Зато работа физоргов, культоргов и других "оргов" во всех классах, побывавших в лагере, стала значительно лучше - об этом говорили воспитатели и мне лично, и на совещаниях при директоре. А уж если Валентина Ивановна видела в чем-то пользу для дела, она вгрызалась в него, что называется, зубами.
- Будем строить лагерь для 3-х - 8-х классов, сказала она. - Что для этого нужно?
- По максимуму или по минимуму? - осторожно спросил я.
- По максимуму! Не будем мелочиться.
Я помчался в сапожную каморку Алексея Ивановича, по пути вытащив из столярки Юрия Александровича. Ну что за прекрасные люди! Довольно потирая руки, они начали раскручивать совершенно немыслимые для меня планы.
- Значит, так, - говорил Юрий Александрович. - Делаем столовую на 150 человек.
- На 140, - поправляю я. - В лагере будет 140 воспитанников.
- А гости? Думаете, в такую махину никто не приедет? Что же мы их, во вторую смену кормить будем?
- Это же сколько бревен и теса пойдет, - чешет лысину Алексей Иванович.
Мы начинаем подсчитывать, плюсуем еще доски под настилы к палаткам получается явно несуразная цифра.
- А если сделать столовую в металле... - прикидывает Юрий Александрович.
- Это как? - спрашиваю я. Мое мнение здесь десятое. Я могу только подкинуть идею, но уж никак не советовать опытным мастерам.
Юрий Александрович молчит и рассматривает стену. Потом начинает плавно дирижировать пальцем перед собой.
- Чапай думаеть, - говорит Алексей Иванович.
- Будет так, - Юрий Александрович замолчал и еще немного поруководил оркестром. - Будет так. Столовую делаем на трубах, из которых свинчивают конструкцию перед строящимися домами для настила мостков. Соберем каркас, сколотим щиты с крюками, навесим их на конек крыши, раскатаем толь - и порядок.
- Можно, - говорит Алексей Иванович.
- А где трубы возмем? - спращиваю я.
- На стройках выпросим. На одной, другой - много ли нам надо.
Мы были великими специалистами по выклянчиванию нужных вещей, поэтому я не стал вдаваться в детали. Итак. трубы будут.
- И что удобно, - Юрий Александрович начинает загибать пальцы. Демонтируем столовую, сложим ее в колхозе - у нас-то хранить негде; потом подгоним грузовичок - и никаких забот. Копать каждый раз ямы для столбов не надо: вгоним в землю трубы чуть большего диаметра, чем у столовой, а после лагеря закроем их втулками. Приедем на следующий год, вставим в трубы несущие опоры - и все дела. За два дня столовую соберем. Щиты для крыши тоже лет пять прослужат: снял , укрыл на зиму толью - чего им сделается!
- Мужики, - говорю я, - как бы сделать, чтобы палатки не провисали? Их бы на рамы натянуть...
- Подумаем, - Юрий Александрович черканул у себя в тетради. - Еще что надо, если по максимуму?
- Погреб надо, - говорит Алексей Иванович. - Большой, с железной дверью. А его рыть - неделя уйдет.
- Погреб будет, - говорю я, прикидывая свои связи в Звениго-роде. Когда начнем работы?
Юрий Александрович поводил огрызком карандаша по тетради:
- Тут обмозговать нужно. Тес и гвозди придется все-таки покупать. Ну, еще кое-что по мелочам. Давайте так: вы свою смету составляете - сколько палаток подкупить, рюкзаки там, канцелярию всякую - а я свою. И к Валентине Ивановне.
Через неделю я принес Валентине Ивановне наши предло-жения.
Валентина Ивановна просмотрела смету, графу за графой, и начала внимательно изучать мою физиономию.
- Вы не заболели?
- Нет, я здоров.
- Уверенны?
- Вполне.
- Садитесь, - сказала Валентина Ивановна. - Вы понимаете, что смета нереальная?
- Я понимаю, что большая. Что ж, давайте сокращать. Только вместе с лагерем.
Валентина Ивановна подтолкнула мне бумажки.
- Сократите на треть!
Несколько дней я колдовал над сметой, но сократить на треть не получалось: вместо сорока палаток оставил тридцать пять и убрал с десяток рюкзаков, а на стройматериалы даже не замахивался.
Валентина Ивановна снова читала графу за графой, но моим здоровьем уже не интересовалась.
- Приобретайте по частям. А я с шефами переговорю.
С нашим директором разговаривать было трудно, но работать можно. И это главное.
С началом работ мы решили не спешить. Тут ведь как получается: начнешь рано - у ребят постепенно пропадет интерес к делу, припоздаешь - начнется аврал, нервотрепка, и что-нибудь обязательно проглядишь. Поэтому до февраля мы закупали и доставали все необходимое, а потом вывесили план всех работ и понедельный график их выполнения. Классы, получив задания, формировали небольшие бригады, и после приготовления уроков
интернат превращался в огромную мастерскую. Девочки четвертого класса шили номера для палаток, шестиклассницы - фартуки и колпаки для поваров. Мальчишки-пятиклассники изготовляли таблички с названием улиц и гнули из проволоки колышки для палаток. У старших - работы посложнее: здесь и сколачивание щитов, и покраска труб, и изготовление посудомойки единственного моего изобретения, которым я очень гордился. Штаб лагеря ежедневно вывешивал сообщения о трудовых подвигах каждого класса, и я не помню случаев невыполнения работ к назначенному сроку. А вот перевыполнение плана, хотя и редко, но было. И тогда на доске объявлений появлялись "молнии" с фамилиями героев.
Из педагогического дневника:
" 20 марта 1960 г.
Я не знаю, чем вызван такой энтузиазм. Мечтой о лагере? Так ведь в нем были далеко не все воспитанники. Моим авторитетом?
Вряд ли. Я почти не контролирую выполнение работ - этим занимается Штаб. Возможно, играет роль удачная организация дела и ответственность старших ребят. Мы часто собираемся у меня в классе перед отбоем. Это не официальная планерка: приходят, кто хочет - и члены Штаба, и те, кому есть что сказать.
Юра Овчинников предупреждает, что у малышей кончается проволока для колышков, и ее надо "где-то надыбать". Тонечка Балашова приносит образцы номеров для палаток. Кто-то жалуется, что Юрий Александрович запирает слесарку, и бригада не успевает сверлить дырки в крюках... Но этим ребятам по должности положено беспокоиться, а откуда такое рвение у остальных? Есть же личный интерес у каждого, или, по крайней мере, какие-то побудители, не позволяющие уклониться от работ. Не поняв этого, я не могу дать гарантии, что наш график не сорвется в самый неподходящий момент."
Признаться, я и сейчас не понимаю, почему у нас все получалось так гладко, но, просматривая те давние записи, думаю, что немного лукавил: гарантию, что ничего не сорвется, я все-таки мог дать.
Законы лагеря