Что мог сделать староста с замшелыми двоечниками, которых затюканные администрацией учителя за уши тащили в благополучный процент? Указать им на призыв "Учиться, учиться и учиться ", который, кстати, товарищ Ленин выдвинул совсем в другом контексте? Пристыдить на классном собрании? Да чихать они на это хотели! Учеба сделалась личным делом каждого и никак не отражалась на жизни класса.
Еще когда преподавал в обычной школе, случайно услышал разговор двух девочек:
- Люда, тебя Надежда Николаевна ищет. У тебя двойка в четверти. Она волнуется.
- Ничего, пусть волнуется. Все равно тройку поставит. Скажи - сейчас приду.
Система отчетов за все, что делается в классе, втиснула жизнь учеников вне уроков в сетку принудительных мероприятий. А где есть принуждение, там и сопротивление ему. Ребята с удовольствием поиграли бы в волейбол. Но требуется не просто побросать мячик, а участвовать в соревнованиях. Что из того, что они плохо играют? А честь класса?! И ребят гонят в спортивный зал на общее посмешище. Конечно, в следующий раз они постараются не придти. Что им за это будет ? Ну, поругают на классном часе, так ведь всегда ругают, не за то, так за это - можно пережить.
А теперь надо провести митинг в защиту чего-то.
Кто собирает учеников? Староста, председатель Совета отряда?
Да нет - конечно, классный руководитель, человек, ответственный за все. И маются ребята в актовом зале, перекрикиваясь и дурашливо хлопая, не слушая, что там на сцене заученно говорят назначенные ораторы. И с гиком мчатся по своим важным делам, когда наконец их отпустят.
Так ранее действенная структура постепенно оказывается ненужной: исчезли общие, значимые для большинства цели, которых нельзя достигнуть в одиночку, а только всем вместе. Исчезла ответственность за порученные дела, которые теперь важны не столько ученикам, сколько учителям, и не столько учителям, сколько администрации для отчетности. Там, где нет целей и перспектив, о детском самоуправлении можно только красиво разговаривать, и любая совершеннейшая структура не поможет - ее просто негде применить.
Но допустим, определены цели, ради которых ребята не пожалеют ни личного времени, ни усилий. Что должен сделать педагог? Продумать все участки организации работ в рамках наиболее подходящей структуры. И это только начало: созданная модель может забуксовать с первых же шагов. Не так уж трудно распределить обязанности в группе и указать на их взаимозави-симость. Если ребята понимают логику предложенной структуры, она будет принята. Но когда дело доходит до практики, начинаются ссоры и споры. Оказываются, многие не приучены действовать в предлагаемых обстоятельствах, не привыкли подчиняться товарищу и выполнять поручения точно в срок. Ребята не могут понять, почему они должны делать неприятную работу или тратить слишком много времени на общие дела. Постоянное ощущение неудобства и неудовлетворенности вполне может привести к тому, что раннее желанная цель будет выглядеть не такой уж привлекательной. Не в этом ли причина провала самых ярких начинаний?
Творческое и деловое содружество в группе создается не сразу возможно, год или два, а шлифуется еще дольше. Поэтому я старался не допускать, чтобы в дела класса и туристкого лагеря вмешивались люди, имеющие право распоряжаться, но не знакомые с нашей структурой. Проводится, скажем, субботник по уборке территории интерната. Каждый класс получает свой участок. Наш производственный сектор, зная, что инвентаря может не хватить, за несколько дней до субботника позвал мальчишек в мастерскую; вместе с преподавателем труда Юрием Александровичем сколотили пару носилок и насадили с десяток грабель на черенки. В день субботника опять же производственный сектор распределил между ребятами все работы, не забыв и меня - приставив к носилкам утаскивать мусор, который сгребали две девочки. Но едва мы начали свой коммунистический труд, как подошла старший воспитатель и забрала у девочек грабли:
- У вас этих грабель - девать некуда, а в других классах не хватает!
Мелочь, пустяк? Но мы с напарником и две девочки остались без работы. И кроме того, обидно: у нас хватает, а у других не хватает. Значит, у нас можно забрать?
Я подошел к старшему воспитателю:
- Так нельзя. Сколько грабель не хватает?
- Много. А у вас их...
- Мы дадим четыре штуки. Но эти верните.
Производственный сектор уже стоял рядом, но в разговор не встревал.
- Мы можем выделить четверо грабель? - спросил я.
- Трудно. Но если минут через десять, то дадим пять человек с граблями.
Это устроит? - спросил я старшего воспитателя.
- Устроит! - старший воспитатель сердито вздернула плечи и сунула грабли девочкам.
Производственный сектор перебросил нас в соседнюю бригаду, мы быстренько убрали мусор, и бригада поступила в распоряжение старшего воспитателя.
Конечно, я мог бы обойтись и без помощи производственного сектора, уж как-нибудь догадался, куда пристроить освободившихся ребят. Но сегодня я подменю производственный сектор, завтра спортивный, а послезавтра - дежкома. И прощай самоуправление, прощай персональная ответственность воспитанников за порученное дело!
Вот чтобы этого не случилось в нашем туристком лагере, я и запретил взрослым отменять распоряжения ребят, ответственных за какие-то дела.
- А если ответственные совершают явную ошибку?
- Что ж, посоветуйте, как можно сделать лучше - но только тактично. И никаких отмен детских распоряжений!
Был у нас в лагере такой случай. После тихого часа воспитательница занимается с потенциальным двоечником математикой. Это предусматривалось планом: вернувшись из походов, отстающие по математике занимаются после тихого часа по сорок минут. Подбегает отрядный физорг:
- У нас же футбол сейчас!
- Ничего. Позанимается и придет, - говорит воспитательница.
Физорг рванул к своему отряду. Потом снова к воспитательнице:
- Он же вратарь у нас! Мы же проиграем!
- Сказала - позанимается и придет.
И тогда физорг заорал:
- Я тебе приказываю - иди на поле!
Вот вам и ситуация: кого слушать - ответсвенного за игру или воспитательницу? Ведь оба правы. Но физорг не может вернуться к отряду без вратаря, иначе какой он ответственный?
А воспитательница должна проводить дополнительные занятия - у нее свой план!
И мальчишка помчался играть в футбол. Конечно, не из сознательного подчинения своему спортсектору. Скорее всего воспользовался прекрасным поводом, чтобы улизнуть с занятий.
А воспитательница побежала ко мне жаловаться. И я встал на сторону ребят. Я сказал, что мальчишка абсолютно прав, выполнив приказ физорга, потому что в данный момент для отряда ничего важнее футбола нет. А подвести товарищей - это большой грех.
Мы долго говорили о детском самоуправлении, и присутствовавший при разговоре добрейший Сергей Михайлович, подергивая себя за пальцы, довольно кивал головой.
На вечерней линейке воспитательница попросила слово и, рассказав о том, что случилось, закончила:
- Я хочу извиниться перед физоргом. Я была неправа.
А после линейки вратарь подошел к воспитательнице и сказал, что готов заниматься математикой хоть в тихий час, хоть после полдника и даже после ужина. По-моему, воспитательница согласилась.
И в дальнейшем, сколько бы на меня ни сыпалось шишек, я упрямо отстаивал лагерную структуру от посторонних наскоков и все вопросы, от финансовых и хозяйственных до самых незначительных, решал только с ребятами, которые по своей должности обязаны были их решать.
Неожиданно оказалось, что отдельные элементы детского самоуправления в лагере начали использоваться и в интернате.
В нескольких классах появились дежкомы, отвечающие за нормальное течение дня, и это освободило воспитателей от необходимости собирать, строить и куда-то вести ребят: достаточно было вечером на Совете отряда или на классном собрании подробно оговорить план на завтра - и дежурный командир (иногда не без помощи взрослого) старался его выполнить. Должность дежкома очень ответственна и особых радостей не приносит: ведь надо постоянно что-то требовать от сверстников, а бывает, и конфликтовать с ними. Ну как объяснить ребятам всю справедливость указания А. С. Макаренко, что детское самоуправление - это не вопрос дружбы, не вопрос товарищества, а отношение ответственной зависимости?
В лагере было проще: ошибка или недобросовестность дежкома могла отразиться на каком-то участке работы, а то и на всей жизни палаточного городка. А в интернате? Заходит дежком после утренней уборки в спальню и указывает старосте на грязь или плохо заправленные кровати. А тот: "Да брось ты! Кто заметит?" Руки в брюки - и до свиданья!
Расскажет об этом дежком на вечернем собрании? Один расскажет, другой нет: зачем ссориться с товарищем.
Я не уставал разъяснять своим, теперь уже шестиклассникам, выгодность для нашей жизни взаимоподчинения в коллективе. Я говорил, что прекрасно понимаю, как трудно быть дежурным командиром - зачем же доставлять ему лишние неприятности? Сегодня дежурит один, завтра другой воспитанник - что ж, будем постоянно конфликтовать?