— Да, вы добились от Мазарини всего, чего я хотел.
— Не защищал ли я всегда горячо вашу славу и ваши интересы?
— Пожалуй, даже слишком горячо: в этом я вас только что упрекнул. Но к чему такие вопросы?
— Я хочу вам сказать, милорд, что настала минута, когда вы одним словом можете вознаградить меня за всю мою службу.
— А, — протянул Кромвель с легким оттенком презрения, — это правда. Я и забыл, что всякая услуга требует награды, а вы оказали мне услугу и еще не вознаграждены.
— Вы можете наградить меня сейчас же, превыше всех моих надежд.
— Каким образом?
— Награды не придется искать далеко, она у меня почти в руках.
— Что же это за награда? — спросил Кромвель. — Хотите денег? Или желаете получить чин? Должность губернатора?
— Вы исполните мою просьбу, милорд?
— Посмотрим сначала, в чем она состоит.
— Когда вы говорили мне: «Вам предстоит исполнить одно поручение», разве я отвечал вам: «Посмотрим сначала, в чем оно состоит»?
— Но если ваше желание окажется неисполнимым?
— Когда вы приказывали мне что-нибудь исполнить, отвечал ли я вам хоть раз: «Это невозможно»?
— Но такое предисловие позволяет думать…
— О, будьте покойны, милорд, — сказал Мордаунт просто, — моя просьба вас не разорит.
— Ну хорошо, — сказал Кромвель, — обещаю исполнить ее, если только это в моей власти. Говорите.
— Милорд, — сказал Мордаунт, — сегодня захвачены в плен два сторонника короля, отдайте их мне.
— Что же, они предложили большой выкуп? — спросил Кромвель.
— Напротив, милорд, я думаю, что они бедны.
— Так это ваши друзья?
— Да, — воскликнул Мордаунт, — это мои друзья, дорогие друзья, я за них жизнь отдам!
— Хорошо, Мордаунт, — сказал Кромвель, обрадованный, что может изменить к лучшему свое мнение о молодом человеке. — Хорошо, я отдаю их тебе, не спрашивая даже их имени. Делай с ними что хочешь.
— Благодарю вас, милорд, — воскликнул Мордаунт, — благодарю! Моя жизнь отныне принадлежит вам, и, даже отдав ее, я все еще останусь в долгу перед вами. Благодарю вас, вы щедро заплатили за мою службу.
Он бросился к ногам Кромвеля и поцеловал его руку, несмотря на сопротивление пуританского генерала, не желавшего или делавшего вид, что не желает таких царских почестей.
— Как, — сказал Кромвель, на секунду задерживая его в свою очередь, когда тот поднялся, — вы не желаете никакой другой награды, ни чинов, ни денег?
— Вы дали мне все, чего я мог желать, милорд, с сегодняшнего дня мы с вами в расчете.
И Мордаунт с радостью в сердце и во взоре выбежал из палатки генерала.
Кромвель проводил его глазами.
— Он убил своего дядю! — пробормотал он. — Увы, вот какие у меня слуги! Быть может, этот юноша, который ничего не требует или делает вид, что ничего не требует, выпросил у меня в конце концов пред лицом всевышнего больше, чем те, что посягают на золото государства и хлеб бедняков. Никто не служит мне даром. Мой пленник Карл, быть может, еще имеет друзей, а у меня их нет.
И он со вздохом снова погрузился в свои мысли, прерванные приходом Мордаунта.
В то время как Мордаунт направился к палатке Кромвеля, д’Артаньян и Портос повели своих пленников в отведенный им для постоя дом в Ньюкасле.
Предупреждение, сделанное Мордаунтом сержанту, не ускользнуло от гасконца, и он сделал глазами знак Атосу и Арамису, чтобы они соблюдали величайшую осторожность. Поэтому Атос и Арамис, шагая рядом со своими победителями, хранили молчание, что было вовсе не трудно им сделать, потому что оба они были заняты своими мыслями.
Мушкетон несказанно удивился, увидев с порога дома четырех друзей, сопровождаемых сержантом и десятком солдат. Он протер себе глаза, не веря, что идут Атос и Арамис, но наконец должен был признать непреложный факт. Он уже собрался было разразиться восклицаниями, когда Портос взглядом, не допускающим возражений, приказал ему молчать.
Мушкетон словно прирос к земле, ожидая объяснений столь странного поведения; особенно поразило его то, что друзья как будто не узнавали друг друга.
Д’Артаньян и Портос привели Атоса и Арамиса в предоставленный им генералом Кромвелем дом, где они поселились накануне. Он стоял на углу улицы, и при нем был маленький садик, а на повороте в соседний переулок — конюшни.
Окна нижнего этажа, как это часто бывает в маленьких провинциальных городах, были с решетками, совсем как в тюрьме.
Друзья пропустили пленников вперед и задержались на пороге, приказав Мушкетону отвести четырех лошадей в конюшню.
— Отчего мы не заходим с ними? — спросил Портос.
— Оттого, — ответил д’Артаньян, — что сначала надо узнать, чего нужно от нас сержанту с его десятком солдат.
Сержант со своими людьми расположился в саду.
Д’Артаньян спросил, что им нужно и почему они не уходят.
— Нам приказано, — сказал сержант, — помогать вам стеречь ваших пленников.
На это нечего было возразить; оставалось только поблагодарить за такое любезное внимание. Д’Артаньян поблагодарил сержанта и дал ему крону, чтобы тот выпил за здоровье генерала Кромвеля.
Сержант ответил, что пуритане не пьют, и опустил крону в карман.
— Ах, — сказал Портос, — какой ужасный день, дорогой д’Артаньян!
— Что вы говорите, Портос! Вы называете несчастным день, когда мы нашли наших друзей?
— Да, но при каких обстоятельствах?
— Положение сложное, — сказал д’Артаньян, — но все равно, зайдем в дом и постараемся что-нибудь придумать.