Что поделаешь, — сказал Ойбор, — она может и ослушаться моих советов. Ее нетрудно понять.
В конце концов это ее право, — рассудил Самбонанга. — Мы должны ей благодарно поклониться.
Еще рановато.
Я уверен, клянусь честью.
А я не уверен, что тебе положено болтать без умолку при исполнении служебных обязанностей.
Это вы завели о ней разговор, я помалкивал.
Стоп... кажется, она нас заметила.
Ой, — забеспокоился Самбонанга, настороженно озираясь по сторонам, — сейчас устроит митинг. Так недолго испортить все дело. Стоило ли нам рядиться в тряпье? Пустой маскарад.
Как вы и догадались, я специально изменил свою внешность, чтобы вам легче было узнать меня, чтобы вы, конечно же, бросились ко мне со всех ног, привлекая всеобщее внимание.
Извините, если с моей стороны что-либо не так, но я уже стала волноваться, что вы не придете. А у меня еще масса невыполненных заданий.
Я понимаю ваше беспокойство, — сказал Ойбор, — а вот вы моего, к сожалению, не понимаете. Мне голову оторвут, если с вами что-нибудь случится.
Идемте, — нетерпеливо сказала Джой, — покажу его мансарду.
Хорошо, идемте вместе, — подумав, согласился сержант, — но учтите, мне голова еще понадобится.
Это было настолько неожиданно, что сержант и девушка оцепенели.
Вот... починить обувь... — наконец промолвил Киматаре Ойбор и протянул привидению принесенные с собой рваные башмаки.
Руки! — взвизгнул старческий голос.
Послушайте, — сказала Джой, — это же неразумно.
Назад! Уложу на месте!
Что за охоту ты надумал, отец? — уже твердо сказал сержант. — Разве мы похожи на дичь?
Что нужно?
Сначала войдем в комнату, — сказал Ойбор. — Нужно поговорить спокойно.
Назад!
Уф!.. Да перестань кричать наконец! И ружье убери! По какому праву держишь оружие в доме?
По законному!
Слушай, отец, я из полиции. Из по-ли-ции,
Ночью? — насторожился Киматаре Ойбор. — Описать его можешь?
Ничего я не могу! Оставьте в покое! Иначе за себя не поручусь! Считаю до трех! Раз!
Успокойся, — Ойбор заставил себя улыбнуться, — я не злопамятный, хоть ты и обозвал меня ослом по телефону. Ай, ай, грешно с твоей сединой размахивать такой грозной пушкой перед блюстителем порядка. Даже если он и в маскарадном костюме.
Почему с тобой белый?
Это друг. Присмотрись, старина, хорошенько, ведь это...
Белый твой друг?
Да. И твой тоже. Присмотрись, говорю, это женщина. — Ойбор даже отважился засмеяться. — Ты же знаешь, отец, теперь женщины стригутся как мальчишки, а парни — наоборот.
Все равно, — сказал башмачник, — я не хочу иметь с вами дела. Лучше уходите.
Нет. Нам нужно поговорить, — сказал Ойбор, — ты должен рассказать все, что видел. Чего ты боишься? Мы поймаем их, и ты нам поможешь.
Как бы не так. Я развяжу язык, а они меня прикончат. Узнают, что вы тут были, и прикончат. Ничего я не видел! Уходите!
Тебе нечего опасаться, — сказал Ойбор. — Даже если за нами следили, они не станут с тобой связываться. Ну посуди сам, какой смысл им возиться с тобой после того, как ты уже все выложил властям? Лишний, ненужный риск. Им нужно заботиться о собственной шкуре, не до тебя сейчас. Другое дело до встречи с полицией.
Вот они и скреблись ко мне этой ночью. Вернее, он.