Бледный как полотно Буффарик смотрит на него. Княгиня отвернулась, Роза тихо плачет.
– Ты молодец, Понтис! – говорит доктор. – Ты выздоровеешь и будешь награжден!
– Сейчас же! – произносит звучный голос, заставляющий всех обернуться.
Доктор кланяется, Буффарик выпрямляется, раненый, приподнимаясь, отдает честь и бормочет:
– Генерал… Ваше превосходительство!
Это Боске, черный от порохового дыма, прибежал неожиданно сюда, где страдают и умирают.
– Доктор, – говорит он, – я исполню ваше обещание!
Он вынимает из кармана медаль и передает ее раненому, который рыдает, как дитя.
– Зуав Понтис. – продолжает Боске. – именем императора я награждаю тебя этой медалью в награду за твою храбрость!
– Благодарю… благодарю! – шепчет раненый и, собрав все силы, кричит:
– Да здравствует Боске! Да здравствует отец солдат!
Боске замечает даму в черном и почтительно кланяется ей. Со всех сторон к нему тянутся руки, раненые приветствуют его, умирающие собирают последние силы и приподнимаются.
Он обходит этот уголок ада, старается утешить, ободрить, приласкать несчастных…
Но Боске, наконец, уходит, и доктор снова принимается за дело. Дама в черном лежит подле него на носилках, поддерживаемая Розой.
– Я к вашим услугам, сударыня! – говорит доктор.
– Пожалуйста!
Доктор быстро разрезает ножницами рукав и верх лифа. Кость руки раздроблена у плеча, рана почернела и загноилась.
Доктор качает головой и молчит.
– Это серьезно, доктор?
– Конечно, очень серьезно… я боюсь…
– Пожалуйста, смотрите на меня, как на солдата. Я с первого дня находилась под огнем и готова пожертвовать жизнью!
– Нужна ампутация, сударыня!
– Ни за что!
– И не только ампутация, но и расчленение плеча!
– А если я не хочу этого?
– У вас девяносто девять шансов против одного, что вы умрете!
– Я попытаюсь… Лучше смерть, чем увечье!
– Как вам угодно, сударыня! Я всегда к вашим услугам!
– Благодарю вас!
– Видите ли… необходимо, чтобы около вас был верный, надежный, любящий человек, который ухаживал бы за вами и днем и ночью! Тогда… возможно, что вы поправитесь!
– Я буду ухаживать… я! – говорит Роза с трогательной простотой.
– Милое дитя! – шепчет растроганный Буффарик.
Крупные слезы катятся по щекам княгини. Здоровой рукой она крепко обнимает девушку и бормочет:
– Роза! Дорогое дитя! Вы – ангел доброты, грации и самоотверженности!
Затем, посмотрев на доктора, Буффарика, Понтиса и всех раненых, княгиня добавляет:
– О, французы, французы! Неужели вы победите нас величием души?!
Почетный пленник. – Лев в клетке. – Сорви-голова не хочет дать слона.– Русские отказываются обменять его на полковника. – Недавняя, но прочная дружба. – Боске в немилости. – Поражение французов. – Боске снова делается командиром.
У русских захват в плен Сорви-головы производит сенсацию. Его слишком хорошо знают в осажденном городе. Плен Сорви-головы – это действительно победа, потому что он душа адского патруля и превосходит других энергией, хитростью, выносливостью и безумной смелостью.
Лишенный начальника, адский патруль не опасен.
Прощай эти дерзкие выходки, безрассудные атаки! Прощай ночные вылазки, слишком опасные для неприятеля!
В Севастополе начинают дышать свободнее: теперь Сорви-голова не будет мучить аванпосты.
Русские выказывают пленнику большое уважение. Он – герой дня. Адмирал Нахимов поздравляет его, Тотлебен пожимает руку, генерал Остен-Сакен приглашает обедать. Новый приятель Сорви-головы, майор, осыпает его любезностями. Часовые отдают ему честь. Все это прекрасно, но Сорви-голова не из тех людей, которых опьяняет слава.
Солдату в душе, человеку долга, ему тяжело сидеть в клетке, хотя бы она была вызолочена.
Он жаждет свободы, жаждет полной свободы и возможности снова начать свою жизнь, биться днем. ночью, рисковать жизнью и заслужить обещанные эполеты.
Зная репутацию Сорви-головы, генерал Остен-Сакен сказал ему в первый же день:
– Дорогой товарищ! Я хочу оставить вас здесь. Лучшей гарантией для меня будет ваше слово. Если вы дадите слово не пытаться бежать, вы будете совершенно свободны!
– Очень благодарен вам, генерал, но я умер бы, если бы мне пришлось отказаться от своего долга и обязанностей!
– Вы отказываетесь дать слово?
– Генерал… слово – вещь священная! Не могу… нет, я не могу дать вам слова!