- Конечно, жалко отдавать Маиса, но в девятом полный развал. А кто должен помочь, если не мы? Разумеется, Моисеенков остается в нашем отряде, будем считать, что он в командировке. И пусть не сомневается - во всем будем ему помогать.
- А Витька согласен?
- Согласен. Мы уже поговорили.
Мы перенесли вещи Моисеенкова в другой отряд, а его место в спальне занял Сережа Рыков, тоже семиклассник и авторитетнейший в интернате двоечник.
Михаил Владимирович слов на ветер не бросал. Прошло две недели, и нам дали теперь уже шестиклассника-переростка, да не какого-нибудь, а самого Толю Калякина! Это был подарочек!
Учиться Калякин не хотел по принципиальным соображениям:
- А на кой мне? Что я, в академики, что ли, лезу?
- В академики не обязательно. Но девять классов надо закончить.
- Ха! Перекантуюсь у вас, а там на работу. Еще больше вас всех, больно ученых, загребать буду.
Толю побаивались ребята и постарше его. И не только потому, что мог звездануть между глаз. Были и другие причины.
Играют ребята в футбол. Калякин бьет , вратарь ловит.
- Ну, гад, погоди! - говорит Калякин.
С вечерней прогулки вратарь приходит с расквашенным носом и синяком под глазом. Рубашка в крови.
- Что случилось?
- Так...
Ребята рассказывают, что на вратаря налетело несколько незнакомых парней, повалили и начали бить ногами. Пока сбегали за старшими, те смылись. А Толя стоял рядом и ухмылялся.
Калякина, естественно, к директору.
- Твоя работа?! - нависает над ним Михаил Владимирович, и глаза бешеные.
А Калякин, чуть скособочась, руки в карманы и носочком так по коврику:
- А вы докажите.
Идет "Огонек" в отряде, где тогда подвизался Толя. Мы - гости. Вдруг гаснет свет. Выглядываем в коридор - никого. Включаем свет, а через минуту он снова гаснет. Выглядываем - никого. У дверей становится восьмиклассник. Снова гаснет свет, восмиклассник тут же выглядывает и хватает за руку Толю.
- Ну зачем ты? - говорит восьмиклассник. - Лучше заходи, послушаешь.
- Еще чего! - Калякин вырывает руку. - А ты, гад, смотри!
Следующим вечером восьмиклассника приводят к директору с разбитой головой.
Михаил Владимирович прячет за спину свои кулачища:
- Что теперь скажешь? - спрашивает он Калякина.
Толя - в своей обычной позе, и снова носочком по коврику:
- А вы докажите.
- Я его когда-нибудь убью! - шипит Михаил Владимирович, когда мы остаемся одни. - Сяду, но убью. Увидишь!
Невероятно, но у Калякина был высокий покровитель - сама Людмила Яковлевна Новикова, старший воспитатель! Она свято верила, что Толю можно исправить, что этот, в общем, неплохой мальчик озлоблен на весь мир, потому что с детства лишен домашнего тепла.
Мы с Михаилом Владимировичем откровенно хохотали над ее рассуждениями, но уж такая была наша Людмила Яковлевна, что если втемяшится ей что-нибудь в голову, то переубеждать ее - только время терять.
Вечерами она приглашала Толю в свой кабинет, занималась с ним математикой и вела душеспасительные разговоры под чаек с печеньем. Толя снисходил до таких приглашений, но, как бы это помягче сказать - чихал он на все эти дополнительные занятия и разговоры за жизнь.
Когда Новикова подарила ему на день рождения часы, он вышел из кабинета и, показывая подарок ребятам, громко сказал:
- Вот дура!
Теперь Толю отдали в наш отряд со строгим наказом перевоспитать его.
Хорошая у нас началась жизнь! Наши новые товарищи, Рыков и Калякин, ежедневно приносили за учебу не меньше двухсот штрафных очков. Мы перекрасили ночью плиту на кухне, в другой раз вставили разбитые стекла в коридоре, но разве поможешь этим! Одна неделя - второе место по учебе, потом - третье. Кабатченко и Новикова довольно улыбались, а я сатанел.
Ну, Сережа Рыков хоть стеснялся своих двоек и добросовестно отрабатывал их на ином поприще. А Калякин просто сбегал с самоподготовки, и я посылал старших разыскивать его по трем интернатским корпусам.
Ежедневно я помогал Сереже готовить домашние задания - это была поразительная запущенность. Ни складывать, ни вычитать он толком не умел, не говоря уже о более сложных арифметических действиях. Но он старался. И когда через месяц Сережа принес первую четверку, отряд торжественно и даже в стихах поздравил его.
Зато Калякину можно было кол на голове тесать.
- Давай проверю алгебру, - предлагает одноклассник.
- А в морду хочешь?
Однажды застаю Толю, хлюпающего носом в коридоре.
- Ты что? - спрашиваю.
- А чего он...
- Кто - он?
- Командир ваш, Салазкин... Сильный, да?
Иду к Салазкину:
- Что там у вас с Калякиным произошло?
- Мало я ему, подлецу, съездил.