В конце второго года обучения на радиофаке Горьковского университета меня выбрали комсоргом курса. В ту пору была такая общественно-политическая организация как Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз Молодежи – правая рука Коммунистической Партии Советского Союза в плане подготовки достойных строителей коммунизма. «Партия сказала – комсомол ответил есть!» Нельзя сказать, что деятельность этой организации была совсем уж заполитизированной и антиобщественной, как некоторые авторы пытаются сейчас доказать. Если в низовой ячейке не было откровенных демагогов и карьеристов, то ее роль, как в жизни отдельных членов, так и в общественной жизни во многом была положительной.
Примечание . Речь идет о времени так называемой Хрущевской оттепели, во время которой комсомольцев не заставляли разрушать церковные храмы, выселять кулаков и т.д. и т.п.
После окончания второго курса я пошел в первый большой поход по Северному Уралу. Имея в виду длительное пребывание в тайге при полном отсутствии магазинов, мы взяли с собой изрядное количество продовольствия, в результате чего вес рюкзаков переваливал за сорок килограммов. Тащить такую ношу по жаре и комариному болоту было более чем утомительно. Иногда хотелось сбросить на землю рюкзак, сесть на кочку и заплакать. Не знаю как остальных, но меня останавливала от этого моя комсомольская должность. Я шел вперед, едва передвигая ноги и повторяя про себя: « Ты комсорг курса, ты не можешь остановиться, ты должен подавать пример другим…». Смешно, но было, из песни слов не выкинешь.
Это было лето, когда все студенчество ехало с песнями в эшелонах по призыву Партии и Правительства поднимать целину. В поход нас отпустили с условием, что после него мы самостоятельно доберемся до Алтайской целины. В противном случае, Страна понесет ущерб от нашего отсутствия, а нас исключат из комсомола и, как следствие, из университета.
Долго ли коротко ли, но мы добрались до места дислокации в Алтайской степи наших однокашников и поселились вместе с ними в огромной конюшне, приспособленной под общежитие. Вдоль длинных стен бывшей конюшни были сколочены нары. Левые нары были оснащены длинной занавеской для размещения женского персонала – студенток, значит. Мужскому персоналу занавески не полагалось, и валялись студенты на всеобщем обозрении как кильки в открытой банке.
Работы практически не было, зачем сюда, за тысячи километров, привезли столько студенческого народа, я так и не понял. Но то, что поднятая целина – очередной шаг к коммунизму я не сомневался. А вот некоторые мои несознательные и изнеженные городом однокурсники изрядно страдали от неустроенности быта и бесполезности своего существования. Прямо, скажем, ныли, допуская идеологически некачественные высказывания. И тут я, как комсорг курса, не мог молчать, призывая стойко преодолевать трудности по примеру героев гражданской войны и т.д. и т.п. Смешно, но было, из песни слов не выкинешь.
К чести моих сокурсников надо отметить, что они меня выслушивали, и ни разу не послали с моими рассуждениями туда, куда Макар телят не гонял. Видно и в них была заложена университетским курсом Истории КПСС толика того сознания, которое называется героизмом и которое позволяет стойко переносить необязательные трудности, обязательно создаваемые для населения идиотизмом вышестоящих инстанций.