножившиеся на острове, мешают росту баобабов.
Богоров спешит «домой», на корабль: ему надо переодеться и ехать с капитаном на визит к британскому резиденту. Мы отвозим его на пристань, а я прошу мистера Брюса показать мне еще что-нибудь из памятников занзибарской старины. Брюс ведет машину на северо-запад к Мангапвани, что означает «арабский берег». Опять проезжаем мимо дома Ливингстона, мимо остатков старого, стоящего на арках акведука, построенного султаном Сеид Баргашем. По этому акведуку вода текла в город из источников Чем-чем. Теперь проведен новый металлический трубопровод. Проезжаем мимо развалин дворца Мтони (Мто ни — место реки), принадлежавшего в начале прошлого века арабу по имени Салех, который, по преданию, первый ввел на острове культуру гвоздики.
В Мангапвани недалеко от берега моря находился тайный лагерь работорговцев, где они держали невольников после запрещения открытой торговли рабами. Высеченный в скале ход, укрытый от глаз, ведет от берега моря в подземелье, где до сих пор сохранились кольца, вбитые в стену.
Мой рассказ о Занзибаре будет неполным, если я умолчу о знакомстве с деятелями националистической партии Занзибара.
«Занзибар — говорил мне один из руководящих работников этой партии — был воротами, через которые западный империализм вступил в Восточную Африку, и он будет воротами, через которые этот же империализм уберется вон. Британский колониализм держится только тем, что натравливает одни африканские народности на другие: занзибарцев на танганьиканцев, жителей Родезии на жителей Ньясаленда, суданцев на африканцев Кении и так до бесконечности. Преследуя свои коварные цели, британская администрация поддерживает разделение занзибарцев на группы по расовому и религиозному признаку, и мы, вместо того чтобы объединиться и вместе бороться против империализма, нередко оказывались в различных лагерях, враждебных друг другу.
Наша цель — это свобода и единство Африки. Для националистов Занзибар — это неотделимая часть Восточной и Центральной Африки. Все, что происходит в Кении, в Танганьике, в Родезии, Ньясаленде, Уганде, Мадагаскаре или Конго, имеет к нам прямое отношение.
Наша непосредственная задача, — продолжал он, — задача занзибарской партии националистов, — это добиваться немедленной и полной независимости для Занзибара, т. е. независимости от Англии, поддерживать единство среди всех занзибарцев, независимо от национальности».
Я спросил, каково отношение партии националистов к султану и султанской власти. «Сперва надо прогнать англичан, — ответил он. — А вопрос о форме правления, султан или без него, вопрос дальнейшего. И решение социальных задач мы откладываем до более позднего времени. В свободной от колонизаторов, независимой Африке мы установим социальную справедливость».
Подошел день нашего ухода из Занзибара. Капитан порта просит тщательно осмотреть судно, так как нередко «черные» убегают с кораблями, а портовая администрация в Занзибаре отказывается принимать обратно таких «беглецов».
16 марта в 16 часов снялись с якоря и пошли от Занзибара северным проходом. Стоим на палубе и рассматриваем знакомые места, где бывали вчера, позавчера, — старый португальский форт, загородный дворец султана, Мангапвани. Вот уже северная оконечность Занзибара. Входим в пролив между Занзибаром и Пембой. С левого борта — низкий плодородный остров Пемба, где гвоздики производят еще больше, чем на Занзибаре.
Прощай, Занзибар!
East Africa Marine Fisheries Research Organisation.
Маскат — столица султаната Оман в восточной Аравии.