Слова Мовпена заставили короля глубоко задуматься. Наконец он сказал:
-Вот странно! Я сам не предполагал, что мог бы влюбиться, а теперь вижу, что, пожалуй... могу!
-Ну и дай бог! - торжественно провозгласил Мовпен. На следующий день был назначен отъезд королевского поезда в Шато-Тьерри, и в назначенный час этот поезд двинулся в путь. Герцог Крильон командовал сильным эскортом гвардии, Мовпен по-прежнему занял место в королевском экипаже. Они ехали весь день и наконец подъехали к той самой гостинице, где уже останавливалась герцогиня Монпансье.
Мы упоминали, что герцогиня смотрела из окна в тот момент, когда королевский поезд близился. Заметив ее белокурую головку, король вскрикнул:
-Боже мой! Женщина из моего сна!
В сущности говоря, он только и видел, что белокурые волосы Анны, так как она поспешила отойти в глубь комнаты. Но мы уже не раз отмечали, каким слабохарактерным был король Генрих III и как легко он поддавался чужому влиянию. Убеждения Мовпена сделали свое дело, и король и в самом деле был уверен, что ему стоит лишь влюбиться, как тоска и нездоровье отлетят от него прочь. Истолкование Мовпеном сна Крильона тоже пришлось ему по душе, и он готов был во всякой блондинке видеть теперь женщину, которой сама судьба предписала сыграть роль в его жизни. Вот почему он был так потрясен видом этой быстро промелькнувшей белокурой головки.
Мовпен не заметил этой головки, но все же воспользовался возгласом короля, чтобы шепнуть ему:
-А вот, государь, отличный случай проверить на практике лечебные секреты отца Василия!
-Посмотрим! - улыбаясь ответил король.- А пока прикажи-ка остановиться здесь!
XV
Войдя в зал гостиницы, король увидел в одном из углов ее пажа Серафина и спросил его:
-Кто ты, милый мой?
-Я паж, ваше величество! - ответил Серафин.
-У кого?
-Извините, государь, но моя хозяйка желает путешествовать инкогнито.
-Да ведь я-то имею право знать имена тех, кто путешествует по моей земле!
-Да, ваше величество, но хозяйка прогонит меня, если я разоблачу ее имя, а ведь я - бедный дворянчик, не имеющий ни денег в настоящем, ни наследства в будущем!
-Ну, если она тебя прогонит, ты поступишь ко мне, только и всего! - возразил король.
Неизвестно, как вывернулся бы Серафин после такого возражения, если бы в этот момент Мовпен не заметил Жака, притаившегося в другом углу. Королевский шут схватил несчастного монаха за шиворот и выволок его на середину, приговаривая:
-Вы только полюбуйтесь, государь! Вот наш монах, превращенный в дворянина!
Король сразу узнал монашка, который несколько дней тому назад произвел на него такое тяжелое впечатление.
-Монах,- воскликнул он,- мерзкий, отвратительный монах!
-Монах, превращенный в пажа, государь! - подхватил Мовпен.
-Да вытолкай его вон! - с раздражением крикнул король, на которого вид Жака по-прежнему производил необъяснимо тягостное впечатление.
-Почему ты перестал быть монахом? - спросил Мовпен, выволакивая Жака на двор.
-Да я никогда им и не был! - злобно ответил Жак.
-Не был? - расхохотался Мовпен.- А вот увидим! - и он сорвал с Жака шапочку и далеко отбросил ее в сторону.
В Жаке вспыхнула вся кровь. Он вспомнил, что на поясе у него имеется шпага, и, обнажив ее, с бешенством ринулся на Мовпена. Тот отскочил в сторону и тоже обнажил шпагу.
Королевские люди не знали Жака, а потому для них вся эта история имела характер обычной ссоры. Поэтому они окружили молодых людей и принялись следить за их поединком. Сам король вышел за дверь и, забыв на этот момент белокурую женщину, с озлоблением крикнул:
-Убей его! Убей его, милый Мовпен! Убей мне этого мерзкого монаха!
Мовпен недурно фехтовал, но монашек защищался с отчаянием и решимостью и так отчаянно вертел шпагой в воздухе, что оружие Мовпена не могло коснуться его. Наоборот, бешенство, видимо, побеждало выучку, так как Мовпен два раза оказался тронутым шпагой Жака, хотя и незначительно.
Но на стороне Мовпена все же была привычка к оружию. Монах начал уставать, и, заметив это, Мовпен пустился на финт, выбил шпагу из рук Жака и приставил свою острием к его груди. Увидев это, король с новой силой закричал:
-Убей его, Мовпен, убей!
Но шут не успел привести в исполнение королевское приказание. Герцог Крильон прорвал круг зрителей и, ударом шпаги выбив оружие из рук шута, сказал:
-Разве вы не видите, что его величество шутит! Французский король знает, что в честном бою безоружного противника не убивают!
Генрих III закусил губы и крикнул:
-Вы-то чего суетесь не в свое дело, герцог?
-Простите, ваше величество,- спокойно ответил Крильон,но ограждение королевского достоинства и есть как раз мое дело!
Король повернулся к нему спиной и сказал одному из гвардейцев:
-Связать сейчас же этого мерзкого монаха, привязать его к седлу и отправить в монастырь!
Гвардеец так и поступил, и через три часа они подъехали к монастырю. Опять бедный Жак начал думать, что он и в самом деле монах, что над ним лишь посмеялись. Это подозрение перешло почти в уверенность, когда во дворе монастыря он увидел о. Антония, спокойно прогуливавшегося в обычном монашеском платье.
Но тут же ум начал мутиться у бедного юноши. Ну хорошо, положим, над ним действительно посмеялись! Но... о. Антоний! Ведь он еще утром был капитаном и предводительствовал эскортом герцогини! Ведь он оставался в гостинице, близ города Мо! Каким же образом он попал теперь в монастырь, да еще в монашеской одежде?
Гвардеец грубо сбросил Жака на землю и крикнул о. Антонию:
-Получайте-ка, вот тут один из ваших монахов!
Отец Антоний подошел и сказал:
-А! Это брат Жак! Наверное, у него опять был припадок безумия!
Отец Антоний кликнул монахов, Жака взяли и увели в келью, где переодели в монашеское платье. Оставшись один, Жак долго плакал и молил Бога лучше убить его, чем мучить так долее. В конце концов, разбитый усталостью и огорчениями, Жак заснул крепким сном.
Проснулся он в конюшне на вязанке сена. Перед ним стоял о. Антоний, снова одетый капитаном.
-Ну и мастер же ты спать, племянничек! - воскликнул он.Да, знаешь ли, ведь ты проспал добрых три часа!