-О, теперь не может быть сомнений, я сумасшедший! Отец Антоний ласково взял "племянника" под руку, вывел его из конюшни и сказал:
-Наверное, тебе что-нибудь приснилось, Амори?
-Я сумасшедший, я сумасшедший! - продолжал рыдать бедный юноша.
В этот момент по дороге мимо гостиницы проходил какой-то монах, при виде плачущего Жака он остановился и внимательно посмотрел на него.
XVI
Приказав отправить Жака в монастырь, король вернулся в гостиницу и опять взялся за Серафина.
-Так ты не желаешь сообщить мне имя своей хозяйки? спросил он.
В этот момент дверь приотворилась, и в щели показалась прелестная белокурая головка. Правда, лицо незнакомки прикрывала небольшая полумаска, но все же можно было сразу определить, что белокурая женщина очень красива. Блондинка появилась лишь на краткое мгновение, и притом лишь для того, чтобы, положив палец на губы, знаком предписать Серафину молчать и далее. Затем дверь захлопнулась, и незнакомка скрылась.
-Вы сами видите, государь,- сказал тогда Серафин,- что от меня требуют полного молчания!
-Хорошо! - великодушно согласился король.- Но, если ты не смеешь сказать ее имя, ты снесешь ей письмо от меня!
-Желание короля - священный закон для меня! - ответил Серафин.
-Эй, Мовпен! - крикнул король. Шут сейчас же вбежал: он на скорую руку перевязывал царапины, нанесенные ему монахом.
-Ты взял с собою письменные принадлежности?
-А как же,- ответил шут,- вот они! - и он показал на висевший сбоку маленький кожаный мешочек.
-Ну, так садись к столу и пиши! Мовпен присел к столу, развернул пергамент, достал чернильницу и перо.
-Ну, готово? - спросил король.- Пиши... Он заходил взад и вперед по комнате, почесав затылок и наконец смущенно закрякал: - Гм... гм... гм...
-Так и записать? - спросил Мовпен.
-Болван! - крикнул Генрих III.
-Какое короткое письмо! - воскликнул Мовпен.- Можно запечатать?
Генрих III не обратил внимания на дерзость шута и досадливо сказал:
-Сестра Марго сочинила бы в течение этого времени целую поэму, да и брат Карл тоже не был бы поставлен в тупик!
-Может быть, вы посвятите меня, государь, в это дело?
-Я хотел бы послать любезную записочку прелестной блондинке, сообщить ей, как...
-Хорошо, хорошо! - бесцеремонно перебил короля Мовпен, и его перо быстро зашуршало по пергаменту.
-Кроме того, чтобы...
-Готово!
-Неужели! А ну-ка, покажи!
Мовпен подал королю письмо, и Генрих начал читать:
"Милостивая государыня и очаровательная незнакомка! Увидев Вас, я впервые понял, насколько я мал и незначителен".
-Да что ты наплел тут? - удивленно воскликнул король.
-Ладно уж! Вы только читайте!
Король продолжал:
"Быть королем - мало, если он не любим, и, по- моему, любой из моих подданных станет выше меня, если ему удастся найти доступ к Вашему сердцу!"
-Очень хорошо! Отлично! - воскликнул король. "Я стал бы самым счастливым монархом во всей вселенной, если бы вы даровали мне права и позволение увидеться с Вами. А пока позвольте мне, прекрасная незнакомка, подписаться смиреннейшим и вернейшим из Ваших подданных!"
-Черт возьми! Но из тебя вышел бы отличный протоколист! воскликнул король.- Твоя записочка прелестна!
-Я счастлив, что мне удалось угадать и схватить мысли вашего величества! - скромно ответил Мовпен.
Король взял записку, сложил ее, запечатал своей печатью и, вручив Серафину, сказал:
-Возьми и возвращайся с благоприятным ответом! Ты не раскаешься, что был моим вестником!
Вскоре Серафин вернулся с маленькой надушенной записочкой. Вскрыв ее, Генрих прочел:
"Государь! Вы оказываете высшую честь и дарите величайшим счастьем такую ничтожную женщину, как я, говоря ей о своей любви, в то время как двор изобилует молодыми и прекрасными дамами". Прелестная незнакомка сильно ошибается, при моем дворе дам уже давно не видано! - заметил король и продолжал читать: "Но король Генрих III, внук короля-рыцаря, наверное, не захочет позабыть, что он - первый дворянин Франции и что в качестве такового просьба дамы о сохранении ее имени в тайне для него должна быть священна. У меня имеются достаточные основания умолять Ваше Величество не расспрашивать и не допытываться, кто я такая, а спокойно продолжать путь. Завтра Вы, государь, прибудете в Шато- Тьерри; я живу там, и если за сутки Ваш каприз не улетучится, то любопытство Вашего Величества будет удовлетворено. Вечером в замок явится этот самый паж, который передаст Вам сейчас мой ответ, и проведет Вас к той, которая почитает себя смиреннейшей из верноподданных Вашего Величества".
-Но ведь это свиданье! - воскликнул Мовпен.
-Ты думаешь?
-И я не удивлюсь, если до истечения двух суток ваше величество выиграете сражение, не менее серьезное, чем при Жарнаке!
Король фатовски улыбнулся и кликнул Крильона, чтобы приказать ему готовиться к отъезду.
-Как? - воскликнул Мовпен.- Значит, вы, государь, отказались от мысли настоять на своем и узнать имя пленившей вас красавицы?
-Друг мой, разве можно отказать женщине, которая взывает к рыцарским чувствам мужчины? А потом, видишь ли, Мовпен, в тайне имеется своя хорошая сторона. Теперь я целые сутки буду во власти упоительных грез. А действительность... как знать, какова она?
Мовпен прикусил губы, чтобы не рассмеяться, и подумал:
"Честное слово! Король, видимо, совсем забыл, что едет в Шато-Тьерри за чем-нибудь другим, кроме любовного приключения!"
Через десять минут королевский кортеж двинулся в дальнейший путь. Тогда герцогиня Монпансье приподняла шторы окон своей комнаты и, глядя вслед удалявшемуся поезду, пробормотала: