11 НОЯБРЯ. Идем Зондским проливом. Ночью была последняя станция перед Явой, севернее северного склона Яванского желоба. Утро хмурое, с темными тучами, видимость плохая. Берег должен быть близко, но его не видно, и радиолокатор тоже ничего ясно не показывает. Наш электронавигатор, милейший Антон Сергеевич Леонов, объясняет это тем, что тучи очень мешают локатору.
Жарко, влажность около 100 %. И в воде и в воздухе 28 °C. Прошел короткий дождь, и температура воздуха сразу упала до 24º. Часам к 9 утра погода прояснилась, видимость стала хорошей. Справа показались высокие горы западной оконечности Явы — полуострова Уджунг-Кулон. Слева, впереди вырисовывается правильный конус высокого вулкана, частично скрытый облаками. Координаты его — 5°55′ южной широты и 105°43′ восточной долготы. Капитан сообщает, что это остров Кракатау. Проходим милях в пяти от острова, пытаемся запечатлеть его на фотографиях, делаем зарисовки. Вот он, вулкан Кракатау, знаменитый своим самым сильным в истории человечества извержением! Сразу вспомнились уроки географии в младших классах школы, на которых мы рисовали цветными карандашами очертания вулкана Кракатау до извержения и после, когда половина огнедышащей горы взлетела на воздух.
История сохранила память, что Кракатау извергался в 1680 году. Потом 200 лет он оставался спокойным. 20 мая 1883 года началось весьма энергичное извержение, сопровождавшееся землетрясением, которое сильно чувствовалось в Джакарте. Клубы пепла и пемзы выбрасывались на большую высоту. Извержение наблюдали с германского военного корабля «Елизабет», проходившего Зондским проливом. Пепел еще продолжал падать, когда корабль был уже в 300 милях южнее Зондского пролива. Затем все успокоилось.
Через 3 месяца, 26 августа 1883 года, Кракатау взорвался. Взрыв был необычайной силы и сопровождался землетрясением. Все побережье по обеим сторонам пролива было опустошено, и множество людей погибло. Столб пара поднялся на высоту более 20 километров. Сам остров Кракатау представлял собой массу раскаленной лавы и камней. Вся животная и растительная жизнь на острове была уничтожена. Зелень вернулась на остров только через пять лет.
Но самым страшным были рожденные землетрясением волны — цунами, достигавшие там, где они встречали препятствие, до 35 метров высоты. Волны смыли с берегов пролива все, разрушив много городов и селений. Были уничтожены города Мерак, Телукбетунг, Черингин и др. По официальным данным, погибло свыше 36 тысяч человек.
Огромные количества пемзы, выброшенные при взрыве, лежали на поверхности моря слоем в несколько футов толщиной, создавая впечатление, что «дно океана поднялось над водой». Дождь пепла падал по всей Юго-Восточной Азии, на Суматре, к северу от Сингапура, на Яве. Более мелкие частицы пыли, поднятые в верхние слои атмосферы, окружали Землю и, выпадая в течение многих месяцев, явились причиной ярко-красных закатов, так называемых «кровавых зорь». Гром извержения был слышен в Перте в западной Австралии, на Новой Гвинее, на Цейлоне, на далеком острове Маврикия.
До извержения размеры острова Кракатау составляли 9 на 5,5 километра. Извержение полностью разрушило больше половины острова, его северную часть. Теперь северный берег острова перпендикулярно поднимается из моря.
Сейчас Кракатау спокоен. Но неделю спустя, когда мы ночью снова шли Зондским проливом на юг, маленький вулкан Анак Кракатау — сын Кракатау, находящийся поблизости от Кракатау-отца, извергался. Мы долго наблюдали с палубы корабля за взлетавшими вверх огненными столбами и освещенными отсветом пламени высокими колоннами черного дыма. Большинство из нас впервые в жизни любовались зрелищем извергавшегося вулкана.
Лоция сообщает, что островок Анак Кракатау, лежащий в 2 милях к северо-западу от острова Кракатау, появился в результате вулканической деятельности в 1928 году. До этого на месте островка была банка с глубиной над ней около 30 метров. В 1929 году островок исчез, а в 1930 году, после извержения вулкана, появился снова.
В 1940 году в результате поднятия дна высота его достигала 125 метров.
Вот и остров Кракатау остался позади. Слева открылись берега Суматры, высокие горы, скрывающиеся в облаках. Близкие берега Явы, по правому борту, тоже гористые. У подножия гор возделанные поля, на склонах темнеет лес.
Но и остров Суматра ушел влево, мы заворачиваем к востоку, в Яванское море, мелкое море к северу от Явы. Навстречу попадаются атоллы, то замкнутые, то разорванные, на всех высятся кокосовые пальмы. Атоллов все больше и больше, все море полно островами. Они и носят название «Тысяча островов». Жарко и влажно.
К концу дня вдали над тихим морем, в мареве предзакатного вечера, показываются строения, краны, серебристые нефтяные цистерны Танджунгприока — морского порта Джакарты.
Джакарта, переименованная во времена голландского владычества в Батавию, была когда-то приморским городом Но вследствие непрерывного отложения ила, приносимого реками, море отступило, и Джакарта оказалась далеко от моря. Возникла необходимость создать новый порт. Танд-жунгприок (что значит «Залив горшка») — крупный современный морской порт, связанный с Джакартой железной дорогой, каналом и широким шоссе.
Одновременно с нами подходят еще два парохода, под панамским флагом. Мы горим нетерпением поскорее зайти в порт, сойти на берег, увидеть Яву, Индонезию, получить наши письма. Но приходится набраться терпения. «Витязь» и эти суда отдают якорь, остаются на рейде ждать до утра прибытия лоцмана. За ночь прибавилось еще кораблей, ожидающих захода в порт.
Утром наконец началось движение; один за другим корабли снимаются с якоря и уходят в сторону порта. Вот и к нам подходит сперва катер с портовым врачом, затем и лоцманский катер. Одетый по всей форме лоцман индонезиец поднялся на борт, и мы тронулись вперед. Подошли два буксира — «Flores Laut» («Море Флорес») и «Djava Laul» («Яванское море»), взяли нас с носа и с кормы, повели. Буксиры, ловко ворочая судно, завели его кормой вперед в ковши и поставили к пирсу. В ковше много судов под флагами разных стран — голландское, французское из Джибути, норвежское, несколько судов под флагом крошечной республики Панамы и др.
На пристани много народа, мужчины, женщины, одетые в белое, портовые рабочие в широких соломенных шляпах, солдаты в пестрой защитной форме.
Мы вглядываемся в толпу на пристани, ждем представителей нашего посольства, а еще больше писем, которые они должны принести. Ведь Джакарта была первым, намеченным еще в Москве, портом захода.
Наконец вдали показались три человека, в которых мы сразу, без малейших колебаний узнали своих, советских. У одного в руках объемистый портфель — наши письма! Действительно, это оказались представители нашего посольства во главе с советником по культурным вопросам Дмитрием Андреевичем Годуновым, который дружески помогал нам во время всей нашей стоянки в Джакарте.
Роздали корреспонденцию, и счастливцы, получившие письма, разбежались по своим каютам прочитать в тиши вести из дома.
Положение в Индонезии, сбросившей 350-летний гнет колониального режима и вышедшей на путь самостоятельного развития, пока еще нелегкое. Экономическое и культурное строительство молодой Индонезийской Республики происходит в упорной борьбе с силами внешней и внутренней реакции, безуспешно пытающимися помешать прогрессивному развитию страны. Народ Индонезии героически борется за развитие производительных сил страны, укрепление национальной промышленности и хозяйства, за повышение культурного и материального уровня жизни.
Еще недавно в экономике Индонезии господствовал иностранный капитал. В настоящее время предприятия, принадлежавшие ранее голландцам — железные дороги, морские порты, электростанции, оловянные рудники, угольные шахты и т. д., — стали собственностью Индонезийского государства. В собственность государства перешел Яванский банк. Всемогущая недавно голландская морская транспортная компания КПМ,[13] которая контролировала все перевозки внутри страны, должна была большую часть акций передать индонезийскому государству. Организована государственная компания «Индонезийское национальное судоходство». Для увеличения тоннажа торговых судов правительство закупает значительное количество судов за границей.
В авиационном транспорте, столь важном для разбросанной по островам страны, до 1949 года все авиалинии находились в руках голландской компании КЛМ. Теперь голландские самолеты КЛМ в Индонезию не летают, а все внутренние авиаперевозки переданы вновь образованной национальной компании «Гаруда», которая с 1954 года стала полностью государственным предприятием. (Гаруда, мифическая птица, считается в Индонезии символом творческой энергии и созидания. Распростертые крылья Гаруды имеют каждое по 17 перьев, в хвосте у нее восемь перьев; на шее птицы 45 чешуек. Эти цифры напоминают о дне провозглашения независимости Индонезии—17 августа 1945 года.)
10—12 километров, отделяющие Танджунгприок от Джакарты, серьезно затрудняют наше ознакомление со столицей республики. Раз или два в день туда отправляется поезд, но вагоны переполнены, и забраться в них трудно. Иногда ходит маленький автобус, но его берут с бою. Такси малочисленны и очень дороги. Единственная возможность попасть в Джакарту, а также совершить поездки по стране — это воспользоваться автобусами нашего посольства. Посольство сделало все возможное, чтобы помочь нам осмотреть Джакарту, посетить интересующие нас учреждения и совершить экскурсии внутрь страны, в Богор, научный и культурный центр Явы, где находится знаменитый Богорский (бывший Бейтензоргский) ботанический сад тропической флоры.
Сегодня уже поздно, поездка в Джакарту намечена на завтра, и мы, получив пропуска, отправились погулять по припортовому поселку — Танджунгприоку. Это наше первое знакомство с Индонезией. Танджунгприок населен в основном портовыми рабочими.
Вышли за ворота порта. Порядки тут строгие, но портовые стражи с подчеркнутым дружелюбием пропустили нас, моряков с советского корабля, и мы небольшой группой отправились бродить по шоссе, по узким улочкам и каналам Танджунгприока. Везде много людей: мужчины, женщины, дети, одетые преимущественно в белое. У мужчин — белая рубаха и короткие белые штаны. Но часто мужчины, как и женщины, носят узкую белую юбку — саронг, прямоугольный кусок материи, обернутый вокруг тела и сшитый спереди. Многие в широкополых шляпах, реже в черных бархатных фесках — копиях.
Наше внимание привлекают велорикши, так называемые бечаки. Их очень много. У них ярко раскрашенные трехколесные колясочки-велосипеды, с красным или зеленым бархатным сиденьем. Сам рикша сидит сзади и вертит педали. На каждой колясочке написано Paris, India, Semarang и т. п. Много бечаков ожидает на перекрестках. Иные из них сидят и читают книжку. Проезжают и конные экипажи, запряженные небольшими, обычно тощими, лошадками.
Вдоль улиц тянутся постройки, все очень легкие, одноэтажные, построенные из бамбуковых жердей, стены из плетеных циновок, но крытые красной черепицей. Вообще на Яве все почти постройки, которые мы видели, крыты черепицей. Множество мелких лавочек и лотков, торгующих съестными припасами, одеждой и другими товарами. На лотках разные плоды — бананы, нарезанные ломтики ананасов, колючие плоды дурьяна, овощи, кучки вареного риса, завернутые в листья сладости. Много мастерских — портновские, жестяные, медницкие. Вдоль улиц каналы, вроде арыков, очень грязные.
Подошли к берегу речки, вернее канала, перешли мост, ведущий в густонаселенные жилые кварталы. Дома настроены тесно, один к одному. Везде очень много ребятишек, здоровых и веселых; по улицам бродят желтые козы с отвислыми ушами. И везде полно людей — перенаселенная Ява уже перед нашими глазами. Иностранцы — редкие гости в Танджунгприоке, западные туристы сюда не заходят, им нечего делать в бедных людных кварталах приморского поселка. Поэтому мы вызываем интерес. С нами заговаривают (на английском языке), и когда узнают, что мы с русского корабля, видим подчеркнуто дружественное расположение.
Гуляли по Танджунгприоку до темноты. Было очень жарко и душно. Мокрые и усталые вернулись на судно.
Мы, вероятно, нигде так не страдали от жары, как во время нашей стоянки в Джакарте. Даже ночью, на палубе, трудно было спать от жары и духоты.
Тут, в Индонезии, нет смены времен года. Солнце греет всегда с одинаковой силой, и продолжительность дня почти не меняется. В Джакарте самая низкая среднемесячная температура (январская) равняется 25,4°, а самая высокая (октябрьская) 26,5 °C.
Под лучами тропического солнца идет интенсивное испарение воды в море и внутренних водоемах и создается высокая влажность воздуха.
«После полудня жара становится невыносимой, — пишет Я. Н. Гузеватый, автор интересного очерка об Индонезии. — Гнетет невероятная духота, кожу покрывает обильный пот, неприятно липнет к телу влажная одежда. Ежедневно в течение нескольких часов все окружающее буквально парится в этой банной атмосфере».[14]
13 ноября. Рано утром мы с начальником экспедиции, капитаном и некоторыми товарищами по экспедиции поехали в наше посольство, откуда должны были начать официальные визиты по городу. Это первое наше знакомство с Джакартой. Едем по шоссе, ведущему, в город. Навстречу огромный поток машин, больше американских марок, но есть и западногерманские, английские. Попадаются, и нередко, наши вездеходы ГАЗ-69. Работники посольства рассказывали мне, что эти машины очень ценят в Индонезии, где еще много слабо освоенных районов. Наши газики на испытаниях, проведенных в трудных условиях бездорожья, гор и болот, с форсированием вброд рек и т. п., одержали победу над английскими и западногерманскими вездеходами Лэндровер, Остин, ДКВ и др.
Рядом с шоссе тянется канал — прямой, неглубокий, запущенный. В канале женщины стирают белье, расстилают его по откосам берега, тут же купаются детишки. Примерно на середине пути между Танджунгприоком и Джакартой — аэропорт Кемайоран, один из крупнейших в Азии.
Сперва попадаем в старый квартал — нижний город — Джакарта-Кота. Тут были первые поселения голландцев, стояла крепость. Укрепление своих позиций в «Ост-Индии» и насаждение основ колониализма голландцы начали с захвата Джакарты, расположенной у устья реки Чиливонг.
В XVI веке на месте Джакарты находился город Сундакелапа, главный порт сунданского княжества Паджаджаран.[15] Позднее этот город захватил султан Бантама (султанат на западе Явы) и назвал его Джаякерта — Славная крепость. Захватив Джакарту, голландские купцы переименовали ее в Батавию. Отсюда голландцы начали распространять власть на всю Индонезию, проводя политику беспощадного подчинения населения своим торговым интересам.
Весь нижний город построен на болоте Голландцы провели каналы для отвода воды во время ливней и, как говорят индонезийцы, для воспоминания о своей родине. Но теперь эти каналы заросли илом и по ним во время наводнения вода разливается по нижним кварталам.
Большинство домов кирпичные, но легкой постройки, в полкирпича с железобетонным каркасом, так как землетрясения, частые на Яве, отдаются и сюда, в Джакарту, хотя в основном происходят значительно южнее. Все дома под черепичной крышей. Кое-где сохранились старые голландские дома с толстыми стенами, высокими крутыми крышами.
В нижнем городе размещен деловой район Джакарты, много больших зданий — банков, контор, торговых фирм. В этой торговой части города находились голландские фирмы, но теперь эти предприятия национализированы, голландцы покинули страну, остались только одна-две голландские торговые компании.
Въезжаем в китайский квартал. В Индонезии много китайцев, около 3 миллионов. Китайские купцы и путешественники издавна посещали острова архипелага. В разных местах еще в IX–X веках возникали китайские колонии.
Осноеной приток иммигрантов происходил позднее, в XVIII–XIX веках. Китайские кварталы Джакарты очень живописны, бесчисленное количество магазинов, лавочек, вывесок на китайском языке. Здесь же находится посольство Китайской Народной Республики.
Раньше китайцы в Индонезии имели двойное подданство — китайское и индонезийское. В 1955 году между Китайской Народной Республикой и Индонезийской Республикой был подписан договор, согласно которому все китайцы должны выбрать одно какое-нибудь подданство.
Подъезжаем к верхнему городу, где расположены правительственные учреждения, посольства, богатые жилые кварталы. Тенистые улицы, окаймленные высокими деревьями с яркими цветами, красными, фиолетовыми, розовыми, — франжипании, бугенвиллеи, японские мимозы, множество деревьев, которых ни мы, ни наши спутники не знаем. Прекрасные двух- и трехэтажные дома. Множество автомашин и еще больше бечаков с их раскрашенными колясочками. Они стоят на перекрестках, везут людей, вещи. В Джакарте их насчитывается до 30 000.
Проезжаем мимо низкого обширного белого здания — парламента Индонезии. Президентский дворец — красивый белый дом с колоннадой и зеленой лужайкой. Но президента Сукарно сейчас нет в этом дворце, на здании нет его флага. Президент находится в другом дворце, который мы также проезжаем, — тоже белое здание с колоннами, более легкой постройки. Это бывший дворец голландского генерал-губернатора, а обширная площадь перед ним — бывшая «Площадь виселиц». Тут голландские колонизаторы чинили расправу над непокорными «туземцами». На казнь сгоняли тысячи жителей. Теперь это площадь Мердека — площадь Свободы. Площадь Мердека — центр города. Тут же находятся стадион, Дворец спорта и другие учреждения.
Несколько христианских церквей, католическая и протестантская. Католический храм своеобразен, ультрасовременен — весь из железных конструкций.
Красивая тенистая улица с хорошими зданиями — посольский квартал. Здесь размещаются многие посольства, в том числе и посольство СССР.
Хотя еще утро, но уже очень жарко, особенно нам, приехавшим «во всей форме», в пиджаках и галстуках. Нас приглашают к поверенному в делах Б. Е. Кирпасовскому. В кабинете приятная прохлада, во всех рабочих помещениях посольства установки для кондиционирования воздуха.
Борис Ефремович интересуется нашим плаванием и нашими планами. Он рассказывает, что 17 ноября ожидается прибытие советской эскадры, которая с визитом дружбы посетит Джакарту. На днях в Танджунгприок приходит также немагнитная шхуна «Заря».
Простились с товарищами из посольства и, так как время у нас еще есть, поехали осматривать город.
Джакарта образовалась из слияния отдельных частей — нижнего и верхнего города. Город рос, поглощая отдельные селения (кампонги). И теперь среди города попадаются незастроенные участки, где стоят домики сельского типа, под крышей из пальмовых листьев; на лужайках пасется скот, а затем опять идут городские кварталы, с красивыми домами, магазинами, тенистыми аллеями.
Следующий день начался с официальных визитов. Нашу небольшую делегацию возглавляют начальник экспедиции и капитан. Сопровождает нас представитель посольства.
Первый визит к мэру города Джакарты. Подъезжаем к зданию муниципалитета. В холле нас встречает мэр Судиро, герой войны за независимость, крупный стройный мужчина лет пятидесяти, с несколько монгольскими чертами сурового, энергичного лица. Мэр одет в костюм цвета хаки, говорит по-английски. Он приглашает нас в кабинет, дает свою визитную карточку. На карточке написано Soediro Wali-Kota Djakarta Raya. Кота — значит город, вали — отец. Вали кота — мэр города.
Кабинет оформлен резными панелями из темного дерева. На одной стене огромная картина, изображающая дикого яванского быка — бантенга, до сих пор обитающего в глухих лесных районах юго-западной Явы. Черный с белыми ногами могучий бантенг — символ народа, народного суверенитета. На другой стене большой герб Индонезии и герб города Джакарты. Усаживаемся в кресла, начинается беседа. Вениамин Григорьевич кратко рассказывает об экспедиции, приглашает посетить судно. Мэр делится своими воспоминаниями о посещении Москвы, Ленинграда. Особенно ему понравился Ленинград.
Следующий визит — к министру культуры и образования Прийоно. Прийоно — видный деятель в области народного просвещения независимой Индонезии. Высокий, сухощавый, в очках, министр культуры встречает нас в своем кабинете, относительно прохладном, так как комната очень высокая с большими окнами, а снаружи еще навес, дающий тень. У стен книжные шкафы, в них книги по географии, геологии и другим наукам на английском, голландском и индонезийском языках.
В беседе с нами министр Прийоно рассказал об острой нехватке научных кадров в Индонезии, о недостатке учителей, о мерах по созданию училищ для подготовки учителей, о героических усилиях по развертыванию сети школ по ликвидации неграмотности — наследия длительного колониального режима. Голландцы препятствовали просвещению народа. Прийоно побывал в Москве, сын его, как и многие индонезийские юноши, учится в Московском университете.
Мы рассказали министру о работах экспедиции, об исследованиях на Яванской впадине, об изучении продуктивности моря в районе к югу от Явы. Эти работы представляют интерес для народного хозяйства Индонезии.
И здесь на стене кабинета — большой герб Индонезии. Национальный герб Индонезии изображает мифическую птицу Гаруду со щитом на груди. Щит разделен на несколько частей, символизирующих пять принципов Панча Шила. В середине пятиугольная звезда — символ веры в бога. Дерево варингин (индонезийская смоковница) — национализм. Голова быка бантенга — народ, демократия. Железная цепь — непрерывность человеческого рода, принцип гуманизма. Веточки риса и хлопка — социальная справедливость. В когтях птица держит ленту с надписью: «Bhinneka Tunggal ika» — «Единство в многообразии».
В непринужденной беседе, которая завязалась у нас с министром, я задал вопрос, что означает эта фраза, начертанная на гербе Индонезии. Министр Прийоно разъяснил нам, что народ Индонезии, численность которого достигает уже 90 миллионов человек,[16] состоит из многих преимущественно малайских народностей и племен. Всех их объединяет общность культуры, однако между отдельными народностями существуют значительные различия — языковые, культурные и даже антропологические. Сейчас жители страны, к какой бы народности они ни принадлежали, осознают себя прежде всего индонезийцами. Именно об этом говорит девиз на гербе Индонезии — «Единство в многообразии».
Вернулись к посольству, где нас уже ждут два автобуса с сотрудниками нашей экспедиции. Разделились на две группы по специальностям: одна группа поехала в геофизические и метеорологические учреждения Джакарты, я же присоединился к группе, направляющейся в институт по изучению моря и в университет.
Едем в Институт по изучению моря. Путь длинный, через всю Джакарту, в нижний город, к морю, к рыбному базару Пасар икан. По пути нередко видим вывески районных комитетов политических партий; их много в Индонезии. Наиболее крупные и влиятельные — это Коммунистическая партия Индонезии, Национальная партия, мусульманская партия Нахтадул Улама.
Подъехали к базару и тут увидели настоящую народную Индонезию, так непохожую на верхний город, с его ультрасовременными, полностью «кондиционированными» зданиями из стекла и бетона, с автомашинами новейших марок и комфортабельными коттеджами.
Рынок Пасар икан полон народу. Великое множество бечаков, теснота, ларьки, лотки, с которых идет торговля рыбой. Всевозможные тропические, незнакомые нам рыбы.
Т. С. Расе дает объяснения. Вот небольшие тунцы — бонито; высокоспинная молочная рыба (Ghana chana), серебристая, вроде сига, одна из самых вкусных рыб Индонезии, скумбрия, змеевидная макрель, скаты, акулы и акульи плавники, которые пользуются большим спросом среди китайского населения. Крабы, завернутые в листья, готовые для еды, и живые крабы в корзинах, креветки, всевозможные моллюски.
Тут же, в тесноте многолюдного базара, готовят еду на жаровнях и тут же едят. Лавки сувениров, в которых торгуют черепаховыми панцирями, высушенными змеями, крокодилами, дешевыми резными изделиями из кости и дерева — подражание великим мастерам острова Бали. Лавки, где торгуют плетеными изделиями — корзинами, циновками, соломенными шляпами разных фасонов.
Но интереснее всего суда, стоящие у берега бухты, рыболовецкие парусники, привозящие в Джакарту продукты промысла. Каких только судов здесь нет! Расписанные красивые «ладьи» с центральной Явы, украшенные резьбой парусники с острова Суматры, суда из Макасара на Сулавеси, с Молуккских островов, корабли, привозящие тиковое дерево с Калимантана, японские суда. Разные оснастки, разные формы парусов. Такие суда бороздили моря Малайского архипелага еще в те времена, когда о европейцах и не слышали в здешних водах. А над шумным базаром угрюмо высятся серые стены старинного голландского форта.
У подножия форта, в саду, расположен Институт морских исследований, основанный еще голландцами. Когда Индонезия завоевала независимость, голландские ученые бросили институт и покинули страну. Сперва были трудности, не хватало опыта, не хватало оборудования. Теперь в институте успешно ведут работу молодые индонезийские ученые. Работой руководит опытный исследователь д-р Сурьяатмаджа. Институт имеет небольшое исследовательское судно в 200 тонн — «Самудра» («Океан»), на котором проводятся океанографические исследования в водах, омывающих Индонезию. Издается специальный журнал — «Marine research of Indonesia».
Мы осмотрели лаборатории института, его коллекции, снаряжение.
Директор института д-р Сурьяатмаджа рассказал нам о работах, проводимых в открытом море, в частности об изучении течений к югу от Явы, о развитии морского рыбного промысла в Индонезии, о добыче жемчуга.
В Индонезии добывают много жемчуга. Промысел жемчуга ведется у восточного побережья Сулавеси, у берегов Калимантана, но больше всего близ островов Ару, Каи и Таиимбар. Раковины жемчужницы птерия (Pteria) добываются самым примитивным способом — нырянием, что, к сожалению, ведет к тяжелым профессиональным заболеваниям, слепоте и глухоте. Источником дохода ловцов служит также перламутр. Мясо жемчужниц употребляется в пищу местными жителями. Жемчуг добывают также промышленные компании со специальных судов и с применением водолазного оборудования.
При институте находится интересный морской аквариум, открытый для публики. В аквариуме хорошо представлена фауна коралловых рифов. Многочисленные, всевозможных расцветок коралловые рыбы, знакомые нам уже по рифу острова Рождества.
Пятнистая, змееподобная хищная мурена притаилась в расщелине скалы. Среди других рыб плавает страшная, вся в шипах, с длинными свисающими плавниками, с белыми и черными пятнами и полосами, ядовитая Pterois. Она сродни камень-рыбе, или бугорчатке, другой очень опасной прибрежной, всегда лежащей на дне, рыбе с ядовитыми лучами.
На территории института расположен небольшой зоопарк. В огороженном пространстве вокруг дерева обвился крупный питон, сверкающий ярким рисунком новой, недавно перелинявшей шкуры. Такая шкура — большая ценность. Сейчас как раз время охоты на питонов; их добывают, стреляя из ружья или из лука рогатиной, стремясь пригвоздить голову змеи к земле.
Вот несколько крупных крокодилов (Crocodilus porosus) из устьев рек Индонезии. Их кормят, бросая им раз в неделю курицу или старую кошку. Перед тем как схватить добычу на земле, крокодил сперва убивает ее сильным ударом своего могучего хвоста, а затем хватает челюстями. В бассейне очень подвижные, бойкие речные выдры выклянчивают у посетителей рыбу.
Университет Индонезии. Нашим знакомством с ним руководит проф. В. Ф. Нечипоренко, преподающий в университете русский язык и литературу. Факультеты Университета Индонезии расположены в городах: Джакарте, Сурабайе, Богоре, Бандунге. В Джакарте факультеты языка, права, экономики и медицинский. Университет построен по образцу английских или голландских — квадратные дворики с зеленым газоном и вокруг одноэтажные постройки. Большой актовый зал, в котором нередко выступает президент Сукарно.
Недавно еще все профессора университета были голландцы, теперь уже в большинстве — индонезийцы. На экономическом факультете несколько профессоров американцев. Американцы прилагают много усилий и не жалеют средств, стремясь внедриться в университет, дабы влиять на молодежь в желательном им духе.
Прошли на медицинский факультет. В каждой стране свои особенности. На кафедре биологии студенты ведут занятия по анатомии, и материалом им служат акулы и обезьяны, большое количество которых хранится в баке с формалином.
Мы видим, что студенты заметно различаются между собой по внешнему облику и по одежде. Проф. Нечипоренко рассказывает, что в университете в Джакарте учится молодежь с разных островов Индонезии, говорящая на разных языках. Все эти языки входят в индонезийскую ветвь малайско-полинезийской семьи языков. Наибольшая группа населения — яванцы, самая многочисленная и развитая в культурном отношении, заселяющая центральную и восточную Яву, — говорит на яванском языке. Вторая по численности группа — сунданцы (запад Явы) — говорит на сунданском языке. На остальных островах Малайского архипелага наряду с местными языками имеет широкое распространение язык прибрежных малайцев Суматры, которые вели обширную торговлю во всех уголках страны. Суматра, кроме того, в прошлом была центром больших государственных объединений. После образования Индонезийской Республики язык малайцев восточного побережья Суматры принят в качестве государственного языка — бахаса Индонесия, на нем теперь ведется преподавание во всех школах и в высших учебных заведениях Индонезии.
Вечером на приеме в Советском посольстве мы встретились со многими общественными деятелями и учеными Индонезии.
Из интересных знакомств хочу назвать старого индонезийского ученого-филолога, профессора Ямина, занимавшего высокий пост в совете, ведающем вопросами культуры и образования. Подробно расспрашиваю его про высшее образование в современной Индонезии. В стране восемь государственных университетов: Университет Индонезии с факультетами в Джакарте, Бандунге, Богоре. Университет Гаджа Мада (в честь знаменитого политического деятеля времени государства Маджапахит) в Джокьякарте, с шестью факультетами. Университет Паджаджаран в Бандунге; Институт технологии в Бандунге. Университет Айрланг (национальный герой Индонезии) в Сурабайе. Университет Хасан Удин в Макасаре на Сулавеси. Университет Андалас в Буккитинги на центральной Суматре. Университет северной Суматры в Медане.
Кроме того, есть частные университеты, католический и протестантский, и мореходное училище в Сурабайе.
Воскресенье, 15 ноября, было самым интересным нашим днем в Индонезии. Посольство выделило нам автобус, и мы отправились в Богор. С нами едет советник посольства Д А. Годунов, хорошо знакомый с жизнью страны. Долго тянутся предместья города, домики под красной черепицей, сады. Вдоль дороги и в садах всевозможные пальмы, много бананов, высокие деревья с темной листвой и яркими фиолетовыми, красными цветами, баньяны с корнями-подпорками, панданусы. Наконец город кончился. По шоссе несется масса автомашин, много маленьких восьмиместных автобусиков, нередко попадаются наши зеленые ГАЗ-69. Все мчатся за город.
Справа и слева от шоссе пошли рощи насаждений попоа (папайя), рощи каучуконоса гевеи (Hevea)[17]. На стволах гевеи косые, под углом, насечки, с которых собирают млечный сок — латекс. Индонезия — самый крупный в мире производитель натурального каучука. Склоны холмов обработаны в террасы, на которых огородные культуры, рассада попоа. Затем пошли террасы поливных рисовых полей. Одни поля только залиты водой и сверкают на солнце, как зеркала; другие покрыты нежной зеленью молодого риса; на третьих рис золотится созревшими метелочками-колосьями: кое-где урожай уже убран и обнажилась каштанового цвета почва, очень плодородная, быть может самая плодородная почва в мире.
То здесь, то там возвышаются рощи кокосовых пальм и других деревьев, под зелеными сводами которых скрываются маленькие селения — кампонги. Вся земля возделана, все растет, цветет. Ява производит тут впечатление сплошного цветущего, зеленого сада. Мы проезжаем через самый густонаселенный район Явы и всей республики Средняя плотность населения на Яве достигает 400 человек на 1 квадратный километр, а на северной плодородной равнине Явы, где мы сейчас находимся, превышает даже 1000 человек (на 1 квадратный километр). Высока плотность населения и в некоторых расположенных между горами котловинах Явы, где лежат города Бандунг, Гарут, Джокьякарта, Суракарта. Две трети всех жителей республики сосредоточено на Яве, площадь которой не превышает 7 % всей площади Индонезии. На всей остальной территории страны плотность населения значительно меньше: на Суматре коло 25, на Сулавеси 38, на Калимантане около 5, на Молуккских островах 8, а в Западном Ириане всего 2,4 человека на 1 квадратный километр.
Крайняя неравномерность в размещении населения объясняется не только природными различиями. Тут сказалось отрицательное воздействие колониального режима. Иностранный капитал сосредоточивал массы людей в тех местах, где ему наиболее удобно было эксплуатировать природные ресурсы Индонезии. В настоящее время индонезийское правительство придает большое значение плану переселения части жителей Явы на острова Суматру и Калимантан.
Наше внимание привлекают высокие деревья с темно-зеленой листвой и красно-фиолетовыми, волосатыми, в грецкий орех величиной плодами. Это рамбутан (Nephelium) от слова «рамбут» — волос. Плоды рамбутана съедобны. Под довольно плотной кожурой кисловатая, студенистая, довольно приятная мякоть, облекающая несколько косточек.
На дороге возле деревень — базарчики, где идет торговля всевозможными плодами. На лотках ананасы, большие гроздья бананов, их много сортов — длинные, короткие, желтые, зеленые; кокосовые орехи — зрелые коричневые, в волосатой шкуре, и незрелые, в светло-зеленой гладкой оболочке, полные прозрачной, освежающей кокосовой воды. Есть специальные сорта кокосовых орехов, используемые только для питья. Но больше всего плодов дурьяна (Durio zibethinus), крупных в шипах, как морские ежи, очень любимых индонезийцами. Много плодов манго, округлых, желтовато-зеленых. Мы купили плод дурьяна и несколько манго, чтобы попробовать их, когда вернемся на корабль.
Кое-где возделанные поля и плантации прерываются небольшими островами леса, которых становится все больше по мере приближения к горам. То, что мы видим с дороги, это, конечно, не девственные леса Явы, но и тут поражают богатство и разнообразие растительности. Теплый и влажный климат создает необычайную пышность растительного мира. Круглый год продолжается вегетационный период, и растения развиваются с поразительной быстротой. Иржи Марек, чешский писатель, посетивший в 1957 году острова Ява и Бали, в остроумной книжке «Страна под экватором» так выразился об этих темпах роста: «Если ты хочешь сделать вокруг кампонга ограду, нарежь просто каких-нибудь палок и воткни их в землю. Через неделю-другую палки дадут зеленые побеги, а спустя некоторое время ты будешь вынужден бороться с оградой при помощи топора, иначе у тебя зарастет весь участок до самого дома».[18]
Километров через тридцать от Джакарты вдали открываются горы, вершины их скрыты тучами. Горный хребет, пересекающий весь остров с запада на восток, состоит из отдельных вулканических конусов, разделенных долинами.
Многие из этих вулканов поднимаются на высоту более 3000 метров, среди них немало действующих, Извержения вулканов приносят большие бедствия народу Индонезии.
Вулканы и их деятельность играют большую роль в формировании яванского ландшафта. Склоны вулканов и соседних гор сглажены вулканическими выбросами, многие долины заполнены лавой. Почвы, образовавшиеся на молодых отложениях вулканического пепла и на застывших грязевых потоках, отличаются высоким плодородием. Поэтому склоны даже действующих вулканов, несмотря на постоянную опасность, покрыты возделанными полями, искусственно созданными земляными террасами. Специальные наблюдательные пункты следят за деятельностью вулканов и извещают население в случае угрозы извержения.
Подъехав ближе к горам, мы увидели, что и тут горные склоны в значительной степени расчищены под плантации. Больше всего чайных плантаций, но встречаются также плантации кофе и хинного дерева.
Въезжаем в Богор, небольшой чистенький курортный город у подножия горного массива Геде. В парке — дворец президента, красивый, большой белый дом с колоннами, бывшая резиденция голландского генерал-губернатора. При голландцах Богор назывался Бейтензорг — «город без забот». В парке вокруг дворца пасется много (около 400) пятнистых оленей, привезенных из Австралии. Парк примыкает к ботаническому саду.
Знаменитый Богорский сад тропической флоры основан я 1817 году ботаником Рейнвардтом. Нас встречает молодой научный сотрудник, индонезиец. От имени директора приветствует гостей и усаживает всех на защищенной от солнца, открытой террасе директорского дома. Мы выслушиваем краткий рассказ об истории ботанического сада и современной организации изучения природы Индонезии. Богорский ботанический сад составляет сейчас одно из учреждений Индонезийского института исследования природы.
Этот институт объединяет всю работу в области ботаники, зоологии, микробиологии, изучения моря и научно-прикладных исследований по важнейшим сельскохозяйственным культурам. В состав института входят ботанический сад в Богоре, высокогорный ботанический сад в Чьибодас, ботанический сад в засушливой зоне на восточной Яве, в Сиболангит, ряд заповедников на Яве и других островах. В Богоре находятся также научная библиотека, гербарий, лаборатория имени Треуба (выдающегося исследователя природы Индонезии, руководителя сада в 1880–1905 годах), где работают ученые, приезжающие из других стран; зоологический музей с лабораторией, микробиологическая лаборатория.
Институт морских исследований, который мы посетили в Джакарте, также входит в общую структуру Института исследования природы, который возглавляет сейчас профессор Кусното Сетиодивирио, первый директор индонезиец, после длинного ряда директоров голландцев.
Нас разбили на несколько групп, каждую взял под свое попечение молодой научный сотрудник института, специалист в области той или другой группы растений, и мы пошли осматривать ботанический сад. Я оказался в группе, которую вела молодая девушка, биохимик, Сетиати Нотоатмоджо, очень знающая и очень скромная, завоевавшая общие симпатии. Голландских ученых сейчас в Богоре нет, всю работу ведет молодая смена индонезийских научных работников.
О богорском ботаническом саде много написано, и мне, не специалисту ботанику, трудно сказать что-либо новое. Сад нас, конечно, ошеломил. На площади в 110 га собрано свыше 10 000 видов представителей тропической и субтропической флоры Индонезии и других жарких стран. Одних древесных пород насчитывается свыше 1000. Растения в саду расположены большими естественными группами, собранными по систематическому признаку, родственные виды находятся рядом, что облегчает их сравнение и изучение. Сразу при входе попадаешь в знаменитую канариеву аллею (Canarium commune) величественных могучих деревьев, образующих густой свод зелени на высоте 30–40 метров над землей и густо обвешанных разными эпифитами.
Исключительно богато представлены пальмы, среди них мы увидели пальму пальмиру (Borassus flabellifer), заменяющую в некоторых местностях кокосовую пальму и дающую пищу (молодой плод) и питье; обильный сок, находящийся в початке (в оси соцветия), употребляют на приготовление пальмового вина, листья идут на изготовление мат, корзинок, шляп, а из черешков листа готовится прекрасное волокно; сахарную пальму (Агепда saccharifera), разводимую для получения сахара; масляную пальму (Elaeis guinensis), дающую пальмовое масло; живописные, с толстыми стволами пальмы талипот (Corypha umbraculifera): пальму-лиану ротанг (Calamus rotang), длинные тонкие стволы которой тянутся между деревьями, поднимаются вверх, оплетая стволы, и достигают длины в 300 метров (из ротанга делают корзины, плетеную мебель и другие предметы, вплоть до футбольных мячей) и многое множество других пальм, которыми славится богорский пальметум. Тут мы впервые увидели равеналу — «пальму» или дерево путешественников (Ravenala madagascariensis), которая вовсе не пальма, а многолетнее травянистое растение, родня банану. Верхушка равеналы состоит из веерообразно расходящихся, стоящих в одной плоскости огромных листьев. У основания листьев в углублении обычно скопляется вода, которой можно утолить жажду в безводной местности.
Так же богато представлены и другие разделы — панданусы, драцены, агавы, кактусы. Из плода кактуса, рассказывает нам Сетиати, красного внутри и съедобного, изготовляют лучшую губную помаду. Различные фикусы — священное дерево буддистов бо (Ficus religiosa), паразитический фикус удушитель (Ficus parasitica), развивающийся в огромное дерево, фикус каучуконос и Ассама (Ficus elastica), огромный баньян, тоже из рода фикусов, который разрастается в целую рощу со множеством вторичных стволов, образующихся из его воздушных корней. Казуариновые или железные деревья с тонкой, нежной бледно-зеленой листвой и необычайно крепкой древесиной. Невозможно перечислить и описать все богатство сада.
С деревьев то и дело срывались большие стаи «летучих собак» — крупных летучих мышей, крыланов или калонгов (Pteropus edwardsi), питающихся плодами. Они кружатся над кронами деревьев и, успокоившись, снова повисают вниз головой на ветвях. Через сад протекает река Чиливонг. Она питает пруды, где мы любовались огромными цветущими Victoria regia. Мы видели знаменитую раффлезию (Rafflesia Patma), паразитическое растение, лишенное листьев, стебля и состоящее как бы из одного цветка, грязно-красного цвета, достигающего 1 метра в диаметре и издающего запах гниющего мяса, что привлекает необходимых для его опыления мух.
Не меньший интерес, чем ботанический сад, представил для меня зоологический музей, находящийся тут же в саду. На небе, таком ясном с утра, сгрудились черные тучи и разразился обычный для послеполуденного времени ливень. Но мы не потеряли времени и осмотрели зоологический музей.
Животный мир Индонезии богат и своеобразен. Он особенно интересен еще по той причине, что здесь сходятся азиатская и австралийская зоогеографические области, и фауна восточной Индонезии существенно отличается от фауны западной Индонезии. Не очень большой, но с любовью собранный зоологический музей в Богоре позволил нам ознакомиться с наиболее интересными представителями фауны Индонезийских островов.
Огромная ящерица варан, эндемичная для островсв Комодо (Varanus comodiensis), весом в 52,5 килограмма и длиной в 2,8 метра. Это съедобная ящерица, и она находится под охраной. Интересно представлены змеи, подлинные хозяева индонезийских лесов. Их много в Индонезии, и много ядовитых. Самая страшная и агрессивная из всех змей — это королевская кобра, Naja bungarus, до 5,5 метра в длину, быстрая и очень ядовитая. Основная пища ее — удавы, питоны; не брезгует она и другими змеями, которых убивает укусом своих ядовитых зубов. Отсюда поверье, будто она среди змей пользуется королевской властью. И другие змеи пожирают змей, это их основная, по крайней мере тут, пища. Дана хорошая экспозиция змеи, заглатывающей другую змею, почти одинакового с ней размера.
Из млекопитающих мое внимание привлек яванский дикий бык бантенг (Bibos javanicus), могучий самец с сильными рогами, весь черный, с белыми «чулками». Рядом с ним самка, поменьше, полегче, песочного цвета. Бантенги обитают в дремучих лесах Бантама на юго-западе Явы.
Умилителен карликовый «мышиный» олень, mouse deer (Moshiola mamina), самый маленький из всех оленей, безрогий, сантиметров 30 высотой. Несмотря на крошечные размеры и отсутствие рогов, он отчаянный вояка. В период гона оленек (канчиль — по-индонезийски) яростно дерется и кусается. Кроме того, он хитрец. В народных сказках Индонезии канчиль занимает место хитрой лисы Патрикеевны наших сказок. Из хищных животных на Яве любопытна виверра цебетовая (Paradoxus hermaphroditus), которая ест и плоды, особенно любит плоды кофейного дерева, выбирает лучшие из них. Из обезьян, конечно, особенно интересен человекообразный орангутан (лесной человек — по-малайски). Вес его достигает 100 килограммов, тело покрыто жесткой темно-рыжей шерстью. В отличие от других обезьян, он передвигается по деревьям медленно, осмотрительно. Орангутаны еще сохранились в лесах Калимантана и Суматры.
Очень интересны были и сад, и музей, но не меньшее удовольствие мы получили от знакомства с молодыми индонезийскими учеными, дававшими нам объяснения. Образованные, знающие, высококвалифицированные ученые, отлично говорящие по-английски (ненавистный язык голландских поработителей, недавно господствовавший на Яве, теперь быстро забывается), приветливые и особенно дружественные к нам, представителям Страны Советов, всегда оказывающей поддержку в борьбе молодого государства за свою свободу и независимость, — ученые Богора были яркими выразителями молодого поколения Индонезии, сменившего партизанскую войну в джунглях на созидательный труд на фронте культуры и народного хозяйства. Наши молодые друзья показали нам лабораторию, в которой в свое время работали выдающиеся русские ботаники Навашин, Арнольди, основатель батумского ботанического сада Краснов, зоологи Караваев, Давыдов и др.
Пригласив молодых ученых и директора проф. Кусното посетить «Витязь», мы покинули отот так понравившийся нам центр науки и культуры Индонезии. Опять любовались мы на обратном пути прекрасными видами сельской Явы и быстрой, ловкой ездой яванских шоферов.
Вернулись на судно полные впечатлений от чудной поездки в глубь страны и собрались в каюте отведать купленные по дороге плоды манго и дурьяна. Манго понравился всем. Это довольно крупный, больше самого крупного апельсина, несколько удлиненный плод. Под тонкой зеленовато-желтой шкуркой — желтая мякоть, несколько волокнистая, облекающая большую длинную косточку. Вкус кисло-сладкий, очень приятный. Здешние, яванские манго обладают чуть заметным запахом или привкусом терпентина, но в других местах этот привкус слабее. Особенно хороши манго на Занзибаре.
Главный интерес вызывал у нас крупный, весь в шипах плод дурьяна, которыми завалены все базары Явы и о которых пишут так много противоречивого. Профессор Краснов, живший на Яве, пишет следующее:[19] «Дурьян — плод в человеческую голову величиной, сигарного цвета, усаженный колючками, сидящими на широком основании. Его кожура весьма твердая и толстая, может быть разрублена лишь большим ножом. Тогда вашим глазам предстанут 3–5 полостей, в которых, как в лодочках, вложены, в грецкий орех величиной, ядра из нежного желтого теста, обволакивающего крупные белые зерна. Тесто это тает во рту, как крем, и имеет необыкновенно приятный вкус, не напоминающий ни один из других фруктов. Любители дурьяна утверждают, что это лучший из всех тропических фруктов. Но прелесть дурьяна отравляется его невероятно сильным запахом. Для многих он невыносим, одни находят его напоминающим запах трупа, другие слышат в нем запах отхожего места. Не знаю, кто более прав. Интересно только то, что превозмогший отвращение к плоду и съевший несколько кусков, перестает замечать запах дурьяна».
Мы отведали плод дурьяна. Запах его действительно весьма сильный и, я бы сказал, похож больше всего на вареный, несколько испорченный лук. Дольки состоят из бледно-желтой сладковатой мякоти, но никакого «необыкновенно приятного вкуса» hpi я, ни товарищи не нашли, апах дурьяна еще несколько дней сохранялся в каюте.
Много гостей посетило «Витязь». Один день был специально посвящен приему ученых Джакарты, профессоров университета и работников других учреждений. Начальник экспедиции прочел доклад о проделанной работе, о задачах и целях экспедиции.
Состоялся оживленный обмен мнений. Ученые осмотрели собранные экспедицией коллекции морских животных. Особенно интересовались всем, и прежде всего научным оборудованием корабля, сотрудники Института морских исследований, которые просили оказать им помощь кое-чем из экспедиционного снаряжения.
В один из вечеров на корабле был устроен прием для общественных и государственных деятелей Джакарты. Приехало несколько министров, в том числе министр по делам культуры и образования Прийоно, председатель национального совета Абдулгани, мэр города Судиро. Были послы разных стран, в том числе старшина дипломатического корпуса, посол Китая. Был генеральный секретарь ЦК Компартии Индонезии товарищ Айдит, молодой, жизнерадостный. Мы попросили товарища Айдита сделать запись в книге почетных посетителей. Он охотно согласился и написал:
«Посещение „Витязя“ оставило у меня глубокое впечатление. Работы „Витязя“ свидетельствуют о чистоте намерений Советского Союза и его граждан, изучающих глубины океана… Пусть развивается и впредь наука Советского Союза, да здравствуют советские ученые, трудящиеся во имя мира и гуманизма. Счастливого труда!
Ученые института по изучению моря прибыли во главе с директором проф. Сурьяатмаджа и его необыкновенно красивой женой. Не забыли нас и наши друзья — ученые Богора, в том числе профессор Кусното с женой и мисс Сетиати Нотоатмоджо. Дамы приехали уже не в белых курточках, как на экскурсии в ботаническом саду, а в прекрасных национальных нарядах: длинных узких саронгах из блестящего, ручной работы, дорогого батика, особым образом окрашенной местной ткани. Скромная Сетиати была очень эффектна в длинном, темно-красном с золотом саронге, сверх которого была надета короткая кофточка.
Не могу обойти молчанием посещения музея Джакарты, в котором собраны богатейшие коллекции по истории и этнографии страны. Музей основан в 1788 году. Перед входом в музей — бронзовый слон, подаренный в 1871 году королем Сиама Чулалангкорном. Огро мное просторное здание не вмещает всех богатейших памятников материальной и духовной культуры, относящихся к различным периодам истории народов Индонезии.
Нас водил по музею куратор исторического отдела, очень знающий и образованный человек, осветивший нам многие стороны сложной истории Индонезии, без представления о которой не понять всего значения выставленных в музее коллекций.
Первые малайские племена стали проникать на острова с материка Азии около 5–6 тысяч лет тому назад. На островах уже кое-где жили более ранние поселенцы-негроиды, веддоиды и др. Остатки этих народностей, оттесненные малайскими пришельцами, и посейчас сохранились в девственных лесах Калимантана, Суматры, Сулавеси.
Спустя тысячи лет, когда по островам уже расселились малайские племена и возникла своя индонезийская культура, Индонезию вновь захватила волна переселенцев, на этот раз из Индии. Новые пришельцы осели главным образом на Яве и частично на Суматре. Индийские переселенцы обогатили древнюю индонезийскую культуру элементами индийской культуры. Индийское влияние было длительным и сильным, черты его сохранились и до наших дней: следы санскрита в индонезийском языке, величественные руины буддистских и индуистских храмов Боробудур, Прамбанан на Яве (VIII век нашей эры), индуистский культ и самобытное, но несущее сильное индийское влияние искусство острова Бали.
В стране возникли отдельные феодальные государства, среди которых наиболее значительными были княжество Шривиджая на Суматре (в VIII–IX веках нашей эры), княжество Матарам (VIII–IX века) и особенно могущественное государство Маджапахит на Яве (XIV–XV века).
Ислам пришел в Индонезию также из Индии. С ним познакомили индонезийцев мусульманские купцы из западной Индии. По мере роста торговых связей с арабским Востоком проникновение мусульманства усиливалось. Индийские и персидские купцы обращали в мусульманство местных раджей, исповедовавших индуизм, выдавали за них замуж своих дочерей. Вассальные князья прибрежных районов, приняв мусульманство, сделали ислам своим знаменем в борьбе за власть.
В 1521 году союз мусульманских государств захватил Маджапахит. Этим окончился период так называемых индо-яванских государств. Превращение ислама в господствующую религию Индонезии сопровождалось и внедрением элементов арабской культуры, отчасти привнесенной поселившимися в Индонезии арабами. В настоящее время индонезийцы в подавляющем большинстве мусульмане. Лишь менее 10 % населения исповедуют другие религии — христианство, индуизм, буддизм.
Раздоры между отдельными мелкими феодальными и торговыми государствами-султанатами облегчили в XVI веке проникновение в Индонезию европейцев — сперва португальцев, затем испанцев, а в 1596 году голландцев. 350 лет продолжалось колониальное господство голландцев, причем первые 200 лет колониальная эксплуатация осуществлялась нидерландской Ост-Индской компанией.
Прибегая к принудительному труду, насильственному насаждению принудительных культур и бесчеловечным жестокостям и обладая монополией на колониальные товары, голландские купцы получали баснословные прибыли. Карл Маркс писал: «История голландского колониального хозяйства — а Голландия была образцовой капиталистической страной XVII столетия — дает нам непревзойденную картину предательств, подкупов, убийств и подлостей».[20]
Голландское владычество окончилось совсем недавно, когда в результате всенародной освободительной войны возникло самостоятельное государство — Республика Индонезия.
Возвращаюсь к осмотру музея. В историческом отделе особенно широко представлен период индийского влияния (V–XIV веков). Богатейшие коллекции предметов культа, домашней утвари, украшений. Большинство изделий сделано из бронзы — металла, особенно почитаемого индуизмом. Двор музея уставлен каменными статуями богов и обожествленных царей индо-яванского периода. Для скульптуры Индонезии этого периода характерны смешение индуизма и буддизма, Шивы с Буддой. Бог Шива многолик: то он слон, то женщина, то старец с бородой, смотря по идее, которую он выражает — мудрость, покой, доброту, хитрость, судьбу.
Ислам Индонезии тоже отличается от классического ислама арабских стран. И в различных районах страны он не одинаков. Так, у минангкабау (западное побережье Суматры), одной из наиболее культурных народностей и в то же время правоверных мусульман, сохранились черты матриархата, что противоречит «классическому» исламу. Своеобразный ислам центральной Явы называют, как говорит куратор музея, ислам абанган.
Очень интересны обширные коллекции оружия, расположенные по областям и по династиям. Богатейшая коллекция оружия королевской династии острова Бали, захваченного в начале XX века голландской военной экспедицией, ограбившей дворцы и храмы. В Джакарте хранится только малая часть из собранных в Индонезии исторических ценностей. Все наиболее замечательное увезено в Голландию.
Но и тут мы видим множество драгоценного оружия: мечи, щиты, кольчуги, украшенные тончайшей чеканкой, отделанные золотом, драгоценными камнями, привозившимися из Сиама, Цейлона. Интересны национальные малайские кинжалы-крисы, из Явы, из Бали, с центральной Суматры, из Сулавеси, всевозможных форм — прямые, кривые, змеевидные, в ножнах и без них. Стоимость княжеских крисов, с рукоятками тончайшей филигранной работы, украшенными драгоценностями, доходила до нескольких тысяч гульденов.
Бесконечны коллекции в отделе этнографии, отражающие жизнь и быт народов островов Индонезии. Разные типы жилищ — украшенные золотом, черной и красной краской, своеобразной архитектуры огромные дома минангкабау; плавучие дома на бамбуковых плотах из Палембанга на Суматре; свайные жилища папуасов из Западного Ириана и т. п.
Всевозможные типы лодок, малайские прау с противовесом (балансиром) и без него, разное оружие, паранги, луки, копья. Духовые трубки даяков с острова Калимантан, длиной метра в два, из которых стреляют маленькими отравленными стрелами с поршнем. Такая «духовая» стрела может лететь метров на 20. Колчаны для отих стрел, фляжки и коробочки для яда.
Особенно поразили меня музыкальные инструменты Явы, образующие целый оркестр — гамелан. Наш экскурсовод, куратор музея, сыграл нам яванскую мелодию на деревянном ударном инструменте типа ксилофона, входящем в гамелан. Чистейший мягкий звук, как звучание хорошего рояля. Есть и металлические, бронзовые инструменты, входящие в гамелан, тоже ударные, а также струнные инструменты, например один, напоминающий цитру.
Как известно, на Центральной Яве были найдены доктором Дюбуа остатки питекантропа, одного из предков современного человека, Homo sapiens. Но в музее оказались только слепки с черепной крышки и с большой берцовой кости питекантропа. Оригиналы ископаемой находки увезены в Европу.
Нельзя рассказать обо всем. Музей открыл нам глаза на старинную высокую культуру Индонезии, задержанную в своем развитии грубой и алчной силой колонизаторов.
Утром, около 9 часов, к Танджунгприоку подошла советская эскадра в составе крейсера «Сенявин» и двух эсминцев, под флагом адмирала Фокина. Все внимание уделяют теперь эскадре. На пристани белые форменки советских моряков. Автобусы с моряками отправляются на экскурсии.
Близится час отхода «Витязя». Накануне вечером мы имели еще одно развлечение. На корабль приехали танцоры. Индонезия славится танцами. Это была группа школьной самодеятельности, шесть девушек и три парня, с ними оркестр — аккордеон и цимбал. Девушки все хорошенькие, стройные; на них узкие длинные юбки, саронги, из красивого батика, поверх которого надет шелковый халат, красный или розовый, перехваченный у пояса тонкой шалью. Красивые высокие прически, у некоторых волосы тоже схвачены шалью. Каждый танец что-нибудь выражает. Наибольший успех имел танец «12 кругов любви». В течение всего танца танцор не касается танцовщицы, лишь в самом конце «кругов любви» партнеры переплетают платки.
Нам понравились поэтические танцы яванских танцовщиц, особенно легкость и грация девушек. Тепло поблагодарив гостей, мы проводили их на пристань. Этими танцами закончилась наша стоянка в Джакарте.
Вытягиваемся на рейд и останавливаемся недалеко от советского танкера «Алатырь». Подходит катер с крейсера «Сенявин» и передает приглашение капитану на завтрак к командующему. Но капитан в городе, заканчивает оформление платежей.
Скоро капитан возвращается на борт. Вот уже выбрали якорь. Постепенно развивая ход, «Витязь» проходит мимо многочисленных судов, ожидающих на рейде захода в порт.
Нас удивляет, как много кораблей плавает под флагом крошечной республики Панама. Этот флаг виден тут, в Индийском океане, пожалуй, чаще, чем флаги других государств. Бывалые люди объясняют, в чем тут дело. В США судовладельцы должны платить большой налог на судно. В Панаме налог очень незначительный и, что еще важнее, там нет профсоюзов, эксплуатация судовладельцами судовых команд ничем не ограничена. Поэтому многие американские владельцы кораблей регистрируют свои суда в Панаме и плавают под панамским флагом.
День закончился эффектно. Часов в 11 вечера проходим мимо острова Кракатау и любуемся извержением вулкана Анак Кракатау. Но об этом уже было рассказано в предыдущей главе.
«Конинклейке пакетфарт матехапей» — «Королевское почтовое пароходство».
Я. Н. Гузеватый. Индонезия. Географгиз, 1958.
Сунданцы — одна из крупных народностей Явы
По данным переписи 1961 года, население Индонезии насчитывает 95 889 тысяч человек. («Правда», 3 января 1962 г.)
Родиной его является тропическая Америка.
Иржи Марек. Страна под экватором. «Молодая гвардия», 1958.
А. Н. Краснов. Под тропиками Азии. Географгиз, 1956.
К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., изд. 2, т. 23, стр. 761.