Эдем цвёл и пах, как ароматный цветок под ярким тёплым солнцем. Те моменты умиротворения запомнил каждый и каждый человек, живший в том райском саду.
Ветер нежно поглаживал зелёную мелкую траву, шевелил мелкими листьями на высоких величественных деревьях, залетал в уютную милую беседку из белоснежного дерева. Ту самую беседку, в которой обожал проводить время Саркис, вечно терзающий себя сомнениями и глупыми мыслями об одиночестве. Теперь эти мысли казались глупыми, но тогда Саркис проводил часами в угрюмом одиночестве, считая себя изгоем среди остальных эдемских Детей, которые никак не могли понять почему и отчего богатырь отрешался от мира и от их дружного общества. Может именно это отрешение и позволило Демиургу пропитать их сердца лживым ядом, кто знает как оно было на самом деле и в чём заключалось влияние этого златовласого красавца.
Беседка была пуста и ветер приветливо проносился сквозь неё, бережно трогая этот небольшой стол по центру и удобную белую скамью. Сейчас тут было очень весело, ведь Саркис впервые проснулся с хорошим настроением, не думая о своей исключительности и отличиях от золотоголовых братьев.
Они сидели в братском кругу, попивая своё красное сладковатое вино. Они были безмерно счастливы в обществе друг друга. Смотря по сторонам, наслаждаясь солнцем и воздухом, они весело общались, вечно шутя и радуясь этому прекрасному саду, этой зелени, этому солнцу и этому синему небу. Они любили Эдем. Любили всем сердцем. И каждое утро молились за здравие Отца, за здравие Создателя, который позволил наслаждаться истинной красотой, наслаждаться этим прекрасным миром. Бог улыбался им, Бог помогал каждому из них по отдельности, лишая их всех сложностей и проблем, даря каждому широкую улыбку и частичку самого себя.
— Как чудесно так собираться. Скажи, Демиург? — спросил стройный подтянутый Адам.
— Да, так легко сразу становится. Неповторимые ощущения, давайте так собираться хоть каждый день. Думаю Саркис будет не против, — ответил златовласый Демиург, тут же с доброй наивной улыбкой смотря на сидящего напротив него чёрного богатыря. — Ты же не против, братишка?
Саркис смотрел в счастливые глаза своих друзей, своих родственников. Смотрел им в глаза и уже знал свой ответ:
— Как же я могу быть против таких дней? Вы… Вы мои друзья, я вас очень люблю. Такой весёлой компании я никогда не видел в своей жизни. Мне с вами так комфортно… — богатырь впервые покраснел, чувствуя как раскалились его щёки, отродясь не видавшие таких эмоций.
Златовласые красавцы и милые женщины с большими, почти оголёнными телами, бурно зааплодировали, с добротой и пониманием улыбаясь своему брату.
— Вот верно же сказал, правильно. Выпьем и за это, парни? — крикнул милый Алерт, выплёскивая себе в рот остаток вина и кладя золотой сверкающий бокал на мягкую зелёную траву. — Лейте ещё винца!
Бокалы наполнялись чудным напитком и тут же весело опрокидывались. Звон наполнил эту зелёную поляну, он проносился над эдемским садом, летел прямиком к голубым небесам, прямиком к Богу, наслаждающемуся забавами своих Детей, их отдыхом, их беззаботной жизнью.
— Вы моё всё, детишки. Не переживайте ни о чём и развлекайтесь, берите от этой жизни всё до конца. Я всегда счастлив видеть ваши беззаботные чудесные деньки. Дышите полной грудью и любите друг друга так же, как я люблю вас…
— Он залез на дерево ради этого удивительного пожелтевшего листка. И как только он забрался на ту самую заветную ветку…
— Ты миллион раз рассказывал же, все всё знают, Алерт.
— Да, золотой лист рухнул вниз и тогда Адам смачно ругнулся. Мы всё помним, Алерт. Мог не напоминать, а то Адам уже притих. Он ведь так не любит бранится.
— Да, я не люблю эту историю. Но сегодня можно всё. И вино в том числе, верно же? — соскочил с темы Адам, заручившись громкой поддержкой остальных братьев.
— Алерт, что посмешнее есть? Мало того, что рассказывал частенько, так ещё и не смешно слышать про золотой листок, ну в самом деле, — запротестовала улыбчивая красавица, заслужившая воздушный поцелуй Демиурга.
— А ты чего радуешься, Деми? Нет у меня шутки смешнее, не могу я в юмор, ей богу. Вы лучше попивайте божественный напиток, сегодня можно всё, веселимся ведь, — подал голос почти полностью обнажённый Алерт, поправивший золотые шелковистые волосы и сделавший большущий глоток из своего бокала.
— Да не радуюсь я, просто красавица у нас Ева. Такая милая, приятная… Слушайте, давайте тост. У меня даже заготовлена речь, друзья, — захохотал Демиург, поднимаясь над ноги и окидывая своими синими, красивыми, большими глазами весёлую, счастливую компанию.
— Демиург, поддерживаю тебя. Без тоста да в такой привольный день — не порядок однако, — сказал Адам и Саркис кивнул также, как и все, улыбаясь кончиком своего рта.
Послышались хлопки и златовласый принц мило откашлялся в кулачок:
— Мы собрались здесь не просто так. Мы — едины. Мы с вами братья и сёстры по крови. Все мы родственники и мы любим друг дружку, мы вместе смеёмся, шутим, общаемся, проводим время в этом эдемском раю. Это самое прекрасное место на свете, которое объединило всех нас, и златовласых, и чёрных красавцев, — богатырь кивнул Демиургу, еле сдерживая свою улыбку. Но глаза выдавали Саркиса с головой. — Мы как один организм. Мы не можем существовать по отдельности, — восторженно говорил Демиург, смотря в добрые, человечные глаза Саркиса. — Я рад быть частью такого дружного и крепкого общества. Вместе мы — семья, большая и самая счастливая во всём мире. Выпьем за наше общее будущее, за этот сад, за нашего великого Отца, за надежду в то, что Алерт научится смешить всех нас, — дружная семья залилась задорным смехом, смеялся и Алерт, шире улыбнулся чёрный богатырь, чувствовавший ураган эмоций в своём крепком теле.
— Отлично сказано, Демиург. Выпьем за Отца, за мир, за наше общее счастье, за крепкие узы. Ну и конечно за Алерта, — повторил Адам и бокалы громко зазвенели над головами златовласых Детей. И только один бокал среди множества других звонко и приятно стукнулся о бокал Саркиса. Демиург смотрел в лицо своему брату и незаметно кивал головой, улыбаясь ему и даря ранее невиданную энергию.
— За нас! За Эдем! За нашу жизнь и чудесную судьбу! — скандировали счастливые люди, выпивая золотые бокалы до самого дна. Демиург присел, облокачиваясь на мягкую траву, которую трепал лёгкий ветерок.
Небольшое молчание воцарилось после тоста. Тишина, умиротворение, покой…
Саркис широко улыбнулся, показывая идеально белые зубы, и запрокинул голову назад, от души захохотав, держась за живот и не стесняясь никого и ничего. Он хохотал, его волосы летали по ветру, а живот весело танцевал в такт искреннему смеху Саркиса.
— Чего ты, братишка? Не помню тебя таким… — удивился Алерт.
— Саркис… Хах, что-то смешное вспомнил? Тост понравился? — спрашивал и Адам, уже начиная посмеиваться, как и все остальные в дружной прочной семье.
— Да так, не волнуйтесь… Просто подумалось: как же я счастлив рядом с вами. Как же мне повезло быть в Эдеме, под этим солнцем, в окружении этих деревьев, под заботливой рукой нашего папы, нашего Бога… Боялся сказать, но вы самые лучшие, мои родные друзья!
Смех бомбой взорвался в воздухе. Златовласые братья и милые девушки накинулись на своего чёрного богатыря, сваливая его, обнимая, целуя в колкую щетину. Они были безмерно рады поделиться своими эмоциями, чувствами, поделиться теплом и любовью со своим любимым братиком.
— Мы едины во веки веков! Никто не разлучит нас, Саркис! Ты — часть нашей семьи, мы обожаем тебя! — смеялся Алерт, плача от счастья, как и остальные златовласые дети.
Хохотал и Демиург, прикрыв глаза рукой и шатаясь от непрерывного заразительного смеха:
— Да, какая чудесная жизнь, какая прекрасная история. Ты прав, Саркис. Я люблю Эдем всей своей душой. Как же круто беззаботно и весело жить вместе с вами, ребята, — Демиург тоже зарыдал. Зарыдал от безмерного счастья.
Они смеялись ещё очень долго. И Саркис никак не мог остановиться, будто бы слившись с каждым и каждым златовласым человеком. В те времена не было предела благодарности эдемских Детей. Была только любовь, вольная, свободная жизнь да самые приятные эмоции!
***
Окровавленное, изуродованное и неузнаваемое физическое тело Бога рухнуло на землю, растоптанное, искромсанное, разодранное собственными детьми. Люди стояли вокруг холодного неподвижного тела, громко улюлюкая и аплодируя друг дружке.
— У нас получилось! Победа всегда будет за добром и справедливостью!
— Бог вполне заслужил эту тяжёлую участь. Он обрёк нас на страдания, а мы ему показали какие всё же страшные муки он уготовил своим «любимым» детям. Ещё говорил что-то про заботу… Вот с ума сошёл, дед.
— Вы правы. Каждому из нас достались серьёзные испытания и даже в столице проблемы с головой топили нас, что тут говорить о мелких городах да сёлах. Люди жили в болях и вечных страхах, это невозможно умалчивать.
— А вот Демиург дал нам этот шанс. Шанс расквитаться с извергом! Мы должны кланяться своему спасителю и защитнику…
Толпа демонов накрыла собой всех этих людей. Хруст костей и чавканье мяса на пару с чудовищными, полными боли криками поднялся ввысь над телом Богам, повиснув в воздухе, словно тяжёлое грозовое облако. Люди визжали, бились под телами голодных демонов, вопили, но помощи можно было и не ждать.
— Я не ваш спаситель, люди. Подождите, пока я воссоздам этот мир. Вначале я покончу со старым, со всеми вами, со всем мирозданием, и только потом буду диктовать новый прекрасный порядок. Потерпите, как потерпел Бог, и вы получите гораздо больше, чем имели здесь и сейчас, — Демиург улыбнулся и, убедившись, что всех людей из толпы с остервенением пожирали изнывающие от болях в животе демоны, убедившись, что каждый из них переставал предсмертно кричать, красавец подошёл к Отцу, к Богу, плюнув ему прямо в застывшее лицо, на котором не хватало носа, одной щеки, уха и брови, содранной острыми клыками чудищ. — Я же говорил, что я сильнее тебя, умнее, что я справлюсь, но ты до последнего не верил в меня, Создатель. Покойся с миром, автор всех ужасов и страхов людей Нижнего мира!
Белая, нежная, будто бы женская рука Демиурга коснулась развороченной груди Бога, сжала небольшой пульсирующий орган и выдернула его, поднося к своему рту, к своим тонким губам. В нём чувствовалась магия, настоящая и такая манящая. Белые зубки Демиурга вгрызлись в орган Бога, мятежник жадно выпил этот выливающийся желтый сок. Тело почувствовало магический прилив.
— Да, это то что мне нужно было столько лет. Магия, оживи моё старое тело… — он поднял орган над своей головой, надавил и искупался в этом оранжевом магическом соку, который словно пробудил его от долгого сна. — Наконец-то я почувствовал это. Как же мне всего этого не хватало, боже мой. Какое же наслаждение… — жёлтый бьющийся орган исчез в маленьком рту Демиурга. Исчез, чтобы вернуть утраченные златовласым красавцем магические силы.
— Демиург, ты рехнулся? Ты обезумел? Что ты творишь, Деми? Нет… Клейтон! Бездушная мразь! Он подарил тебе дом, жизнь, вложил в тебя частичку самого себя… Я никогда тебя не прощу, Клейтон! — неистово закричал эдемский маг, раскручивая посох и выпуская огненного дракона, закрутившегося в воздухе и проносящегося по рядам демонов как уничтожительный смерч.
— Как мы заговорили. Клейтон, да? Саркис, ты же помнишь что и тебя зовут совершенно не так. Не притворяйся, не отрекайся и от своего имени, маг, — ухмыльнулся Клейтон, раскинув руки в стороны и чувствуя магию, ощущая её кончиками своих тонких пальцев. Приятная дрожь прошлась по его телу. Внутри него происходило что-то неописуемое, как будто мятежник впервые сделал глубокий глоток свежего воздуха. Его лицо смотрело на алое светило, смотрело вверх, и казалось, будто его душа возносится куда-то вверх, куда-то к тёмному беззвёздному небу слившегося воедино нового мира.
Дракон выдыхал плотные струи огня, проходящие сквозь развернувшихся к нему демонов, плавившие их лица, превращающие их и без того кривые руки в обожжённые старые ветви.
— Я не забыл. Не имею права забыть. Меня зовут Клейтон… — полушёпотом сказал Саркис, опуская голову от горестного осознания, от воспоминаний, от всей этой горечи, что подло напала на его сердце. — Я отказываюсь от своего имени, Клейтон. Я не хочу быть связанным с тобой, предатель. Моё имя Саркис, я твоя совесть, призванная остановить тебя здесь и сейчас, прекратить весь тот ужас и кошмар, в которые ты превратил наш мир.
— Отказываешься? Разве ты имеешь право на выбор? Жалкий раб, призванный работать на побегушках у Бога и постоянно держать меня в узде… Совесть? А ты уверен, что сможешь переубедить меня, заставить признать вину и раскаяться? Не бери на себя слишком много, Саркис, — радовался эгоистичный красавец, внезапно согнувшийся, как от мощного спазма, и громко басовито закричавший, глядя своими синими глазами прямо в небо.
— Клейтон, прекрати кривляться. Довольно этой дешёвой показухи, — посох вонзился в землю и лёгкий колкий снежок змеёй пополз к тварям, сковывая их ноги, руки, замораживая уродливые шеи и длинные липкие языки, превращая их в белоснежное сверкающее мороженое. Демоны напирали и напирали, нарываясь на пламенные небольшие торнадо да на метель, летящую им прямо в лица, заставляя их по-звериному рычать и клацать огромными клыками. Снежки взмывали в воздух и опускались прямо на чёрные липкие макушки, охлаждая и вместе с тем зля демонов, бывших людей Нижнего мира.
Людей… Вот именно что людей! Саркис без всякого сожаления убивал человека за человеком. И он даже не знал, были ли среди них его знакомые, были ли в этом чёрном бесконечном ковре его братья, его друзья с Эдема.
Демоны прыгали, оказываясь высоко-высоко над головой Саркиса. Выставляя вперёд свои изогнутые когти, адские твари устремлялись прямиком к лицу Саркиса, к лицу элемского мага. Демоны нападали синхронно, в едином ритме, с ненавистью в красных глазах-точках, уже, хоть и мысленно, но пожирающих богатырское тело.
С печалью в очах, эдемский маг зажёг мускулистую руку и, широко ею размахнувшись, впился ею в безумное лицо монстра, останавливая его в воздухе и, с невероятной скоростью раскручивая, отправлял мерзкого демона в короткий полёт, прямиком в хищные пасти других кривоногих тварей.
— Алерт? А может Адам? Нет, это была Ева, я почувствовал её, только прикоснувшись к этому в прошлом милому и нежному личику. Где-то здесь Демьян, Авиад, глава магов Вальтер, возможно и Аделия, может и Эрик Мартен… — он пропахивал эти бескрайние поля, сейчас швыряя демонов направо и налево. Хватаясь за их тонкие горла, Саркис игрался с ними, как со множеством футбольных мячей, и никакой укус, никакая во многих местах рванная одежда, никакие порезы и накаты врагов не могли остановить эдемского мага, облачившего обе руки в бурное пламя и раскидывавшего демонов как надоедливых щенков. Красная земля под его ботинками громко трескалась, а руки, свистя и шипя, упрямо расталкивали чудовищ, ломали им шеи, выдирали руки, пугали своей смертоносностью и одним только желанием поскорее прикончить следующую жертву. Прикончить, будь он хоть трижды Демьяном, Аделией или добросердечным Алертом. Это было давно не важно, все эти люди давно были мертвы, несмотря на продолжение их жизней, полных настоящих страданий.
— Вот это мощь… Вот это сила… Как же жжётся то, как же распирает меня изнутри! — кричал Клейтон, всё больше дёргаясь и сгибаясь от ужасной метаморфозы, от настоящего рождения Бога внутри себя. — Спина, моя спинка… Вот чёрт, почему мне нравится эта боль? Неужто я должен обожать страдания? Такая сила… Я совсем скоро смогу использовать её. Осталось только выждать, пережить эти страдания, — лицо Демиурга, нет, Клейтона, исказилось в чудовищной гримасе, расплылось, словно масло под солнцем. Клейтон изгибался, мучился, прыгал на месте, чувствуя две болевые точки на своей сгорбленной несчастной спине. — Вот это да… Вот это сила… Моё тело будто объял огонь, внутри меня горит абсолютно всё, каждая клетка тела… Скоро всё будет хорошо, ни одна боль не продолжается целую вечность…
Белоснежные одеяния с золотыми витиеватыми узорами треснули, разорвались, в разрезе, ровно на сгорбленной спине, показались молниеносно увеличивающиеся белые отростки. Будто кости, такие же белые, они, словно ветви, образовывали нечто большое на его спине. Глаза Клейтона расширились от боли, он закричал, закричал чудовищным криком, и растущее на его спине величественное дерево сложилось в широкие, большие, ангельские крылья, в ту же секунду шумно захлопавшие и разбросавшие вокруг себя яркие-яркие искры.
— Что ты сделал с собой, брат? Ты поглотил Отца? Неужели всё это ты провернул ради самого себя? Как же ты низок, у меня просто нет слов. Ты далеко не тот человек, которого я помнил, любил, с которым проводил всё своё время… Защитник людей? Одни слова, Клейтон, одни слова и пустота за ними, — улыбнулся Саркис такой же безумной, но потрясающей улыбкой. Улыбнулся, несмотря на горечь, что питала сейчас его живое сердце. Саркис был Демиургом, а Демиург был Саркисом. Совесть и созидание. Они и были Клейтоном, новым витком в человеческой расе, достижением Бога, следующей ступенью в развитии человека.
— Ты… Саркис… Половина моего естества. Не смей отрекаться от меня, слышишь? Лучше попробуй остановить меня, усмирить, в этом же твоя суть, да? Чёртов миротворец, — белые зубы вновь вышли на свет, как и натянутая аристократичная улыбка. Клейтон уже пришёл в себя, уже полностью разогнулся, с удовольствием хрустнув позвоночником. Его крылья элегантно зашевелились, а перья зашумели на поднявшемся ветру.
Огненный дракон расточился, полностью использовав свою обжигающую магию. Руки богатыря расчищали дорогу, работая как вёсла. Огненные сферы оставляли после себя только выжженную пустошь да целую просеку мёртвых демонических тел. Саркис замораживал их, швырял, беспощадно рвал на части своими огненными крепкими руками. Но и эдемскому магу доставалось от этих когтей, челюстей, от этих опасных ног. Разорванная куртка пропиталась кровью, новые шрамы украсили мужественное лицо эдемского мага, кровяная струйка стекала по уставшей руке, лохмотья, оставшиеся от штанов, прикрывали множественные укусы и изуродованные части ног. Саркис держался, хоть и старался экономить магию в этом белоснежном посохе. Магия больше не восполнялась в его теле. Как маг Саркис был убит Верховным архимагом, стоило последнему отдать должное.
Огненные руки падали на головы бешеных тварей и раздавливали их, лопали их, как недозревшие сливы. Уже было всё равно кто скрывался за маской очередного демона, кем в прошлом был очередной нападающий на него свирепый демон. Нужно было добраться до основного тела Клейтона, до его мозга, до его разума, до его основного воплощения. А твари из ада мешали, а значит должны были быть уничтожены, какой бы грустной и тяжёлой не казалась их жизнь, особенно после смерти в Нижнем мире. Всех демонов ожидала одинаковая участь, даже несмотря на их прошлые жизни. Они позволили убить Создателя, даже приняли в этом непосредственное участие, значит огненная рука над их головами оказалась там далеко не просто так. За любым преступлением неизменно следовало наказание. И не было исключений ни для кого, Саркис убивал без разбора, с азартом и усердием продвигаясь всё быстрее и быстрее к Клейтону, к тому человеку, встреча с которым была предрешена самой судьбой!
— Может отзовёшь своих шестёрок, мистер непобедимость? Крылья отрастил, получил возможность накапливать и преобразовывать магические потоки. Теперь сразись со мной, дай отпор, Клейтон, — Саркис запыхался. Он припал на одно колено ровно в тот миг, когда демоны послушно расступились в разные стороны, отойдя к окраинам улицы, к потрескавшимся, но всё ещё державшимся домам. Демоны скалились, лаяли, как голодные псины, и никто никогда бы в жизни не назвал бы их живыми людьми. Это были настоящие монстры, чудовища…
— Всё к твоим услугам, маг. Покажи мне свою силу, докажи что я не прав. Поставь всё на кон и рискни, господин пафосность, — захохотал Клейтон, шевеля крылышками да чувствуя магию на кончиках своих пальцев. Светлый, красивый, ангельский, златовласый Демиург и черноволосый, мужественный, закалённый в боях свирепый мужчина, похожий на слугу самого дьявола — они были готовы. Крылья зашумели, как листья на ветру, а бог двух стихий сорвался с места, под неусыпные взгляды демонов, полные истинной первобытной ненависти.
Воздух задрожал, задрожали и дома. Огненно-жёлтое свечение на миг погасило красное светило нового мира. Две половины Клейтона смотрели друг на друга. Белое и чёрное. Чёрное и белое. И только эмоции были на удивление очень похожими. Истинное наслаждение от боя с уверенностью в грядущей победе. В этом и был весь Клейтон, весь сверхчеловек, неудавшийся эксперимент, разделённый на две опасные половинки:
— Саркис, я не буду щадить тебя, брат.
— Демиург… Клейтон, я столько всего пережил ради того, чтобы взглянуть в твои синие бесстыжие глаза. Убедиться, что ты — редкостная тварь. Брат, друг… Мы оказались по разные стороны разлома. Я не отпущу тебя, змееподобный монстр.
Взрыв взмыл над столицей, словно последняя надежда Нижнего мира. Всё было поставлено на эту битву, два короля наконец столкнулись на гигантской шахматной доске. Разве могли короли поставить друг другу мат? А если и могли, то какой из королей сумеет перевернуть ход партии?